— Не изменил. — Тарн направился к выходу. — Другого пути я не вижу.
Форис улыбнулся.
— Это — правильное решение, друг мой. Мы будем почитать вас за него. И я уверен, Лоррис желает именно этого.
— Вот как? — резко ответил Тарн. Он остановился в дверях и гневно посмотрел на военачальника. — Откуда это может быть известно хоть кому-то из вас? То, что я собираюсь сделать, — преступление!
— Это не преступление, если такова воля Лорриса, — возразил военачальник. — Вы избраны для этой миссии. Он не даровал бы вам такие силы, если б не считал, что вы должны ими воспользоваться.
— Я не понимаю его намерений! — вспыхнул Тарн. — Он игнорирует меня. Теперь он предлагает мне лишь свое молчание. Возможно, это только проклятие, Форис. Мы с вами творили ужасные дела.
— Ради благих целей, — прервал его Волк.
Именно такой ответ Тарн и ожидал услышать.
— Мы убиваем с помощью жиктаров, мы убиваем с помощью рук. Разве напрасно нас одарили Небеса? Тогда почему нельзя использовать и другие дары? — Он возмущенно фыркнул и скрестил руки на груди. — Убивать врагов вообще не преступление.
Тарн тяжко вздохнул и подошел к другу. Форис был намного старше и порой выступал не столько в роли сторонника, сколько отца. Но вот жрецом дролов он не был.
— В писаниях Лорриса сказано, что дар Небес дается для блага всех трийцев и что те, кто пользуется им из эгоизма или для того, чтобы убивать, будут навечно прокляты.
— Я все это знаю, — нетерпеливо бросил Форис. — Но что в писаниях говорится про дэгога? Какое суждение сложилось бы у Лорриса о человеке, который имеет дело с дьяволами из Нара? Лоррис был воином, Тарн. Как мы с вами.
Лицо жреца осветилось печальной улыбкой. Он не был воином — он был праведником, который поссорился с правителем.
— А еще Лоррис был человеком мирным, — поправил он Фориса. — Давайте не забывать об этом. Помните эпизод с дубом и львом? Лоррис рисковал жизнью сестры ради мира.
— Я сам молюсь только о мире, Тарн. И когда вы свершите задуманное, мы, наконец, этот мир получим. Вы раздавите Кронина и дэгога, а я займусь Шакалом.
Тарн упреждающе воздел руку.
— Нарцу не следует причинять вреда, — решительно заявил он. — Делайте что нужно, но захватите его живым. Пусть он станет свидетелем того, что предназначено дэгогу. Все мои враги должны при этом присутствовать, особенно Шакал. Он должен убедиться в моих возможностях, чтобы его император нас боялся.
— Как скажете, — согласился Форис. — Но вам следует знать, что всадники Талистана уехали из долины. Видимо, они вернутся в Таттерак, дабы снова воевать вместе с Кронином и дэгогом.
Тарн изумленно поднял брови.
— Уехали из долины? Почему?
Форис пожал плечами.
— Шакал высокомерен. Возможно, он решил, что больше в них не нуждается. Но опасайтесь их. Они на удивление кровожадны.
— Нам уже приходилось с ними сражаться, — напомнил Тарн. — Это мелочи. Я попытаюсь захватить их предводителя вместе с Кронином. Если не получится — убью его или позволю убежать. Барон Гейл не представляет для меня интереса. У него не хватит ума понять, что я задумал. Мне нужен человек из Арамура.
— Вы его получите, — пообещал Форис, усмехнувшись, — Я поймаю для вас Шакала, а вы для меня — Кронина.
Лицо Тарна посуровело.
— Вы получаете от этого слишком много удовольствия, друг мой. Не забывайте, кто наш настоящий враг.
— Я это помню. Слишком хорошо.
— Помните? — скептически взглянул на него Тарн. — Я в этом не уверен. Кронин — хороший человек. Он служит этому подонку дэгогу, потому что принес ему клятву верности. Я не допущу, чтобы ваша ненависть к нему испортила то, что мы делаем. Я не стану убивать Кронина, если в этом не будет необходимости.
— Я на этом не настаиваю, Тарн, — заявил Форис. — Его унижение меня вполне устроит.
Жрец вздохнул. Военачальники Люсел-Лора уже много веков ссорились и воевали, и в некоторых случаях их соперничество длилось так долго, что давно потеряло смысл. Тарн знал: ненависть всегда кончается именно этим. А ненависть уже много десятилетий ослепляла его друга Фориса. Долина Дринг и территория Кронина, Таттерак, в настоящее время воевали якобы из-за леса Агор — никому не нужного клочка земли, ставшего символом кровопролития. И хотя Форис был набожным дролом и беспрекословно выполнял все распоряжения Тарна, его ненависть к Кронину была тем пороком, от которого он упорно не желал избавляться.
— И еще одно, Тарн, — уклончиво промолвил Форис, — нам надо обговорить с вами…
— Да, знаю, — кивнул Тарн. — Та женщина. — Он тяжело вздохнул и привалился к стене, уставясь в потолок. — Я ее искал. Мне казалось, она в вашей долине, но…
— Что?!
Тарн пожал плечами.
— Я не знаю, где именно. Этот мой талант… он работает ненадежно. Я вижу ее — и в то же время нет. Я нашел ее в какой-то деревне, а теперь ее там не вижу. Кажется, она где-то в другом месте.
— Где именно? Скажите мне, и я ее вам доставлю.
— Не могу сказать. Возможно, она по-прежнему в долине, только в другой деревне, а может, где-то в другом месте, где я не могу ее найти. У меня еще слишком мало сил, чтобы пользоваться этим зрением.
Форис помрачнел.
— Этого недостаточно. В долине Дринг много деревень. Если вы хотите, чтобы я ее для вас нашел, вы должны сказать мне что-то более определенное.
— Большего я не знаю. По крайней мере, пока. — Тарн посмотрел другу прямо в глаза. — Но вы попытаетесь ее найти, правда?
— Если смогу, — ответил Форис. — Может не получиться…
— Вы должны, — настаивал Тарн. — Дьяна моя! Она мне обещана, и я ее получу. — В нем закипал тошнотворный гнев. Он снова привалился к стене, отер ладонью потный лоб и застонал. — Я слишком изнурен, чтобы это делать. Но когда я обрету силы, я ее найду и в случае надобности поймаю сам!
— А вот это, — замотал головой Форис, — совсем не то, для чего Лоррис даровал вам силы. Я ее вам доставлю.
Тарн ничего не ответил. Он понимал, Форис прав: его новые способности определенно даны ему не для похищения женщины, — и в то же время он по-прежнему был ею заворожен. Это чувство не покидало его с той минуты, как их родители заключили между ними помолвку. А она восставала против него, и когда какой-нибудь дрол осведомлялся, почему его женщина не с ним, он впадал в бешенство. Она не имела права нарушать обещание, данное их родителями. Она — женщина. Эта независимость женщин — просто очередное грязное влияние Нара, которому надо положить конец. Когда он и его революция победят, они повернут время вспять и в отношении этой непристойности.
— Она моя! — угрожающе прошептал Тарн. — И я ее заполучу, друг мой. И тогда я покажу ей, что значит быть женщиной.
Форис расхохотался.
— Неужели она столь прекрасна? Иначе как бы ей удалось так вас очаровать! Она ведь просто девушка, Тарн. И, судя по тому, что вы мне рассказывали, настоящая рысь. Возможно, вам без нее было бы лучше. В моей долине достаточно женщин, добропорядочных дролок. Если хотите, я подберу вам подходящую.
Тарн покачал головой.
— Нет. Вы ее не знаете. Вы ее не видели. Она… — тут господин всех дролов закрыл глаза, -… она как греза.
