Щелкнули выключатели. Дуайт опустил наушник, помолчал, разглядывая свои пальцы, и снова обратился к фиолетовым теням:
— Согласитесь, Солсбери, вы ведете себя более чем странно. И мы в подобной ситуации не можем вам довериться полностью. Подождите, не перебивайте… Допустим, вы узнаете, кто привел трал. Что из этого?
— Вам сказали — кто?
— Да.
— Он жив?
— Разумеется.
— Тогда я прошу вас с Робертом Смитом немедленно прилететь ко мне в лабораторию. Это совершенно необходимо.
Только сейчас до Дуайта стала доходить вся бредовая ненормальность происходящего — и пустой экран с тенью, и нелепая загадочность разговора.
— Может быть, вы, Солсбери, узнали точную дату конца света?
— Нет, мистер Смит. О конце света я ничего не знаю. Но у меня в руках есть ключик от Начала. И вполне возможно, что за дверью окажется совершенно новый Свет. Новый мир, который поможет людям найти выход из тупика, в который они попали. Вылетайте ко мне.
— Хорошо, Солсбери, мы подумаем.
— Мистер Дуайт, я первый раз в жизни позвонил вам сам. Вы, надеюсь, понимаете, что для этого потребовались из ряда вон выходящие причины? Поверьте, сейчас нет ничего на свете важнее вашего приезда — и для меня, и для вас, и для всего человечества. Видите, я говорю высокие слова, которые так не любил всю жизнь. Неужели это вас не убеждает в необычности происходящего?
— В необычности? Пожалуй, убеждает. Но не больше.
— Никаких 'но'. Я дам вам возможность увидеть и пощупать руками настоящее, стопроцентное чудо. Чудо без всяких подделок. С гарантией. Чудо, которое перевернет всю жизнь человеческую. Слышите вы меня?
— Слышу. До свидания, Солсбери.
— Я жду. Прилетайте немедленно. Немедленно.
Экран погас. Два раза тявкнул гудок — конец передачи.
Руки Дуайта Смита действовали, как автоматы, которые он выключал, привычный жест, верньер до конца, переключатель на 'ноль', успокоилась дрожащая стрелка, остывая, растворилась в полупрозрачной стекловидной толще динамической схемы пунктирная цепочка маршрутных огней.
Уже исчезло мерцающее сияние между ажурными зеркалами ретрансляторов, замолчали сирены, опустились на площадки сторожевые вертолеты, и хмурые пилоты отстегивали от поясов тяжелые лучеметы, стаскивали кряхтя комбинезоны.
А Дуайт выключал, выключал — привычный жест, верньер до конца, переключатель на 'ноль', рубильник — вниз…
Коротко вздохнув, замолчала ЭВМ, и два десятка дежурных на станциях слежения, торопливо отрапортовав: 'Первая, все в порядке… Пятнадцатая, все в порядке… Двадцатая, все в порядке…' — почти одновременно включили погасшие час назад телестены. Космовидение показывало новый многосерийный супербоевик о том, как элегантный, красивый и смелый астролетчик Одисс Эй встречает в космосе двух прекрасных инопланетянок Сциллу и Харибду. Телестены пришлось выключить в тот момент, когда в оранжевой пустыне, под мистическим светом четырех пульсирующих солнц, в окружении ужасных, кровожадных и фантастически безобразных чудовищ, инопланетянки начинают соблазнять бравого астролетчика. Конечно, самое интересное — черт бы побрал этот Би-канал! — уже позади, но все-таки чем все кончилось…
И уже начальник всей Службы Слежения обстоятельно доложил Главному, и Главный, облегченно вздохнув, — пронесло! — нажал заветную кнопку, и в бронированной кабине Смитов зажглась зеленая надпись 'Вторжений нет', и уже поднялась за Смитами последняя стальная плита, и обе половины звездной карты соединились в один матовый прямоугольник, скрыв потайную дверь, когда Дуайт нарушил тягостное молчание.
— Как тебе все это нравится?
— Собачий бред, — зло отрезал Роберт, садясь за свой стол-пульт. — А Солсбери я прикажу сделать начет за часовой прогон Би-канала. Посажу его в психбольницу и арестую счет в банке.
— А если в его высокопарной болтовне о ключах от нового мира действительно есть что-то реальное?
— Он тронулся. С яйцеголовыми это бывает.
— И зачем ему понадобился трал 308-Ф5-АС? Это трал Тэдди Заморыша, а Тэдди знает космос, как свои пять пальцев. В этом полете была авария, погиб его напарник. Хотел бы я знать, где они были.
— А самописцы?
— Самописцы чисты, как совесть ребенка. Тэдди — тертый парень.
— Так пусть Пит узнает у самого Тэдди.
— Питу Тэдди ничего не скажет или наплетет бог знает что. Мусорщики хранят свои 'участки'. Это их бизнес.
— Так чего ты хочешь?
— Многого. Например, узнать, что за пилюлю припас нам Солсбери.
— Послушай, Айк, брось ты всю эту галиматью. Пошли кого-нибудь к Солсбери, пусть заставят его расколоться. А нам надо заняться нашими 'птенчиками'. Пора их высиживать, черт подери, пока Совет еще не сел нам на голову. Давай работать.
— Ну, хорошо. Через полчаса я освобожусь.
Дуайт опустил матовый звуконепроницаемый занавес, и огромный кабинет превратился в две комнаты.
В туманной мгле экранов, словно чертики из коробки, появлялись и исчезали люди. Появляясь, их лица мгновенно приобретали угодливое выражение, исчезая — озабоченное.
Блейк возник не на экране, а в проеме двери — видеофон для такого разговора не годился. Он не снял шляпы и не погасил сигару, хотя знал, что босс не выносит дыма. Он не сел, а остался стоять, прислонясь к стене. Он не проронил ни слова, только слушал, и только к концу пятнадцатиминутного монолога, Роберта он открыл рот.
— Идет, босс! Это по мне. 'Коршуны Космоса' — настоящая работа. У меня есть парни. Дело будет, о'кей! Только…
— Конечно, Блейк, — ухмыльнулся Роберт, доставая чековую книжку из кармана пиджака, бесформенно обвисшего на спинке кресла.
А Нью-Йорк тем временем смотрел очередную серию супербоевика…
Звездолетчик Одисс Эй, взяв на буксир огромный астероид из чистого золота, уже повернул к Земле, и когда гравитационная буря сорвала его корабль с курса и занесла в чужую галактику, где живые, кровожадные и фантастически безобразные звезды пожирали целые планеты вместе с утонченными цивилизациями. Одисс Эй убил звезду, напавшую на голубую планету, которой правила прекрасная Ама Зонка. И уже была душная ночь в фиолетовых джунглях, под мистическим светом четырех лун, и восемь теней танцевало вокруг двух тел, и близко-близко — во весь четырехметровый объем телестены — подрагивали инфракрасные губы красавицы Ама Зонки…
В это время Дуайт Смит, совладелец фирмы 'Смит и Смит', дочитывал последние страницы личного дела Эдварда Стоуна, бывшего командора класса 'А', бывшего первого пилота легендарного 'Икара', бывшего…
Бывшего… Дуайт вытащил из футляра фотографию: обезумевшая, ревущая толпа у Белого Дома, алая дорожка ковра, ведущая к входу, а на пороге, у белоснежного мрамора колонн, внушительная, по- спортивному подобранная фигура президента, пожимающего руку невысокому растерянному человеку в парадной куртке звездолетчика.
А вот недавняя фотография — усталое помертвевшее лицо, короткие, ежиком, пепельно-серые волосы, под глазами тяжелые фиолетовые мешки. И как-то странно видеть над золотом орденских нашивок
