– О моем кузене? Что это значит? Не понимаю…
– Прекрасно понимаете. Ваш кузен Филипп… тот самый молодой человек, чьи письма вы так свято храните.
Сюзанна, смешавшись, покраснела и в конце концов, как советовал Люпен, снова бросилась в объятия отца.
Люпен умиленно поглядел на обоих.
– Как все-таки хорошо делать добро! Какая трогательная картина! Счастливый отец! Счастливая дочь! И ведь все это счастье – дело твоих рук, Люпен! Два существа будут благословлять тебя всю жизнь… Твое имя будет свято передаваться внукам и правнукам… Ах, семья, семья…
Он снова подошел к окну:
– Дружище Ганимар все еще здесь? Ему бы, наверное, так хотелось бы тоже присутствовать при этом трогательном изъявлении чувств! Но нет, его не видно. Ни его, ни прочих. Черт возьми! Положение осложняется… Не удивлюсь, если они уже у ворот или возле окошка консьержа… а то и на лестнице!
Господин Жербуа встрепенулся. Теперь, когда дочь была уже здесь, к нему вернулось ощущение реальности. Арест противника мог означать получение второй половины миллиона. Он инстинктивно шагнул вперед. Но Люпен, будто случайно, оказался у него на пути.
– Куда это вы собрались, господин Жербуа? Защищать меня от них? Ах, как это любезно с вашей стороны! Но не беспокойтесь. Впрочем, уверяю вас, они в худшем положении, чем я.
И продолжил, словно размышляя:
– В конце концов, что им известно? Здесь вы и, возможно, также и мадемуазель Жербуа, так как они видели, что она приехала с какой-то незнакомой дамой. Но о моем-то присутствии они даже и не подозревают! Как смог бы я проникнуть в дом, который еще утром обыскали с подвала до чердака? Нет, по всей вероятности, они ждут меня, чтобы схватить… Милые бедняжки! Разве что догадались, что незнакомая дама послана мною с поручением произвести обмен… В таком случае они собираются арестовать ее на выходе…
Раздался звонок.
Резким движением Люпен остановил господина Жербуа и сухо, властно произнес:
– Ни шагу, месье, подумайте о дочери и будьте благоразумны, а не то… Что касается вас, мэтр Детинан, вы дали мне слово.
Господин Жербуа замер на месте. Адвокат тоже не двигался.
Нисколько не торопясь, Люпен взялся за шляпу, тщательно отер ее от пыли рукавом.
– Дорогой мэтр, если я вам когда-нибудь понадоблюсь… Мадемуазель Сюзанна, примите мои наилучшие пожелания и передайте дружеский привет господину Филиппу.
Он вынул из кармана тяжелые часы в двойном золотом футляре.
– Господин Жербуа, сейчас три часа сорок две минуты, в три сорок шесть разрешаю вам выйти из этой гостиной… Ни минутой раньше трех сорока шести, ясно?
– Но они могут войти силой, – не удержался мэтр Детинан.
– Мой дорогой мэтр, вы забываете о законе! Ни за что на свете Ганимар не согласится ворваться в жилище гражданина Франции! Мы еще можем успеть сыграть отличную партию в бридж. Однако прошу извинить, мне кажется, вы все трое настолько взволнованы, что я не хотел бы злоупотреблять…
Он положил часы на стол, открыл дверь гостиной и обернулся к белокурой даме:
– Вы готовы, дорогой друг?
Пропустив ее вперед, Люпен напоследок почтительно поклонился мадемуазель Жербуа и вышел, прикрыв за собой дверь.
Из вестибюля послышался его громкий голос:
– Привет, Ганимар, как дела? Наилучшие пожелания госпоже Ганимар! Передайте, что на днях зайду к ней пообедать… Прощай, Ганимар!
Раздался второй звонок, на этот раз резкий и яростный, за ним последовали удары в дверь. На лестнице что-то кричали.
– Три сорок пять, – пробормотал господин Жербуа.
И спустя несколько секунд решительно направился в вестибюль. Люпена и белокурой дамы уже там не было.
– Отец! Не надо! Подожди! – крикнула Сюзанна.
– Ждать? Да ты с ума сошла! Какие церемонии могут быть с этим мерзавцем? Ведь полмиллиона…
Он отворил.
– Эта дама… где она? Где Люпен?
– Он был здесь… Он еще здесь.
Ганимар торжествующе воскликнул:
– Он у нас в руках. Дом окружен!
– А черная лестница? – возразил мэтр Детинан.
– Черная лестница выходит во двор, а там лишь один выход, и возле него дежурят десять человек.
