люди. Причем, разные люди. Вот, Роберт Смит - это да. Недаром его за глаза зовут 'Хромой кабан'. А Дуайт-человек интеллигентный и мыслящий. Если даже Роберт задумает какую-нибудь пакость, Дуайт сумеет его обуздать. Действительно, его, Солсбери, дело - наука, а остальным пусть занимаются другие.
Солсбери собрал газеты, разбросанные на столе, и сунул пачку в шкаф. Читать ему больше не хотелось. Он устроился в кресле поудобнее и снова прикрыл глаза.
О чем это спрашивал Дуайт? Красное пятно, которое взрывает космокорабли... Непонятно.
По ассоциации перед глазами проплыли носилки, покрытые белой простыней, а на простыне - расплывающееся красное пятно. Кровь... Впрочем, это была не кровь, а большая красная роза, на шелковистых лепестках которой дрожала роса. И весь куст, усыпанный розами, и весь сад, и желтая лента тропинки, посыпанной песком, - все было пронизано, просвечено, налито густым солнечным соком, и он был молод, и рядом с ним шла высокая смуглая девушка, но она улыбалась не ему, а Гарри Митчэлу, щеголяющему в новой форме пилота ВМС...
Он открыл глаза, но Лили не исчезла: она стояла перед ним такая же, как тридцать пять лет назад, в тот день, когда выходила замуж за Гарри...
- Что с вами, мистер Солсбери?
- Джой? Господи... Я, кажется, немного задремал. Извините.
Солсбери провел ладонью по лицу, собираясь с мыслями.
Джой спрятала руки за спину.
- Ну так что же вы скажете, Джой?
-- А что вы хотите?
- Что хочу? Гм... Понятия не имею. У вас такой вид, словно кто-то вам сделал предложение.
- Вы уверены, что это могло бы меня осчастливить?
- Не знаю, но полагаю, что да.
- Вы плохо разбираетесь в людях, мистер Солсбери.
-Вполне возможно. Годы берут свое. Ведь это вполне закономерный биологический процесс.
Джой не выдержала и выхватила из-за спины ленту самописца.
- Пульс!
- Так что же вы тянете, злая вы женщина!
Он схватил ленту обеими руками. Ровная линия, прочерченная пером прибора, прерывалась едва уловимым зигзагом. И еще одним. И еще. И еще.
- В лабораторию! - прокричал Солсбери, размахивая лентой, как победным флагом.
- Выключайте, Джой, это бессмысленно.
Солсбери устало сел на стул, взял за руку лежащего на койке человека. Рука чуть дрогнула, но подчинилась пальцам доктора. Солсбери согнул покорную руку в локте, отпустил. Рука осталась в том же положении.
- Опусти.
Человек опустил руку. Он спокойно смотрел на Солсбери, и от его спокойствия можно было сойти с ума.
- Встань.
Человек неторопливо поднялся на койке, свесил ноги вниз. Несколько секунд сидел неподвижно, глядя на свои ноги, потом медленно встал. Руки его оставались в том же положении, в каком он только что сидел-чуть согнутые в локтях, с пальцами, продолжавшими сжимать несуществующий край койки. Две или три секунды человек рассматривал напряженные руки, потом опустил их, разжал пальцы. Потом медленно поднял голову, посмотрел на Солсбери ясным взглядом, в котором не было ни торжества, ни вопроса, а только пустота спокойствие пространства, в котором нет ничего.
- Ложись.
Человек в том Же ритме повторил все движения и вытянулся на койке, продолжая смотреть на доктора.
- Спи.
Человек закрыл глаза.
- Может быть, попробуем комбинировать стимуляторы?
- Нет, Джой, это бесполезно. Ведь это не болезнь. Не кретинизм и не идиотизм. И не потеря памяти. Все электроэнцефалограммы, все нейротесты говорят о том, что его мозг абсолютно здоров и абсолютно нормален. Я зондировал логометром Берга его память-кривая беспрерывна, об амнезии не может быть и речи...
- Но что же все-таки с ним?
- Как вам сказать? Это совершенно особый случай. Он... мертв.
- Не пугайте меня, мистер Солсбери. Работая с вами, я привыкла к самым невероятным вещам, но...
- Ну, я, пожалуй, неправильно-выразился. Просто этому состоянию нет еще названия в медицине. Потому что мы с вами, Джой, первые, кому после Иисуса Христа приходится воскрешать из мертвых.
Солсбери встал, закинул руки за голову, прошелся по комнате.
- Понимаете, ведь мы с вами вернули пациента не из клинической, а из самой настоящей, биологической смерти, когда все процессы уже остановились, прекратились. В том числе и процессы, происходящие в клетках мозга. Человек умер в полном смысле этого слова, стал неживой материей. С помощью СД мы восстановили его клетки, восстановили заново весь организм с точностью, которую даже представить трудно - вплоть до последнего электрона в последнем атоме, из тех несчастных триллионов атомов, которые составляли нечто, бывшее когда-то Эдвардом Стоуном. Но этот восстановленный организм был именно 'нечто' - не человеком и не трупом, а только копией человека.
- Но ведь сейчас-то он жив!
- Да, мы сумели 'запустить' его сердце и легкие, нервные центры, руководящие всеми сложнейшими процессами организма, потому что мы знали, как это делать. Но его психика по-прежнему мертва, его мозг сейчас - это великолепный и вполне исправный мотор, который надо завести. А как вот это вопрос.
- Но ведь надо же что-то делать.
- Надо, Джой. Надо. Надо столкнуть его мышление с мертвой точки - с той десятой доли секунды, в которой оно было остановлено смертью. Но что пронеслось в его мозгу г эту десятую долю секунды? Какой образ? Слово или воспоминание? Ведь мы уже все перепробовали - и имена знакомых, и те небольшие кусочки его жизни, которые нам известны. Нo ведь это - песчинки огромной пустыни, и только одна единственная из них способна превратить в Эдварда Стоуна его живую копию.
Солсбери снова наклонился над койкой.
- Открой глаза.
Человек открыл глаза. Спокействие пустоты царило в них.
Шел уже четырнадцатый день эксперимента, и уже семь долгих мучительных дней и ночей на койке этот человек, живой и мертвый одновременно, с безропотностью лунатика выполнявший все, что ему говорили, и неспособный ничего сделать сам, потому что мозг его спал, как та сказочная царевна в хрустальном гробу. Каждые четыре часа с методичностью метронома звонили Дуайт или Роберт, и эти звонки еще больше действовали на нервы.
- Нет, Джой, так не пойдет. Мы скоро сами сойдем с ума. Надо отдохнуть. Выключайте аппаратуру.
Джой действительно устала. Перед глазами мелькали черные точки верный признак нервного переутомления.
Привычно переключая рубильники на ноль, она прикрыла веки и слегка надавила на глазное яблоко - иногда это помогало.
- Ой!
Раздался треск предохранителей, и одновременно погас свет. На силовом щите замигала красная лампа аварийного освещения.
- Простите, мистер Солсбери, это я натворила. Одну минуту...
- Стойте!
Солсбери держал за руку человека на койке. Пульс участился. Зрачки расширились и смотрели не на
