на другой этаж, предупредив молодых, что через два часа вернется. Те от восторга чуть не визжали. А у Зои и в самом деле легко было на сердце: конечно - какая ж она пара Игорю? Уже тогда она была пампушкой (ух как пожевать любила с детства!), Достоевского толком не знала и в вопросах секса понимала в духе своего пуританского деревенского воспитания.
К тому ж дружба их как бы заново вдохновилась, разгорелась вновь. Теперь все определилось, недомолвки исчезли, натянутость пропала. Они по-прежнему проводили вечера втроем, только время от времени Зое приходилось, почувствовав момент, уходить в гости, в библиотеку или в кино, освобождая на время жилплощадь. А потом и вовсе стало получаться порой так, что Игорь оставался у них ночевать. Зоя быстренько делала вид, что уже заснула и, отвернувшись к стенке, с колотящимся сердцем старалась не слышать, как напротив, через стол, Игорь с Ариной шушукаются, возюкаются, поскрипывают пружинами, приглушенно дышат и сладострастно пристанывают.
Опять вроде бы всё устоялось, потекло размеренно и в какой-то мере однообразно, но ведь не может так продолжаться вечно? Зоя как-то не выдержала, спросила, оставшись наедине с Ариной: когда, мол, решили свадьбу-то настоящую играть?
-- Не надо спешить, - отмахнулась было Арина, но Зоя не отстала.
Она считала вправе себя интересоваться по статусу старшей подруги. Тогда Арина и раскрыла карты.
- Не надо бы об этом... Но ты знаешь, сколько наш Игореша получает? Сто сорок рубликов. Плюс премиальные к красным дням по двадцатке.
- Ну и что? А сама ты сколько в сельской школе зарабатывать будешь?
- То-то и оно. А ты знаешь, подруга, когда ему квартиру обещают? К 2000-му году. Лично Леонид Ильич обещал - как и каждому советскому человеку.
- Ты что-то не о том, Арина, - неуверенно возразила Зоя. - У вас же любовь!
- Не надо, не надо! Да, у нас любовь. Она, как известно, приходит и уходит, а жизнь продолжается до самой смерти. И прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно... Аксиома.
Игорь же держал себя жених женихом. Он и при ней, при Зое, то и дело заводил разговоры-мечтания о будущей семейной жизни с Ариной. У Зои сердце разрывалось на него глядючи, и вместе с тем - вот странности, - она предчувствовала, что в душе обрадуется, если у них произойдет разрыв-развод. Зоя ругала себя, порицала за такие низменные мысли.
Нагрянуло лето. Отшумела сессия. Подруги разъехались по пенатам. А когда осенью съехались, всё уже определилось. Игорь, против ожидания, не заявился на встречины, а подруженька Арина поведала ошеломленной Зое о своей скорой свадьбе, но не с Игорем, отнюдь нет. Оказывается, он приезжал к Арине домой как бы официально свататься, но вместо сватовства напоролся на решительное и окончательное объяснение. Арина заявила, что всё случившееся между ними лишь милые шуточки-шалости, у нее роман с другим человеком и дело к свадьбе. Как вел-держал себя Игорь в той уничижителыюй для любого мужика ситуации, Арина не расписывала. Лишь призналась, что ей стало до невозможности жаль его, и она устроила прощальную ночь - наобнимала, исцеловала напоследок отставного возлюбленного.
- Э-эх, не надо мне злата-серебра, - полушутя-полусерьезно вздохнула Арина, - если б он хотя бы квартиру имел!
А вышла замуж Арина за кругленького, с преждевременными залысинами делового парня, представительную внешность которого дополнял внушительных размеров портфель-дипломат. Сей товарищ отдавал все свои силы и время на комсомольской ниве, служил в обкоме ВЛКСМ. Папаша его и вовсе был секретарем горкома партии. Свадьбу пировали в загородном отеле 'Турист', стол был накрыт на сто пятьдесят кувертов, в подарок от родителей жениха молодые получили ключи на розовом бантике от двухкомнатной квартиры на Набережной с полным набором мебели.
Зоя играла роль свидетельницы со стороны невесты, слегка перепила французского золотого шампанского, то и дело пускала слезу, словно прощалась с Ариной навек. Улучив момент, спросила:
- Ариш, как же ты так сумела? Я даже ничего не заметила. Когда успела?
- Не надо спать, Зоенька, жизнь коротка, - хохотнула подруга.
Она схватила своего свежесуженого за шею, развернула от дружка-собеседника, смачно поцеловала в губы. Затем бросила, наклонилась к Зое и, утирая брезгливо салфеткой губы, прошептала:
-- Тьфу! Никакого сравнения с Игорьком!..
Зоя стала жить в комнате одна. Арина специально для этого пока не выписывалась из общежития. Она и в гости заглядывала частенько, благо, общежитие стоит рядом с институтом. Бывала изредка у Арины и Зоя, когда мужа-комсорга дома не случалось - как-то не глянулся Зое сей лидер молодежи. Не особо восторженно отзывалась о супруге и сама Арина. Лишь гордилась своими двухкомнатными апартаментами, да всякими видиками, музыкальными центрами, холодильными барами, сервизами. Хотя, на взгляд Зои, в квартире подруги было неуютно, мрачно, загромождено.
Однажды вечером, когда Зоя, спасаясь от раскаленной радиаторами атмосферы в комнате, в одних трусиках валялась с учебником на кровати, раздался дробный стук. Она накинула воздушный халатик, отперла. За дверью стоял смущенный Игорь.
- Можно, по старой памяти?
На улице дождило, и мокрое лицо Игоря выглядело заплаканным.
Зоя обрадовалась, ойкнула, распахнула дверь настежь.
- Где же ты запропал? Заходи скорей, раздевайся.
- Совсем? - неловко пошутил Игорь, спохватился. - Прости, я в последнее время поглупел.
Он снял куртку, предварительно вынув из внутреннего кармана бутылку 'Рябины на коньяке'. Только теперь Зоя разглядела - гость слегка подшофе. Хотела выговорить, но сдержалась. Принялась суетиться, по прежней привычке накрывать сразу на стол. Игорь сидел сбоку на стуле, болтал о том о сем, порой замолкал и, замечала Зоя, взглядывал и взглядывал на постель Арины...
Вдруг, оторвавшись на секунда от дела - она как раз, склонившись над доской, тоненько строгала пошехонский сыр, - Зоя перехватила жаркий взгляд Игоря. Он, странно прищурив свои карие глаза, уставился куда-то ниже ее подбородка. Ах ты Господи! Она совершенно забыла про легкость своего одеяния, про капризность верхней пуговички, то и дело ускользающей из петельки, про бесстыдство своих весомых молочно-белых с голубенькими прожилками грудей, так и норовивших открыться полностью, вплоть до тайной родинки, во всем своем великолепии чужому взору.
Зоя вспыхнула, выпрямилась, задернула халатик, пролепетала что-то про дурацкие пуговицы, про жару в комнате, засуетилась было переодеться, но Игорь перехватил ее за руку, удержал, умоляюще дрогнувшим голосом попросил:
-- Не надо, Зоенька. Так - хорошо.
Целых полминуты колебалась Зоя: мириады мыслей пронеслись в голове предчувствие важной перемены в жизни, боязнь ошибки, стыд грядущего, горечь прошлого, сладкая радость, любовь и вина.
Игорь остался.
Потом, когда всё произошло, когда на земле одной девушкой стало меньше, а одной женщиной больше, Зоя узнала о том, что Игорь - дурак, слепец, гиппопотам толстокожий, что он смотрел не на ту, что не видел, не понимал своего счастья, и что он всегда любил только ее, Зою, и будет любить ее всегда, до скончания века... 'Рябина на коньяке' - все-таки крепкий напиток.
И стали они жить-поживать в любви и согласии в комнате вдвоем. Да, это действительно, как теперь Зоя понимала, были самые счастливые дни в их совместном житье-бытье. И пусть Игорь кричал как-то в пьяном угаре, что-де никогда и не собирался жениться на Зое, если б не квартира, - она старалась не верить его алкогольным бредням. Нет, любил ее Игорь, любил - она чувствовала, знала это в их медовый общежитский месяц.
Лишь одна рюмка горькой отравы огорчила сладкий пир их любви. Тут сама Зоя виновата, пустилась во фрейдистские эксперименты. Уж так ей захотелось, чтобы Арина-подруженька как-нибудь ненароком узнала об их счастье. Но та, как назло, вовремя, в нужный момент, не заглядывала в гости, не заставала их как бы врасплох. А так просто, на словах все рассказать подруге - глупо и по-детски. Тогда Зоя однажды после праздничного застолья - на старый Новый год, - обильно своей рукой подливая Игорю коньячку, довела его до нужной кондиции и предложила, а не нагрянуть ли, мол, нам в гости к нашей задушевной подруге? Игорь
