Рыжебородый недовольно зыркнул разбойничьим глазом на этого сморчка и заключил:
– Воистину так!
Все, даже Без, замерли от любопытства. А Нави отметил про себя недостаточную профессиональную подготовку старшего пилигрима.
Зер прикинул:
«Старшему – под сорок, младшему – от силы тридцать. Если отмыть да постричь – того меньше. А ну, кину-ка им леща!»
Он выставил вперед остроконечную бородку и начал осторожный опрос:
– Мы пришли из дальней земли, здесь – по торговым делам. И учение Иса доходило до нас с трудом. Не мог бы ты, отец Грез, поведать нам о его сути, дабы мы обратились к этому источнику, если он достаточно чист?
При последних словах Зер посмотрел на грязную лапу, державшую пиалу.
– Охотно, сын мой, – нимало не смущаясь тем, что вопрошающий был на добрый десяток лет старше его, ответствовал разбойничьего вида детина.
«Попадись такому в темном переулке – все сам отдашь», – думал усевшийся подальше от светильника, чтоб не быть на виду, Сид.
– Мы веруем в Бога единого, Бога живого, явившего великие чудеса на этой земле тысячу лет назад. И оставившего след на камне как залог своего возвращения. Есть он в двух лицах.
– В двух? И – един? – поразился Зер.
– Воистину так. Он – дух вездесущий. И он – плоть нетленная.
– Где же сейчас его плотская сущность?
– В древних пророчествах сказано – через тысячу лет явится он в силе и славе. И будет суд над неправыми, радость праведным. И царствие его настанет на земле. Близится срок – тьма лет на исходе! Уже гремят бронзовые диски во всех землях истинной веры, предваряя его пришествие.
Грез старательно выделил слово «его».
– Здесь – не гремят?
– Токмо в едином храме, ибо властвуют здесь правители иной веры. Но грянет царствие его и все иноверцы низринутся в огненный зев.
– Тише, брат Грез, – встрепенулся его невзрачный товарищ, – если это дойдет до правителя, вздернут нас на добрых перекладинах.
– Продолжайте, коллега, – употребил незнакомое слово увлекшийся Зер, – все сказанное здесь не выйдет за эту ограду.
Он обвел рукой, словно очертил смутно белевшую в темноте стену. Это уверило брата Греза, что сказанному этим быстроглазым человеком можно верить, как и остальным его товарищам. Да и что за смысл приглашать на ночлег с тем, чтобы спровадить на виселицу?
«К тому же они явные чужеземцы, а насчет торговых дел темнят», – раздумывал рыжий детина.
– Нет страха в душе моей, брат Мис, – словно он действительно обращался к нему, наклонил бороду Грез, – ибо речь моя истинна, как вера моя – единственно правильная.
– Мы все – внимание, – подлил елея Зер.
– И явился Господь наш Ис в огненном столбе, отвергли его нечестивцы. И скитался он по пустыне, скорбя о грехах человеческих. С посохом в руке вошел он в Священный город. И посеял в душах праведных надежду на воздаяние в грядущем.
– В каком это – грядущем? – наконец подал голос Сид. – И за что воздаяние?
Брат Грез на мгновение остановился – очевидно, он привык отвечать на вопросы после лекции. Однако, взглянув в лицо вопрошающего, вдруг вышедшее из тьмы, вздрогнул, качнул головой, отметая наваждение, и, когда Сид вновь отодвинулся в темноту, ответил:
– В грядущей жизни, сын мой. Ибо настоящая – лишь тень жизни. Там, – тут он поднял руку, и широкий рукав собрался у его плеча, – воздастся за все муки, пережитые здесь. Там – последние будут первыми.
– А здесь – пусть все так и остается до второго пришествия? – снова из темноты рубанул Сид, не дав заговорить Зеру.
– Ис терпел.
– Он был терпелив к заблуждениям, а когда доходило до дела – и от меча не отказывался!
– Твоя речь опасна! Он поднимал меч против ложной веры.
– Нет, против Империи, ставшей железной стопой на людское горло. За справедливость на этой земле. И – сразу, а не через тысячу лет.
– Ты читал древние апокрифы, осужденные вселенскими соборами. И списки те сожжены. Это – ересь. А с еретиками у нас на Севере обходятся без пролития крови.
– Сжигают на кострах?
– Чего не сделаешь, сын мой, для, блага истинной веры, – смиренно сложил руки Грез.
– Спасибо за предупреждение. Так что же входит в канон?
