Хватим, Боб!
— Хватим, Сэм.
Телохранители сняли пиджаки, отстегнули лучеметы, кряхтя, стащили плотные негнущиеся кольчуги с эластичными бронепрокладками и побросали всю свою тяжелую сбрую на тахту.
Виски светилось в бутылке золотистым солнечным светом, и уже после первой рюмки им стало уютно и тепло.
Однако человек за столом никак не реагировал на наведенное дуло пистолета.
— Успокойтесь, мистер Дуайт. У вас просто плохая зрительная память. Посмотрите внимательнее.
Он усилил свет лампы и продолжал глядеть на Смитов грустно и слегка иронически.
На вид ему было лет сорок, и легкая седина на висках, как ни странно, не старила, а наоборот, молодила его — может быть, потому, что резче подчеркивала матовый, без единой морщины, высокий лоб и живые глаза.
Он улыбнулся, и сверкнули в улыбке крепкие белые зубы.
— Черт подери, Солсбери, что с тобой? Где твои шрамы, очки… и все остальное? Ведь у тебя…
— У меня была сожжена половина лица, выбиты все зубы вместе с изрядным куском нижней челюсти, катаракта от ожога, которую, правда, удачно оперировали, но тем не менее без очков я не видел дальше своего собственного носа, не так ли?
— Клянусь дьяволом, совершенно верно!
Дуайт убрал пистолет и подошел поближе.
— Простите, мистер Солсбери, понимаете… все это несколько необычно. Извините за эту игрушку, но…
— Я понимаю, мистер Дуайт. На вашем месте я поступил бы также.
Дуайт от волнения снял свои темные очки.
Солсбери уставился на Дуайта во все глаза и оглушительно расхохотался. Действительно, превращение было разительным. В очках Дуайт был похож на грифа, ждущего добычу, в нем было что-то демоническое, загадочное. А теперь без очков перед Солсбери стоял просто любопытный крючконосый старик с маленькими, близко посаженными глазами.
— Я впервые вижу вас без очков, мистер Дуайт. И вы, оказывается, совсем не похожи на Мефистофеля. Вся ваша сила — в очках, никогда не снимайте их!
— Я снял очки перед Фаустом, мистер Солсбери, ибо вы — настоящий Фауст. Если я не ошибаюсь вы, кажется, нашли эликсир вечной молодости?
— Не совсем так, но дело это не меняет. К тому же пока я вам продемонстрировал только пролог. У меня еще немало сюрпризов. Мистер Роберт, вы, наверное, знаете, что в университете я немного занимался боксом?
— Слышал. И даже видел, правда, гораздо позже. Когда ты отправил Пита в тяжелый нокаут, не помню, правда, за что. Пит с тех пор отзывается о тебе с величайшим уважением, хотя яйцеголовых не переваривает. Он говорит, что у тебя великолепный удар правой…
— Вы ходите сказать — был? Ведь пять лет назад…
— Оставь, Солсбери. Пять лет назад мне тоже досталось,
— Все верно, но половину удара, причитавшегося вам, вы отдали мне, так сказать, взаймы. Но теперь я могу вернуть вам долг, мистер Роберт.
Лицо Солсбери стало жестким. Движением плеч он сбросил халат, и прежде чем Роберт успел что- либо сообразить, доктор коротко, не размахиваясь, ударил Роберта правой в челюсть.
Роберт грохнулся в угол, разломав в щепки кресло.
— Великолепный удар, — Дуайт с явным удовольствие проследил траекторию полета Роберта. — Просто великолепный. Ну, а теперь будьте добры, покажите мне вашу новую Руку.
— Пожалуйста, мистер Дуайт. Только она не новая, а старая. Моя собственная кровная правая рука, которую с помощью фирмы 'СС' я потерял пять лет назад.
Он закатал рукава и показал сначала правую, потом левую руку. Обе были одинаковы — с большими крепкими ладонями, жилистые, с перекатывающимися комками мышц.
— Правая кажется светлее. И волосы короче. Черные, а не седые…
— Совершенно верно. Правая моложе. Ровно на пять лет;
В углу завозился, постанывая, Роберт. Солсбери наклонился над ним, брызнул водой в лицо. Роберт открыл глаза, засопел, постепенно приходя в себя. Очнувшись, рванулся, но увидев обнаженные по локоть руки Солсбери над собой, затих, растерянно моргая:
— Собачий бред! У тебя же нет, нет правой руки. Выше локтя, я помню, черт подери! Или я спятил?
Солсбери помог Роберту подняться, усадил в кресло, Роберт потрогал подбородок, пробормотал:
— Да, Пит, кажется, был прав. Мне думается даже, он несколько преуменьшил твои способности, доктор…
— Извините, мистер Роберт, но мы теперь в расчете…
— Как знать…
— Ну хорошо, — Дуайт поднял руку. — Подведем некоторые итоги вашего очаровательного спектакля, мистер Солсбери. Во-первых, вы помолодели этак лет на пятнадцать-двадцать. Во-вторых, вам удалось каким-то образом восстановить в прежнем виде свое лицо: убрать шрамы, заменить без всяких следов обожженную кожу, даже завести новые зубы. В-третьих, у вас появилась вновь рука…
— В-четвертых, я могу вам продемонстрировать светограммы своих легких и ребер, пять из которых были в свое время заменены пластмассовыми. Легкие чисты, и искусственных ребер нет! восстановлена естественная кость…
— Короче говоря, тебе удалось каким-то образом выкрасть у своей смерти добрый десяток лет. Я слышал, что такие трюки со временем выделывают космонавты в космосе, но вот чтобы у них отрастали оторванные руки, Роберт снова потрогал свой подбородок под насмешливым взглядом Дуайта, так вот о такой чертовщине я не слыхал.
— Нет; со временем здесь все в порядке.
Солсбери сел напротив Дуайта и Роберта, и Роберт, еще раз недоверчиво вглядевшись в его лицо, проворчал: 'Собачий бред'…
— Со временем все в порядке. Я не помолодел. Мне шестьдесят лет и ни года меньше. Это — с точки зрения естественного процесса биологического старения.
— Слушай, док, ты только не вздумай пичкать нас учеными лекциями. Ты говори просто, что и к чему. А всякую ученую начинку оставь для своих друзей-яйцеголовых. Нам нужны факты.
— Подожди, Робби, факты уже есть. Теперь нам не помешает немного теории. Так что же с вами произошло, доктор?
— Регенерация, мистер Дуайт.
— Регенерация? Это когда у ящерицы отрастает хвост?
— Совершенно верно, мистер Роберт. Вы делаете успехи. Я действительно не буду утруждать вас теорией. Тем более я, откровенно говоря, знаю немногим больше вашего. Разрешите сигарету, мистер Дуайт?
Дуайт положил пачку на стол, поднес зажигалку. Солсбери затянулся глубоко и закашлялся.
— Вот видите, мои обновленные легкие еще не привыкли к токсическому действию никотина. Они реагируют на него так же, как после первой сигареты, выкуренной в колледже.
Он прикрыл глаза рукой, помолчал минуту, провел ладонью по лицу, словно стирая что-то.
— До сих пор не верится… Ну так вот. О регенерации. Регенерация свойственна всем живым существам — от самых примитивных до самых совершенных. Мы поражаемся, когда тело гидры полностью восстанавливается из одной двухсотой части целого организма…
— И эта гидра живая?
— Разумеется, мистер Роберт. Можно даже растолочь гидру в ступке — ей это ничуть не повредит, она снова 'воскреснет', жива и невредима…
— Неплохо, очень неплохо.
