Джой медленно повернулась. Глаза ее были сухи. Только стали огромными и совсем черными.
— Скоро, да?
— Скоро, Джой. Сейчас.
— Ты вернешься?
— Обязательно.
— Ты даешь слово вернуться?
— Да, я даю слово.
— Что бы ни случилось?
— Что бы ни случилось.
— Будь осторожен, родной. Не знаю, но мне кажется, что они задумали что-то нехорошее, Смиты. Это страшные люди. Подлые. Гадкие.
— Я знаю, Джой. Не беспокойся. Я вернусь и отдам СД, и мы уйдем от них. Мы найдем место, где можно быть счастливыми, правда?
— Конечно, Тэдди. Мы найдем. Свою звезду. Обязательно!
И она отстранилась от Тэдди, какая-то отчаянно повеселевшая, и закинула голову к небу, и волосы ее покорно метнулись за спину:
Когда, пилот,
не повезет
тебе в полете вдруг,
не верь тому,
что бак в дыму
и что последний круг…
— Ты знаешь нашу песню, Джой?
Джой повернулась к пилоту, руки ее обвили его шею, губы были у самых губ.
— Конечно, знаю. Ее пела мать. Эта песня была моей колыбельной. Ведь я — дочь астронавта и жена звездолетчика. Как же я могу не знать этой песни:
Пока есть ход,
держись, пилот,
а если ад вокруг
ищи в аду
свою звезду,
еще не поздно, друг!
И повторила шепотом, закрыв глаза:
— Еще не поздно, друг…
— Пилота на взлетную площадку! Пилота просят на взлетную площадку, издалека, из другого мира, прокричал динамик.
— Ну, иди, Тэдди. Иди. И помни — я хочу еще долго-долго быть счастливой. Нигде и никогда не забывай это, ладно?
Она взъерошила его волосы, быстро поцеловала в щеку и слегка толкнула в плечо.
— Иди. И обязательно возвращайся. Ты не имеешь права не вернуться. Потому что теперь есть я.
— Я вернусь Джой. Обязательно вернусь.
— А я буду тебя ждать. Я еще не умею. Но хорошая жена должна научиться ждать своего мужа. Особенно, если муж — звездолетчик. Ведь правда, Тэдди, из меня получится хорошая жена?
Они улыбались друг другу в лунном свете и говорили, говорили, почти не вникая в смысл слов.
— А это ты должен мне вернуть, Тэдди. И он должен везде быть с тобой.
Джой положила в ладонь пилота забавного, лопоухого и толстопузого человечка, который угрожающе пялил глаза и скалил зубы. Фигурке было, видимо, уже много-много лет, потому что дерево стало почти черным от времени и было отполировано до глянца тысячами ладоней.
— Это Шивонари, Великая Нога, покровитель семинолов. Амулет брали с собой охотники, отправляясь в путь, и Шивонари охранял их от беды.
— Его дала тебе мать?
— Нет. Его привез мне дядя Клаус. Он сказал мне, что отец должен был взять Шивонари на Марс, в этот самый полет, но что-то случилось, я не поняла, дядя Клаус сказал 'было слишком поздно', и Шивонари остался на Земле, а отца не стало… Так пусть он будет с тобой, и ты должен сам вернуть его мне, помни…
Снова прокричали динамики.
— Они не называют твоего имени, слышишь? Но все равно, все будет хорошо, да?
— Все будет хорошо, Джой.
— Иди. Я не буду тебя провожать. Иди.
Он был уже почти у главного корпуса, когда Джой догнала его.
— Тэдди, я совсем забыла… Дядя Чарльз просил взять у тебя спектрографию яйца гловэллы. Ты говорил, что успел тогда сделать спектрографию…
— Гловэллы? Ничего не понимаю…
— Ну, тот самый 'танец тройной спирали', помнишь? Над Красным Пятном, помнишь?
— Ах, вот что… Кажется, доктор начинает разбрасываться: то СД, то гловэллы. Посмотри в моем столе, Джой. Наверное, это там.
— И еще… Поцелуй меня, Тэдди.
Полковник Арнольд Тесман пытался говорить сурово:
— Когда вы повзрослеете, Дик? Опять вы устроили самодеятельность, опять превысили полномочия, да вдобавок насмерть перепугали дорожного полицейского.
Парень в синем реглане переступил с ноги на ногу.
— Тут я не виноват, шеф. Я только показал ему удостоверение МСК, а он вдруг выпалил в меня газовой ампулой…
— Этот симпатичный дед уже побывал в переделке с 'Коршунами', переодетыми в форму патруля МСК. Ваше счастье, что он выстрелил снотворным, а не чем-либо покрепче. Ну, а все театрализованное представление, погоня, стрельба — как это понимать?
— Но вы же сами говорили…
— Я дал вам задание проследить связи 'Коршунов Космоса' с Землей. Но мы не полиция, лейтенант. Мы — особая служба МСК, прошу не забывать. А то, что вы натворили, грубо даже для полицейского агента. Тоньше надо работать, тоньше и точнее. И ни в коем случае не привлекать внимания.
Лейтенант сокрушенно молчал, и Тесман не выдержал, улыбнулся. Улыбался он странно, не дрогнув ни единым мускулом худого жесткого лица — только глаза наливались вдруг неудержимым добрым смехом.
— Короче говоря, вас следовало бы хорошенько наказать, но я надеюсь, что устного замечания достаточно. Поймите, Дик, мне становится все труднее и труднее выручать вас. Я дал слово начальству, что вы сами исправите свою ошибку.
— Ошибку?
— Да, Дик, ошибку. И непростительную для поклонника детективной литературы. Садитесь, пожалуйста. Вот сюда, поближе. Вы знаете пару, которую так остроумно сняли в их собственной машине?
Тесман протянул юноше фотографию. Из глубины кабины на аппарат смотрели два человека, застывшие в нелепых позах: растопыренные пальцы, раскрытые рты, рука толстяка тянется к лицу, словно пытаясь закрыться от света.
— Конечно, знаю. Этот — Роберт Смит, совладелец фирмы 'СС'. А этот мрачный тип без определенных занятий, который, судя по всему, имеет какое-то отношение к Коршунам…
