рожки серого цвета рассыпались по столу, некоторые скатились на пол и запрыгали по паркету.
— Это вы называете продукцией? Да вашим технологам руки надо поотрывать и в задницу забить! Плашмя!
Громила опять захохотал:
— Точно-точно, плашмя! Ха-ха-ха…
Очкарик подобострастно глянул на владельца, хихикнул:
— В общем, у меня все. Валяйте вопросы.
Тут же вскочил Васька Фокин:
— А как будет с выплатой долгов по зарплате? Мне вот за полгода задолжали, жена грозится из дому выгнать…
— С бабой своей сам разберешься, — снова хихикнул очкарик и вызывающе глянул в зал. Не дождавшись поддержки у новых подчиненных, нахмурился и продолжил: — А по поводу старых долгов обратитесь к вашему прежнему руководству. Оно нам тоже кое-что должно.
Старый директор затравленно глянул на бугая и поник головой.
Обе дыры в заборе были заколочены, над самим забором по всему периметру появилась колючая проволока. На проходной вместо бабы Люси, вечно дремлющей старушки, сидел верзила в камуфляже. На поясе его висели наручники и устрашающего вида резиновая дубинка. Еще одними наручниками Васька Фокин был прикован к турникету. Около его ног лежало полдюжины пачек макарон.
Леха вздохнул, вернулся в цех и выложил пакеты с рожками в свой шкафчик. Потом подумал и переложил их в стол, за которым мужики в перерывах забивали козла. От греха подальше.
Дома неприятности продолжились. Едва Леха забрался в душевую и осторожно повернул кран, как в дверь забарабанили.
— Мальцев, выключай воду, из-за тебя напору нет! — раздался визгливый, до отвращения противный голос соседки Сечкиной. — Я ща Коле скажу, он с тобой быстро разберется!
Сечкинского сожителя Колю Леха откровенно боялся. Этот бугай с вечно синюшным носом из-за потребления всевозможных алкогольных суррогатов был грозой общаги. Жильцы давно безропотно сносили его покушения на содержимое кастрюль и сковородок, оставленных на общей кухне без присмотра. «Надо же человеку чем-то закусить?» — объяснял Николай невинно. Однажды он даже набил морду управдому, а потом оторвал погон милиционеру из приехавшего наряда. За эту провинность он отсидел полгода, но вернулся еще более буйным и с новыми татуировками. Хвалился, что на зоне «был в почете» и обзавелся классными «корешами». С тех пор бывшие зэки частенько собирались выпивать у Сечкиной, а ночами ломились в двери к незамужним жительницам общаги. К тому же стала часто пропадать обувь из коридора, Леха, к примеру, лишился почти новеньких зимних сапог, так что всю зиму пришлось ходить в кроссовках. Слава Богу, в прошлом году зима была хилая, а в этом вон какие морозы…
Леха выключил воду и, не домывшись, вышел из кабинки. Разумеется, никаких проблем его душ для местного водопровода не создавал, с напором здесь всегда было хреново. Просто Сечкина была редкой сукой и давно завидовала Лехиной сестре, которая не только обустроила в комнате душевую кабинку, но и провела газ с кухни для плитки, а также повесила по углам стереоколонки.
Едва Леха помахал рукой вслед грузовику, увозящему его сестренку с вещами на вокзал, и полноправно вселился в эту комнату, Сечкина заявилась со своим Колей, устроила скандал и заставила сначала снять колонки (музыка спать мешает) и отключить плиту (газом воняет, так и взорваться недолго). Она настаивала и на разрушении душевой кабинки (все в баню ходют, а он прынц какой нашелся), но кабинку Леха отстоял, защитившись разрешением от ЖЭУ. Хорошо еще, эта сука не заметила обогревателя за спинкой кушетки. «И как только Жанка с этой тварью справлялась? — подумал Леха. — Надо написать сестре, разузнать»…
Впрочем, необходимость в этом может скоро отпасть. Если технологов будут сокращать, то лишится он не только работы, но и этой вот конурки — общага по-прежнему принадлежала макаронной фабрике. Выкинут их на улицу, а новые хозяева устроят здесь какой-нибудь бар или бордель. Бордель-то проще, провести косметический ремонт, а незамужним девкам общаги (да и половине замужних) сообщить, что они могут остаться и работать на легальном положении. Радовало одно: какому-нибудь клиенту может достаться сука Сечкина, и тогда мало ему не покажется.
Леха горько усмехнулся, опять попробовал разделить свое нынешнее существование на «хорошо» и «худо» и прикинул, что в графу «хорошо» заносить и вовсе нечего. Вот сократят, кому нужен безработный технолог с макаронной фабрики? И где жить? Квартиру снимать, а на какие шиши? А тут еще мороз вдарил.
За стеной раздался смех, это новый сосед Влад приволок в гости какую-то новую подружку, Юлю, кажется, и теперь показывает ей свои фотки про поездку в Египет. Подружка хороша, высокая, стройная, красивая. Сейчас он ей Египет покажет, а потом кое-что другое, не менее увлекательное…
— Ну почему так в жизни устроено, — завистливо вздохнул Леха. — Одним и Египет, и девчонки- красавицы, и работа интересная, а мне…
Наскоро обтеревшись тощим казенным полотенцем, Леха оделся. Долго раздумывал, надевать ли свою главную ценность — шикарную енотовую шапку, присланную из деревни отцом-браконьером, глянул в затянутое морозным узором окно и решил надеть. Компьютерные курсы начинались в девять, ехать было шесть остановок автобусом, но, пересчитав в кармане мелочь, Леха решил идти пешком.
Возвращался он за полночь. Ребята на компьютерных курсах приволокли игрушку, какую- то новую «Цивилизацию XXL». Игрушка была на загляденье, хрен оторвешься, и только когда уборщица начала греметь ведрами и ругаться, пришлось гасить машины и сваливать.
Леха шел, поеживаясь от морозца, перед Горбатым мостом остановился. В принципе если пойти низом, то можно значительно сократить дорогу, однако там темно, сугробы, а снег в кроссовках — далеко не лучшее удовольствие. С другой стороны, холодно и очень хочется домой, к обогревателю.
Леха подумал и свернул вниз.
— Эй, мужик, закурить не найдется?
Их было двое, оба коренастые, в темных куртках, в черных шапочках. От недобрых предчувствий у Лехи похолодело в низу живота.
— Не… не… не курю… — замотал он головой, отступая в сугроб, чтобы дать паре дорогу.
Мужики прошли, обдав его запахом какого-то некачественного алкоголя, один из них обернулся, внимательно оглядел Леху и что-то крикнул второму.
В свете луны Леха явно разглядел большую бородавку на заросшей бровями переносице. «Беги, негр, беги!» — вспомнил он почему-то название книжки, найденной давным-давно в автобусе, и побежал. Топот за спиной убедительно доказал, что он поступил совершенно правильно.
Он бежал и ругал себя за то, что надел енотовую ушанку, а не спортивного «петушка», и еще ругал себя за то, что ленился и не бегал по утрам, как сам себе неоднократно клялся, и теперь задыхается. А топот двух пар ног приближался.
Он ушел бы от них, точно бы ушел, если бы на подъеме по железнодорожной насыпи кроссовки не подвели его. Заскользив, Леха потерял равновесие, взмахнул руками и покатился вниз. Тут же на него навалились. Шапка немедленно была сорвана с головы, чьи-то руки умело обшарили карманы, он почувствовал, что с него снимают кроссовки. Чужая рука рванула куртку на его груди и полезла за пазуху.
— Нету у меня ничего! — заорал Леха, — Нету!
— Молчи, сука, — прошипело за спиной. — Убью!
И Леха почувствовал у своего горла холодный металл большого ножа…
Что произошло дальше, он долго не мог объяснить словами даже себе. Он испугался? Не то слово! Испугался он уже тогда, когда увидел этих двоих. А в этот момент он просто впал в панику. И что он подумал? Что без шапки и кроссовок ему довольно проблематично будет пережить эту зиму. Да, а еще? Что если этот парень чиркнет ему по горлу, то придется долго лечиться в больнице и никто не будет навещать его, потому что сестра с мужем далеко, на Сахалине, а старики все время болеют, даром что отец — браконьер. Ну может быть, придут с фабрики по линии месткома и принесут пару пачек вермишели. А еще он представил себе, что если этот парень чиркнет поглубже, то утром Леху найдут окоченевшим и мертвым у этой железной дороги, а в программе «Набат» покажут его мертвое лицо.
