человеком, узнав этот секрет?
— Дорогой Тимофей, я и то уже много сделал дурного, не заставляй меня делать еще худшее.
— Так и быть, не станем говорить об этом. Но, Иафет, скажите мне, что случилось и что вы намереваетесь делать?
Я передал ему весь разговор мой с лордом Виндермиром.
— Теперь ты видишь, Тимофей, что я достиг своей цели — быть в хорошем обществе.
— С достаточными средствами можно поддержать себя, — сказал Тимофей, потирая руки. — Тысячи фунтов хватит надолго.
— Даже и очень надолго, потому что я твердо решился никогда не употреблять их… а то это было бы чистое плутовство.
— Ваша правда, — ответил он удивленно, — об этом-то я и не подумал.
— Я и сам не больше тебя об этом думал. К лорду Виндермиру на днях приедет настоящий его племянник Невиль, и тогда проделки наши все будут открыты.
— Боже мой! И что будет с нами? — продолжал Тимофей с испуганным лицом.
— Тебе нечего бояться, вся беда падет на меня, но я готов вытерпеть вдвое против этого, только бы найти отца. Я не страшусь гнева лорда Виндермира, знание же тайны его может меня обезопасить и доставить еще его протекцию, если я захочу воспользоваться ею.
— Желаю, Иафет, чтобы все счастливо кончилось, однако я все чего-то боюсь.
— А я, напротив, очень спокоен. Завтра же отвезу письмо к Карбонелю и начну мои розыски. А теперь, Тимофей, прощай.
На следующее утро я, не теряя времени, отвез письмо майору Карбонелю. Он жил в первом этаже, на улице Сент-Джемс. Когда я приехал, он завтракал. На нем был шелковый халат. Зная, что вид непринужденности отмечает светского человека, я вошел к нему, небрежно бросил письмо на стол и сказал:
— Вот письмо, майор, прошу прочитать.
Без приглашения уселся я на софу, и, пока он читал его, я хлопал хлыстиком по сапогам и чуть было не засвистел. Майор Карбонель был человек лет тридцати пяти, недурен собой, с открытым лицом, которое он обезобразил огромными усами, проходившими около рта до самой шеи. Сверх того, он был высок ростом, хорошо сложен и во всем следовал моде. Утренняя одежда его была чиста. Казалось, он щеголял ею и кольцами, которыми унизаны были почти все его пальцы.
— Позвольте, милостивый государь, покороче с вами познакомиться, — сказал он, прочитав письмо, вставая со стула и протягивая мне руку. — Мне весьма приятно видеть друзей лорда Виндермира; каковы бы они ни были, но с такой наружностью, как ваша, они мне делаются вдвойне приятны.
— Майор Карбонель, я с вами еще не более двух минут сижу, но уже чувствую особенную благосклонность к вам. Вы, может быть, знаете, что я только что закончил мое путешествие?
— Да, я это вижу из письма. Мистер Ньюланд, мое время к вашим услугам. Где вы остановились?
— В Пиацце.
— Прекрасная гостиница. Я буду у вас сегодня обедать, и вы закажите, пожалуйста, суп mulligatawny3; там его делают бесподобно. А после обеда мы поедем в театр.
Я удивлялся его светскому обращению и тому, какой так скоро и без церемоний предложил свое участие в моем обеде. Но через минуту я уже знал, с каким человеком имею дело.
— Майор, вы меня почти обижаете, сказав, что обедаете со мной сегодня. Я хочу, чтобы мы обедали вместе каждый день, когда вы не бываете приглашены кем-нибудь другим. Притом, мне приятно, если вы сами станете заказывать обеды и будете приглашать к ним всех, кого вам угодно. Не надобно ничего делать вполовину. Теперь я понимаю вас, как будто бы уже десять лет живу с вами.
Майор схватил мою руку.
— Милый мой Ньюланд, жаль, что мы не знали друг друга десять лет тому назад, как вы говорите, но что делать… Вы уже завтракали?
— Да, и теперь не знаю, что делать, раззнакомившись почти со всеми за долгим отсутствием. Я завтракал за час раньше обыкновенного и теперь готов к вашим услугам.
— Скажите лучше, что я к вашим. Но позвольте мне одеться, а вы между тем возьмите журнал и почитайте его, просвистите две-три арии, словом, займитесь всем, чем вам угодно, пока я окончу свой туалет. Это займет не более десяти минут.
Глава XXI
— Извините меня, мистер Ньюланд, — сказал майор, выйдя из спальни (увешанный весь цепочками и бриллиантами), — что я заставил себя ждать… Позвольте узнать ваше имя?
— Мое имя довольно обыкновенное — Иафет, — ответил я.
— Иафет! Клянусь всеми святыми, что если бы вы жаловались правосудию на ваших крестных отцов и маменек, то наверно выиграли бы.
— Однако вы бы не взяли мое имя и с прибавкой десяти тысяч фунтов в год.
— О, о, это совсем меняет дело. Всякое имя удивительно как хорошо, написанное золотыми буквами.
— Но куда мы теперь отправимся?
— Если позволите, то к портному. Так как мое платье шито портным герцога Дармштадтского, хотя и не самим принцом, то я вас попросил бы свести меня к портному, который вам шьет, потому что ваше платье, кажется, очень хорошо сидит.
— Вы справедливо судите, Ньюланд. Стульц будет рад поместить ваше имя на своих списках, особенно видя вашу наружность. Итак, отправляемся.
Мы пошли по Сент-Джемской улице, и, прежде нежели дошли до Стульца, я был уже рекомендован более нежели двадцати модным людям. Майор очень заботился о моем платье, сам его заказывал портному, выбрал и цвет материи и покрой. Я видел, что он хорошо знает все подробности этого дела, потому и дал ему полную волю распоряжаться моей экипировкой.
— Милый Ньюланд, никому во всей Англии не оказывал я такой дружбы, как вам… Ваше платье будет сделано по последней моде. Есть тайны, которые известны только избранным, и Стульц знает, что я из числа их. Многие меня часто просят об этом, и тогда достаточно одного взгляда, чтобы Стульц их одел, как я хочу. Не нуждаетесь ли вы в золотых вещах?
— Охотно куплю несколько безделок, — сказал я.
И мы пошли к известному ювелиру, у которого он выбрал на пятьдесят фунтов разных драгоценностей.
— Этого довольно, я думаю, — сказал он мне. — Сразу много не покупайте, потому что через каждые три месяца, по крайней мере, их надобно менять.
— Что стоит эта цепочка?
— Только пятнадцать гиней, майор, — ответил купец.
— Хорошо, я куплю, но послушайте, я вам говорю откровенно, что никогда не заплачу за нее.
Ювелир улыбнулся и отвесил низкий поклон, а майор надел цепочку, и мы ушли.
— Кажется, майор, что вам здесь не очень верят!
— Это их вина, а не моя; я им сказываю наперед, что не заплачу, и по чести держу слово. Я никогда никому не заплачу и имею на это достаточные причины.
У меня нет денег, но зато я им услуживаю, привожу покупателей…
— Какие же долги вы платите, майор?
— Какие долги?.. Гм… Дайте подумать; это требует ближайшего рассмотрения… Я плачу моей прачке.
— А проигрыши?
— Проигрыши? Гм… Скажу вам правду: когда я выигрываю, то всегда получаю деньги сполна, а если проигрываю, то забываю платить. Впрочем, я всегда предуведомляю, когда сажусь играть, и думаю, что не моя вина, если мне не верят… Но теперь можно сделать еще несколько утренних визитов, и я успею вас отрекомендовать в нескольких домах.
Он повел меня в Гросвенорский сквер, и мы вошли в большой дом, прекрасно меблированный. Лакей доложил о нас.
