оставив стерильно чистое пространство, к которому уже не мог придраться ни один эксперт во Вселенной.
Тэдди положил корабль в дрейф. Тишина царила в отсеке - все было в порядке.
Красный пунктир буев, прочертивших фарватер, сходился в неизмеримой дали в одну острую, как игла, точку. Сколько раз Тэдди видел ее впереди, на главном визире, в перекрестке пеленгационных линий - зовущую звезду великого пространства, выход из тупика, дверь в неизвестность... А теперь она - сбоку, потому что молодость прошла, и в далеком прошлом - пилотская рубка 'Икара', и другим дано пронзать межгалактические пустоты...
- Ищи в аду
свою звезду
еще не поздно, друг...
- Брось дурить, Свэн. У тебя все в порядке?
- Спрашиваешь! За такой спектакль я готов отдать полжизни! Давненько я не видывал такого оверкиля, честное слово. На старости лет ты вполне можешь выступать в цирке, Тэдди. Возьми меня тогда в напарники, а? Я даже буду ходить на голове, если надо.
- Ну, ходить на голове тебе не привыкать!
- Ого! Глянь-ка в визир, Тэдди!
За четырьмя кораблями итальянцев, успевших превратиться уже в маленькие точки, распустились хвосты торжественного салюта. Это было явное нарушение правил - салют в космосе полагался только при встрече кораблей из Глубокого космоса, но звездолетчикам эта нехитрая иллюминация была дороже всех наград и почестей, ждущих их на Земле...
-- Эти итальянцы-отличные парни. Чино вчера четыре раза подряд обставил меня в рулетку. А за эти вот цветочки Е небе им здорово влетит.
- Чино - стоящий пилот. Он сейчас сработал, как часы. У него верная рука и мгновенная реакция. Он еще будет звездолетчиком, поверь мне, Свэн. Ему только нужен опыт. И спокойствие.
- Которое приходит с годами. А годы отбирают главное - молодость. Вот и попробуй повертись в этом капкане. Со всех сторон - нуль!
Свэн исчез, его сменил Челлини. Он широко улыбался.
- Здорово, Тэдди! У меня душа в пятки ушла. А ты салют видел?
- Видел. Твоим собратьям влетит за него.
- О, итальянцы умеют благодарить, командор! Виски обеспечено!
- Иди на базу.
- Слушаюсь.
Крэг, как всегда, был меланхолически спокоен. Он лениво жевал резинку, словно ничего не случилось.
- Все в порядке?
- 0кей, командор.
- Можно идти домой. Чиллини уже уходит.
- O'кей, командор.
Вот и еще одно дежурство окончено. Без происшествий. Будничное, как сотни других. Утомительное, как все приевшееся, Впереди - четверо суток отдыха, сиреневые плафоны Лунной базы, оранжерея и... девицы, которые под мелодию 'Ты только мой' выйдут навстречу... Или бар, где можно напиться, сыграть в рулетку и снова напиться. Можно, конечно, смотаться на Землю-лунные таксисты обожают звездную форму и никогда не берут денег посидеть у дядюшки Клауса, посплетничать, вспомнить старые времена. А потом снова дежурство, такое же бесцветное, как сегодня, и снова все сначала. Раз и навсегда установившийся круг, в котором ты автоматически совершаешь виток за витком, как старая цирковая лошадь, и как у старой цирковой лошади, у тебя один-единственный способ разорвать этот круг - однажды рухнуть на колени, ткнуться мордой в теплый влажный песок манежа и проводить тускнеющими глазами веселый хоровод огней под куполом, который так же будет сиять и после тебя...
Чино еще можно на что-то надеяться - он молод, и если ему повезет, он выйдет по коридору на свет звезды и ощутит всю великую тоску и великое счастье быть песчинкой в бездонности Глубокого космоса - то ни с чем не сравнимое чувство радости и ужаса, которое испытал он, Тэдди, увидев звезды вблизи. У него будет красивая и страшная жизнь, которая промчится, как одна секунда, и если он останется в живых, то это будет страшнее смерти, потому что его будет ждать все тот же круг...
Тэдди летел медленно, с выключенными двигателями, привычно лавируя на могучих пульсациях гравитационных потоков, и цепкое тяготение планет тянуло корабль. Спешить было некуда, а горючее всегда пригодится - и тральщик Тэдди падал на Солнце, желтой монетой повисшее над головой, потомучто здесь не было ни верха, ни низа, а только звезды и вечная ночь.
И наверное, очень тяжко и горько было бы Тэдди наедине с этой равнодушной ночью, наедине с невеселыми мыслями, если бы не маячил в правом визире неизменно, как верный спутник, старенький корабль Свэна - темное тело. диковинной тропической рыбы с подслеповатым носовым прожектором, с гирляндами зеленых и желтых поясных огней. Свэн Стэрберг, весельчак и задира, он лет на десять моложе Тэдди, но понимает все с полуслова.
Они отмахали уже добрых три миллиона миль, когда Свэн появился на переговорном экране. Его длинное лицо имело самое что ни на есть заговорщическое выражение.
-- Слушай, старик, а что если нам прогуляться, а?
Откровенно говоря, у Тэдди не было никаких желаний. Ему не хотелось возвращаться на Базу, не хотелось и петлять по темным закоулкам Солнечной системы в постоянном страхе налететь на патруль. Если им повезет, они заарканят где-нибудь урановый астероид, пару тонн платиновой пыли или что-то в этом роде.
Однако Тэдди все-таки спросил:
- А куда?
Свэн подмигнул совсем по-мальчишечьи:
- К 'Папаше', а? Мы его давно не навещали.
И уж меньше всего Тэдди хотелось к 'Папаше'. Это был не страх, нет-хотя после гибели пяти экспедиций МСК сфера Юпитера вместе с его двенадцатью загадочными спутниками была объявлена запретной зоной: ученые предпочитали изучать странное поведение планеты-гиганта с безопасного расстояния. Тэдди и Свэн не раз уже бывали там и каждый раз возвращались с богатым 'уловом', вызывавшим зависть товарищей.
И все-таки именно 'Папашу' Тэдди недолюбливал больше всего. Космонавты суеверны гораздо больше, чем кто-либо. Может быть, потому, что им больше других приходится сталкиваться с неизвестным и необъяснимым. Человеческая природа ищет равновесия, и потому самые нелепые поверья и приметы бытуют среди тех, для кого необычность стала нормой.
Тэдди очень смутно представлял все ученые споры, все научные проблемы и загадки, которые продолжала регулярно поставлять самая большая планета Системы человечеству.
Просто его не оставляло смутное и странное чувство в те часы, когда он входил в запретную зону: в переливчатом матовом блеске 'Папаши' ему чудилась затаенная жестокость, неведомая опасность.
То ему вдруг начинало казаться, что все, что он видит, это обман, галлюцинация, за которой скрыто что-то безбрежное и угрожающее. То вдруг кто-то невидимый смотрел ему в спину - и такое было чаще всего - он летел, двигая рули, форсируя двигатели, манипулируя тралом, и чувствовал, как кто-то стоит за спиной и ледяными, мертвыми глазами смотрит на то, что он делает. И запоминает-каждый вдох, каждое движение. Тэдди даже ставил зеркальце, чтобы видеть, что происходит сзади, но ощущение чужого пристального взгляда не исчезало.
Словом, к 'Папаше' ему нехотелось, и он неуверенно пробурчал:
- Горючего не хватит... Да и настроение паршивое, Свэн.
- Горючее найдем, у меня тут есть поблизости кое-что. А настроение... Настроение тоже можно поправить. Или ты, может быть, рвешься на Базу, к благам цивилизации?
И Свэн захрипел, очень точно подражая динамику Базы:
- Веселый бой,
