— Мы едем в мэрию Лазаля.
— А ты знаешь, который час? Она закрыта!
— Не волнуйся! Нам откроют.
Удовлетворенный, почти счастливый, Мишель начал насвистывать какую-то популярную мелодию. Появление Шарля Массара придавало смысл всему расследованию. Не было больше ни темных пятен, ни неясностей. Наконец-то связи между свидетелями начали проявляться… Теперь осталось лишь проверить некоторые детали и сделать выводы.
— Зачем мы едем в мэрию? — спросила Мюрьель.
— Хочу убедиться, что Шарль действительно сын Эмиля.
— А что дальше?
Он повернулся к ней.
— Мы вернемся домой и расскажем друг другу, что могло происходить в семье Дюваль на протяжении последних двадцати лет…
— Думаешь, у нас есть для этого все необходимое?
— Да. И завтра утром мы арестуем всех виновных.
— Даже Шарля?
— Вероятно. По моим расчетам, он где-то рядом.
— Ты можешь мне все объяснить?
— Позже. У нас вся ночь впереди.
Они ехали молча, пока не добрались до Лазаля.
— Каким образом ты надеешься войти в мэрию? — обеспокоенно спросила Мюрьель.
— Очень просто. Нам откроет дверь секретарь.
Перрен жил в пристройке на краю деревни. Света в окнах не было.
Едва они вошли во двор Перрена, залаяла собака, потом на первом этаже зажегся свет.
Они позвонили. Через несколько минут послышались шаркающие шаги, и Перрен, одетый в пижаму, открыл им. По его опухшим глазам и всклоченным волосам было видно, что он еще не вполне проснулся.
— Вы? А что случилось?
— Извините за столь позднее вторжение, — сказал Мишель, — но нам нужно просмотреть журналы, регистрирующие акты гражданского состояния в коммуне.
— В такой час?
— Да, это чрезвычайно важно.
Перрен вздохнул:
— Хорошо! Подождите здесь. Я сейчас вернусь.
Через некоторое время он вышел из дома в мятом костюме и сел в машину.
— Но что же случилось такого срочного, что вам пришлось меня будить?
— Мне нужно проверить, был ли у Эмиля сын, — объяснил Мишель.
— Сын? Это невозможно! У него никогда не было детей!
— А вот это как раз и нужно выяснить…
Когда они подъехали к мэрии, Перрен открыл дверь и повел их в комнату на втором этаже.
Он скрылся за рядами полок и навел справки по журналу. Поиски были недолгими. Эмиль на самом деле заявлял о рождении сына по имени Шарль в 1933 году.
Перрен сделал ксерокопию страницы.
— Поверить не могу… Кто бы мог подумать…
— Откуда вам было знать? — пожал плечами Мишель. — Если все забыли…
Получив ксерокопию, Мишель и Мюрьель подвезли Перрена и вернулись домой, возбужденные тем, что им наконец представилась возможность разгадать эту головоломку.
Глава 18
Приготовив крепкий кофе, Мюрьель и Мишель расположились на диване в гостиной.
— Хочу рассказать тебе одну историю, — начал он.
Она закурила, перелистывая досье.
— Давай! Обожаю всякие истории! Надеюсь, твоя по крайней мере красивая…
Он состроил гримасу.
— Уф! Я бы не сказал… А вообще-то здесь переплетаются несколько историй, вот почему нам так трудно было разобраться. Возьмем дело Тома Дюваля. Начало тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. В это время братья Тома и Пьер имели много общего. Оба встречались с девушками. Пьер — с Матильдой, а Тома с другой…
— Ты не хочешь назвать ее имя?
— Нет, почему же, у меня есть все основания думать, что это Ноэми.
— Что?! Ноэми?
— Да. Меня с самого начала удивили некоторые мелочи в ее поведении и высказываниях. Особенно ярко это проявлялось, когда речь заходила о Тома. Каждый раз Ноэми казалась взволнованной, хотя для этого не было причин. И мое предположение полностью подтвердилось во время нашей последней встречи. Один раз она произнесла имя Тома так, будто он был ей очень близок, но потом поправилась. Контраст был слишком велик, поскольку раньше она говорила «этот Тома».
— Но это еще не доказательство.
— Да, ты права, — согласился Мишель, вынимая фотографию Тома и протягивая ее Мюрьель. — Ну! Посмотри-ка! Ты помнишь, когда я увидел Веронику в первый раз, я сказал тебе, что она на кого-то похожа, но не понимаю на кого. Сегодня я могу дать определенный ответ: Вероника похожа на Тома…
Мюрьель посмотрела на снимок.
— Да, вероятно, но это тоже не доказательство…
— О'кей! Но пока моей первостепенной задачей остается поиск всевозможных связей между действующими лицами, которые могли бы пролить свет на произошедшие события.
— Хорошо! Но это звучит слишком эмоционально для полицейского.
— Допускаю. Разреши мне продолжить… В последний раз, когда я был в доме Ноэми, то обнаружил погребальную урну. Я задался вопросом, кого она почитала настолько, чтобы хранить его останки у себя? Я подумал о возможном временном совпадении. Ноэми тридцать семь лет, именно столько было бы Тома сегодня. Нет ничего невозможного в предположении, что они могли встречаться…
— И иметь общую дочь. Например, Веронику?
— Верно! И это многое объясняет. Прежде всего Ноэми вместе с дочерью регулярно поднимаются на гору Монвайан, то есть на место гибели Тома. Нечто вроде паломничества. Затем в Веронику вселяется дух отца, и она говорит его голосом.
— Это тем более правдоподобно, что вселение духа в Веронику происходит в годовщину смерти Тома. Я только не понимаю, почему данное событие произошло через пятнадцать, а не через четырнадцать или шестнадцать лет после его гибели.
— Это не твоя проблема. Если бы я проводил поиски вместе с тобой, это означало бы, что я верю в существование духов.
— Ты должен был бы…
— Я в них поверю, когда духи наших предков вернутся, чтобы предупредить нас о войнах, катастрофах и других бедствиях!
— Ты можешь думать что хочешь, но теперь я уверена: Тома вернулся с помощью дочери, чтобы предотвратить новую опасность и спасти ее и Ноэми.
— Хорошо, но вернемся на землю. Таким образом, в январе тысяча девятьсот восемьдесят третьего года Ноэми и Тома, полюбившие друг друга, встречаются в течение нескольких месяцев, и в конце года у них рождается ребенок. Думаю, эта связь совсем не нравится семье Дюваль, вероятно, отцу, но в большей степени Элен и Пьеру. Они делают все для того, чтобы разлучить влюбленных.
— Почему ты противопоставляешь Бернара Элен и Пьеру?
— Я тебе отвечу, но прежде я хотел бы сослаться на факты, о которых рассказал мне нотариус. По его словам, в июне тысяча девятьсот восемьдесят третьего года в семье Дюваль произошло необъяснимое
