это было сообщено хирургу; последний рассказал о том шкиперу Томпсону, а этот мне. Теперь я знал о том, чего мне следует ждать.
Во время недолгой стоянки в порту я заботился о том, чтобы не привезли рижского бальзама и чтобы матросы оставались трезвыми. Мы получили приказание от капитана «Акасты» соединиться с адмиралом, стоявшим в Текселе и получившим предписание от адмиралтейства прислать какой-нибудь корабль из его эскадры. Выбрали именно нас, вследствие нерасположения капитана «Анкеты» к капитану Хокинзу.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
Отойдя на сорок миль от гавани, мы увидели фрегат. На поданный нами сигнал он выкинул шведский флаг и уклонился на несколько румбов от своего пути, чтобы соединиться с нами.
В двух милях от нас он замедлил свой бег, убрав брамсели. Когда мы приблизились к нему на расстояние двух кабельтовых, он лег в дрейф, мы сделали то же самое Капитан приказал мне спустить бот и отправиться на фрегат, осведомиться об его названии, капитане и о том, не нужно ли ему чего. Таков был обычай, и я отправился исполнять приказание. Прибыв на квартердек фрегата, я спросил по-французски, есть ли тут кто, говорящий на этом языке. Вперед вышел старший лейтенант и снял шляпу. Я объявил ему, что послан узнать, как называется корабль, кто им командует, чтобы записать в наш бортовой журнал и предложить им свои услуги, если они в чем нуждаются. Он отвечал, что капитан на палубе, и повернулся в ту сторону, где предполагал его увидеть, но тот уже сошел вниз.
— Я донесу ему о вашем поручении; я не знал, что он ушел с палубы. — И старший лейтенант вышел.
Я обменялся несколькими комплиментами и новостями с офицерами, которые показались мне очень порядочными людьми.
В это время старший лейтенант вернулся и попросил меня в каюту.
Я сошел вниз. Дверь каюты была отворена; старший лейтенант доложил обо мне и вышел. Я взглянул на капитана, сидевшего за столом; это был красивый, статный мужчина, с двумя-тремя орденскими ленточками в петлицах и с огромными усами Мне показалось, что я где то его видел, но где именно — припомнить не мог; лицо его было мне знакомо, но так как я узнал на палубе от офицеров, что их капитан граф Шаксен, — имя, которого я никогда не слыхивал, — то подумал, что обманываюсь Итак, я обратился к нему на французском языке с длинным комплиментом.
Капитан обернулся ко мне, отнял руку от глаз и, взглянув мне в лицо, произнес:
— Мистер Симпл, я очень мало понимаю по-французски, говорите на чистом английском.
Я подскочил от удивления.
— Мне показалось ваше лицо знакомым, — проговорил я, — не ошибаюсь ли? Нет, вы, должно быть, мистер Чакс!
— Так точно, мистер Симпл; вы видите перед собой вашего старого друга Чакса, боцмана. Я узнал вас, когда вы еще всходили на корабль, и, опасаясь, что вы узнаете меня с первого взгляда и скажете лишнее в присутствии моих офицеров, поскорее ушел в каюту. Извините за эту кажущуюся неучтивость.
Мы с жаром пожали друг другу руки, и он усадил меня.
— Но мне сказали на палубе, — проговорил я, — что кораблем командует граф Шаксен?
— Это мой теперешний титул, мой милый Питер. Я объясню вам все дело вкратце, так как вам нельзя терять много времени. Уверен, что могу положиться на вашу честь. Вы помните, я был оставлен вами на корсаре при смерти, в капитанской куртке и эполетах. Когда вы покинули корабль, к нему пристали боты и нашли меня. Я все еще дышал. Заключив о моем чине по одежде, они взяли меня на бот и привезли на берег; вскоре потом корсар затонул. Никто не ожидал, что я останусь в живых. Но через несколько дней дело пошло на поправку. Они осведомились о моем имени. Я сказал им настоящее, а они переделали его в Шаксен. Выздоровел я каким-то чудом; но теперь в таком же добром здравии, как и прежде. Они немало гордились тем, что взяли в плен британского капитана, как они полагали: самого же меня о чине они не спрашивали.
Несколько недель спустя меня отослали в Данию, но мы попали в шквал и потерпели крушение у шведского берега близ Карлскрина. Датчане в это время воевали со шведами; нас взяли в плен, а я, разумеется, был освобожден и принят с честью. Но так как я не говорил ни по-французски, ни по-шведски, то мне трудно было с ними объясняться. Я получил прекрасное временное содержание и вдобавок позволение отправиться в Англию, когда мне заблагорассудится. Шведы были в то время в состоянии войны и снаряжали флот. Но бедняжки в этом деле не очень-то отличались. Я забавлялся, гуляя по верфи и глядя на их приготовления. У них во флоте не было и тридцати человек, знающих свое дело. А такого, который мог бы распоряжаться работами, — ни одного. Вы знаете, Питер, я не могу оставаться в праздности, и вот мало-помалу я начал указывать то одному, то другому (многие из них понимали по-английски), так что дело, наконец, пошло на лад, и все капитаны и офицеры благодарили меня. Наконец все они стали обращаться ко мне: если меня не совсем понимали, я собственными руками показывал им, как что делать. И флот вышел такой, что мог похвалиться своей оснасткой. Адмирал не знал, как благодарить меня. А я, со своей стороны, относился к делу так аккуратно, как будто мне платили за это жалованье. Наконец адмирал явился ко мне с английским переводчиком и спросил, не захочу ли я поступить к ним на службу, если не намерен ехать в Англию. Я видел, что они во мне нуждаются, и отвечал, что в Англии у меня нет ни жены, ни детей и что земля их мне очень нравится. Но мне нужно подумать, а также желательно узнать, что они предложат мне за это.
Я возвратился на свою квартиру и, чтобы придать себе больше цены, нарочно не являлся на верфь три или четыре дня. Наконец получаю письмо от адмирала, в котором он обещал мне начальство над фрегатом, если я соглашусь поступить к ним па службу. Зная, что я нужен, я отвечал, что предпочитаю английский фрегат шведскому и не соглашусь, если они не предложат чего-нибудь еще, да и тогда соглашусь только с тем определенным условием, чтоб мне не сражаться против родины. Они подумали с неделю и предложили мне графский титул и командование фрегатом. Это удовлетворило меня, как вы можете представить себе, Питер, — сделаться джентльменом было драгоценным желанием моего сердца. Я согласился, стал графом Шаксеном и возглавил большой и красивый фрегат. Тут уж я принялся за дело со всей активностью, занялся снаряжением флота и показал им, что может сделать англичанин. Мы отправились в море. Вам известно, какие мы имели стычки с русскими. Надо сказать правду — мы в этих случаях не ударили лицом в грязь. Я имел счастье отличиться по случаю перепалки лагами с одним неприятельским двухпалубным кораблем, из которой я вышел с честью. Возвратясь в гавань, я получил вот эту ленточку. В другой раз, выйдя в море, я встретился с фрегатом и, овладев им, в награду получил другую ленточку. С тех пор я нахожусь в милости и, выучившись шведскому языку, очень полюбил этот народ. Я часто бываю при дворе, когда стою в гавани и, наконец, Питер, я женат.
— От всего сердца желаю вам счастья, граф…
— Да, и очень хорошо женат — на шведской графине из знатной фамилии, и скоро у меня будет маленький мальчик или девочка. Так что, вы видите, Питер, я, наконец, джентльмен, а главное, дети мои будут дворянами во втором поколении. Кто мог подумать, что так произойдет от того, что я случайно бросил в бот куртку капитана, вместо собственной? Теперь, мистер Симпл, когда я поведал вам свою тайну, не считаю нужным прибавлять, чтобы вы об этом кому-нибудь не проговорились. Мне, конечно, никто не может причинить большого вреда, но все-таки кое-что сделать могут. И хотя меня вряд ли кто узнает в этом мундире и с усами, по тем не менее лучше не открывать никому того, что я могу поверить только вам О’Брайен.
— Любезный граф, — отвечал я, — ваша честь в безопасности, будучи вверена мне. И я покоряюсь вашему новому положению. Во всяком случае, бы добились своего титула прежде меня. Желаю вам жить счастливо: вы приобрели все честным образом. Но хотя я и готов с вами по целым дням разговаривать, мне пора па корабль, потому что я нахожусь теперь под начальством капитана с дурным характером.
В кратких словах я рассказал ему, где находится О'Брайен и тогда мы с ним расстались. Выйдя на палубу, граф Шаксен взял меня за руку и представил своим офицерам, как старого товарища.
— Надеюсь, мы как-нибудь встретимся, — сказал я, — но боюсь, надежда не совсем основательна.
— Почем знать, мистер Симпл, — отвечал он. — Вы видите, что сделал со мной случай. Благослови вас
