уйти от одиночества, оказаться в тёплой знакомой кухне, полной аромата вкусной стряпни; ему невероятно хотелось вновь ощутить ту душевную безопасность, которую он испытывал когда-то в детстве.
Клайд заехал в химчистку, в бакалею, в аптеку: он тянул время, придумывая себе поручения. Затем сквозь лабиринт затененных эвкалиптами и раскидистыми дубами домов, магазинов и неприметных мотелей он двинулся в направлении Сан-Карлоса. В прохладном утреннем воздухе пахло морем. Тротуары были заполнены людьми, которые шли на работу, бегали трусцой, выгуливали собак. Туристов было немного; бродя по городу, они двигались нерешительно и выделялись из толпы яркими нарядами. Местные жители, напротив, предпочитали джинсы и поблёкшие футболки, или, если того требовала работа, лёгкую одежду спортивного покроя и приглушенных цветов.
Клайд говорил себе, что не виделся с Вильмой всю неделю, что неплохо было бы заскочить к ней на минутку. Однако глядя на её каменный дом под остроконечной крышей, он обратил особое внимание на дорожку перед домом, пытаясь высмотреть зелёный фургон и рыжую шевелюру.
Племянница Вильмы приехала из Сан-Франциско три недели назад – ещё одна разочарованная выпускница художественной школы, которая обнаружила, что не может заработать на жизнь выбранной профессией. Надо было отдать ей должное: на эти попытки Чарли отвела себе два года. Когда же она решила, что с неё достаточно и медлить больше нельзя, Чарли со свойственным ей упрямством окунулась в совершенно новое для себя дело.
Чарльстон Гетц представляла собой интересный экземпляр. Она была высокой и гибкой, как Вильма, но руки и суставы у неё были чересчур крупными для её изящной комплекции. Косметикой она не пользовалась. При её выразительных чертах и нежном цвете лица, которым отличаются все рыжеволосые, ей не было нужды подкрашиваться. Буйная огненная шевелюра, хоть и напоминала птичье гнездо, очень ей шла. Клайд не мог представить себе Чарли в парадной одежде, поскольку ни в чём другом, кроме джинсов, никогда её не видел.
Однако Чарли знала, как вести себя в хорошем ресторане. И, что ещё важнее, умела работать. Уже в день своего приезда в Молена-Пойнт она оформила документы на открытие собственного дела и купила подержанный фургон, на который ушли почти все её сбережения. К концу недели она обзавелась визитными карточками, поместила объявление в газете и наняла двух сотрудников. Начало работы её фирмы «Чистим- Чиним» было удачным и теперь, три недели спустя, она уже выполнила два заказа, ещё два были на очереди. Это только первый шаг, однако Чарли вкладывала всю душу в своё новое предприятие, оказавшееся вполне жизнеспособным. Городок отчаянно нуждался в тех услугах, которые она предлагала.
Обычно компании требуется года два, чтобы встать на ноги и начать приносить прибыль. Клайд считал, что у Чарли всё получится. Ей нравилась работа, нравилось вкалывать, наводя блеск в домах других людей, нравилось возвращать красоту поблёкшим и унылым вещам.
Свернув на улицу, где располагался дом Вильмы, и увидев стоящий у кромки тротуара старый зелёный фургон, Клайд воспрянул духом. Он припарковался рядом и улыбнулся, увидев обтянутые джинсами ноги Чарли, которые торчали из-под машины. Рядом стояли шесть канистр моторного масла, лежала воронка и ком тряпок. Похоже, эта колымага снова заставила её попотеть. Клайд тешил себя надеждой, что Чарли встречается с ним не только потому, что он хороший механик. Клайд вылез из машины и остановился, разглядывая испачканные спортивные туфли и голые ширококостные лодыжки Чарли.
Глава 5
Из-под древнего фургона, стоящего в полуметре от края дороги, торчали худые ноги в узких джинсах. Грязными теннисными туфлями Чарли упиралась в бровку тротуара – видимо, так ей было удобнее работать. Шесть нераспечатанных банок моторного масла стояли на тротуаре по соседству с грудой тряпок, приобретенных на ближайшей распродаже. Из почтения к изношенным и болтающимся кольцам в банках была «пятидесятка», масло достаточно густое, чтобы изношенные кольца могли его удержать. Менее вязкая жидкость проливалась насквозь, даже не касаясь поршней. Клайд остановился на тротуаре, разглядывая испачканные голые лодыжки. Из кухни долетал запах кофе. Клайд обернулся и увидел Вильму: она махала ему из окна, обрамленного разросшейся бугенвиллеей, которая взбиралась по каменной стене дома к остроконечной крыше.
Наклонные окна мансарды и эркеры придавали постройке дружелюбный и уютный вид. Поскольку дом тыльной частью упирался в склон холма, крылечки и парадного, и чёрного хода выходили в сад перед домом. Крыльцо, которое вело на кухню, располагалось под крутым скатом крыши, над передним был козырёк с окошком. Дом окружала не лужайка, а пышный английский сад, где соседствовали самые разные по цвету и фактуре растения: темно-зелёная живучка, светло-серый василек, оранжевые газании. Вильма учила Клайда этим названиям в надежде вдохновить его на разведение сада и возле его дома, но пока эти попытки оставались безуспешными. Ему совсем не нравилось ползать на четвереньках и копаться в грязи и земле.
Приглушенное ругательство вырвалось из-под фургона, ноги Чарли изменили положение, она немного выползла из под днища и принялась шарить рукой в поисках тряпки.
Клайд схватил один из лоскутов и вложил и её пальцы.
— Масло в глаз попало? — Опустившись на колено рядом с фургоном, он заглянул вниз.
Чарли приподняла голову с асфальта, прижимая к лицу тряпку. Рядом стояло ведро, куда капало густое грязное моторное масло.
— А ты почему не на работе? Сбежал от клиентов? Они решили, что ты их грабишь?
— Я думал, у тебя встреча с Беверли Жанно.
— Так и есть. Через тридцать минут я должна быть там. — Она отняла тряпку от лица, выбрала самый чистый уголок и снова приложила к глазу. — Мне, конечно, не стоило этим сейчас заниматься, но масло течет, а я не хочу больше подливать. Да ты и сам знаешь.
— Нет, не знаю. Все мои машины бегают на «тридцатке» и чистые как свисток. Продвигается ли работа у Хардера?
— Двое моих помощников сейчас там. — Чарли отшвырнула промасленную тряпицу, едва не задев Клайда по лицу. — Думала помыть эту колымагу, но времени не хватит.
— Какая разница? Или чистая лучше ржавеет?
Лёжа под машиной, Чарли наблюдала, как последние капли масла сочатся в ведро. Вкрутив пробку обратно в поддон картера, она выкарабкалась наружу и выволокла за собой ведро. Затем опустилась на колено, открыла новое масло, встала и засунула носик канистры в маслоналивную горловину.
— Тебе стоит поторопиться. Беверли Жанно не любит, когда помощь запаздывает.
— Ещё полно времени. Она производит впечатление, правда? Откуда ты её знаешь? Мне казалось, она жила в Сиэтле, а сюда приехала, только чтобы разобраться с недвижимостью.
— Я не знаю её, я знаю про неё. Джанет рассказывала. Чарли опустошила канистру, откупорила другую и опрокинула её в ненасытную утробу машины.
— Хочешь совета?
Чарли подняла глаза, Ярко-рыжие волосы поблескивали в солнечном свете, разбрасывая крошечные искры.
— Поехали со мной в мастерскую, возьмешь старый «Мерседес» шестьдесят первого года, он выглядит получше, чем этот агрегат, и ему нужно побегать,
— Ты такой заботливый,
— Вовсе нет. Всего лишь поддерживаю интересы частного предпринимательства – это укрепит твою репутацию. Беверли Жанно отличается невероятным снобизмом. А у меня не хватает времени ездить на этом автомобиле,
— И сколько с меня? Какой у тебя тариф?
— Что ж ты такая подозрительная-то! Ему действительно нужно прокатиться. Честное скаутское, без подвоха. Даже не попрошусь на обед, если ты сама не пригласишь.
Клайд смотрел, как Чарли открывает третью канистру масла. Он любовался её стройными ножками и
