Был такой эпизод на открытии Сахаровского фестиваля. Мы должны были, по решению наших депутатов, присвоить Ростроповичу звание Почетного гражданина Нижегородской области. Забавный момент состоял в том, что российского гражданства он лишен, а тут вдруг ему дают «нижегородское гражданство», да еще почетное. Согласно ритуалу, Ростроповичу следовало надеть ленту. Я ее надевал на него, точнее пытался, а она никак не надевалась, переворачивалась не той стороной, все это происходило на сцене, этакий комический эпизод при тысячной публике… Стало ясно, что лишить человека гражданства гораздо проще, чем гражданство ему вернуть. Я подошел к микрофону и поделился с публикой этой мыслью. Все очень веселились.
Хотя на самом деле тут все гораздо серьезнее.
По-моему, и Ростропович к этому так отнесся: не только как к шутливому эпизоду, но и как к чему-то весьма серьезному. Конечно, Россия, в лице ее тогдашних правителей, по-дурацки, со всеми атрибутами чванства, глупости, даже садизма расправлялась со своими лучшими сынами. Но тем не менее великие люди тем и отличаются от людей обычных, что до конца не таят в себе обиду. Могут отделять зерна от плевел, а великую страну — от очень маленьких правителей. Именно поэтому желание помочь России сейчас у Ростроповича абсолютно искреннее.
Многие люди, даже и с темным прошлым, увидев отношение Ростроповича к благотворительности, тоже решили приобщиться к этому делу. И стали давать деньги на «вачский проект». Можно сказать, что Ростропович — почетный меценат Нижегородской области. И вообще России.
Теперь мы с ним должны увидеться на открытии больницы, а потом, может быть, еще что-нибудь придумаем. И я счастлив, что у меня есть такая уникальная возможность общаться с ходячими легендами и гениями. Такими, как Слава Ростропович.
Евгений Киселев — «кремлевед». Его знания, образование, способность и манера излагать материал для России — уникальны. Для Запада — вполне обычны. Общеприняты. Всегда были советологи, которые исследовали кто где сидит, кто что кому сказал, кто кого хоронил, и по этим исследованиям делали какие-то политические прогнозы.
В России Киселев — первый в этом роде. Не советолог уже, а кремлевед. При этом — совершенно нормальный человек, по-моему. Довольно скрытный, кстати. Настоящий телевизионщик. Как профессионал, он специалист в очень интересной сфере. И в этой сфере он знает очень многое. Он знает нюансы, о которых, я думаю, не догадываются даже сами обитатели Кремля. Такое знание дает ему возможность иногда влиять на те или иные события. Есть такие события, к которым он лично приложил руку. Например, к тому, чтобы убрать Грачева.
На самом деле — он человек очень влиятельный. И мне кажется, что ему нравится играть эту роль, роль особенную — не «серого кардинала», для «серого» он слишком виден, в том числе виден буквально в кадре, а роль политика в облике журналиста. Он ведь и есть политик, поскольку в какой-то мере может влиять на принятие решений.
Есть в нем некоторое занудство. В этой манере говорить, например. Любопытный момент: когда ему указали на его фирменное «э-э-э…», он избавился от этого дефекта речи просто в один день. В один миг. Могу объяснить почему. Он же существовал, как в капсуле, в оболочке собственной непогрешимости. В нашем обществе журналисту, да еще столь высокого ранга, заработать манию величия — просто раз плюнуть. Власть в нормальном обществе не может критиковать журналиста: боится ответной реакции. Коллеги — не хотят критиковать, существует некоторая корпоративность «четвертой власти». Они видят друг друга, но никогда вслух не скажут. Вот так, пока его не кольнули иглой, журналист уверен в собственном совершенстве. Журналист оказывается вне поля критики. Вот это с ним и происходило.
А как только указали на эту малоприятную особенность — он ее мгновенно ликвидировал.
Выдающийся русский человек. Очень талантливый режиссер. Страшно работоспособный, может работать по двадцать часов в сутки. Готов вытащить всю душу из своих коллег, с которыми он трудится, из своих подчиненных.
Человек очень честолюбивый и иногда эгоистичный. Конформист. Злые языки в Москве вообще считают, что семья Михалковых, особенно отец, семья предателей. Бытует такое мнение в интеллигентской среде. Сначала с одним, потом — с другим, с Руцким вот, например, и так далее.
У меня есть другая версия. Михалков, Никита Сергеевич, воспитан в том тезисе, что власть — от Бога. Любая власть. Поэтому он конформист просто генетически. Он не приспосабливается всякий раз к новой властной фигуре, он искренне верит в нее. Всякий раз верит. «Власть — от Бога, я — при власти». Вот тезис. Есть такие люди.
Почему я так именно объясняю позицию Михалкова и его поведение? Потому что он, в принципе, может прожить без власти. Он не так уж сильно зависит от власти. Он вообще очень мало от нее зависит. Он режиссер, может снимать за границей, где угодно, его знает весь мир. В этом смысле его участие в политической жизни не имеет никакого значения. У него от участия в политической жизни ни гонорары не увеличиваются, ни популярность не прибавляется. Может, даже и уменьшается его популярность как художника вследствие его политических акций.
Он все это понимает прекрасно. Но — «власть от Бога, и я должен с ней быть». Такое особое чувство долга, вот и все. «Власть меняется, и я меняюсь вместе с ней».
Хотя возможно, конечно, и другое какое-нибудь толкование, вроде московского, — злые люди в Москве! Я-то думаю так, как сказал.
В Нижний Новгород его привело несколько причин. Ну, во-первых, у нас с Михалковым отчасти похожие характеры. Далее. Ему редко приходилось видеть в России людей «при власти», с которыми он мог бы говорить на своем собственном языке. На абсолютно том же языке, что и он сам. Далее — охота к перемене мест, убеждение, что провинция — истинная Россия… Он вообще часто живет в мире, который сам себе придумал и создал. Он — художник, он так и должен жить. И вот образ России, который он себе создал, он хотел сам в себе укрепить. Посредством путешествия в провинцию.
Очень талантливый человек. Кроме того, что режиссер, он еще и блестящий артист. Поэтому не следует слишком доверяться тому впечатлению, особенно первому, которое он производит. Он производит то впечатление, которое он сам считает нужным производить в данный момент. Когда речь идет о публике и об артисте Михалкове — это одно. Когда речь идет просто о человеке Михалкове — это другое. Иногда совсем другое. Иногда Михалкова-человека видно, иногда — не видно. Он очень проницателен, очень. По отношению к самому себе, может, проницательность его подводит. По отношению к другим людям — не подводит никогда. Это важно. Он ведь режиссер, он блестяще чувствует идею, и при этом такая проницательность… Часто он мне предсказывал ход наших нижегородских событий. Не то чтобы в деталях, но в принципе — точно. Эти события он просто прогнозировал, как выдающийся и проницательный режиссер.
Просто он хорошо разбирается в людях. Именно в людях, а не в политических процессах. События, о которых я сказал и которые он мне спрогнозировал, касаются человеческих, а не политических отношений.
Он вообще человек чрезвычайно своеобразный. С ярко выраженными особенностями, особыми свойствами. С одной стороны — блестящий знаток людей, выдающийся режиссер и актер, талантливый рассказчик и так далее. С другой стороны — абсолютно нулевой экономист. Политик — тоже на уровне нуля. Политику воспринимает как своего рода актерскую работу. Он даже сам говорил как-то: если Рейган сыграл роль президента, то почему бы мне ее не сыграть?
На самом деле политика — это совсем другая область знания. Политик может, кстати, не так уж принципиально разбираться в людях, в человеческих отношениях. Но обязан быть проницательным, когда речь идет об общественных процессах. Это — разные вещи. И здесь количество обязательно переходит в качество.
Что касается кинематографических работ Михалкова — мне нравятся практически все. Хотя, когда я не был знаком с ним лично, мне было проще оценить его фильмы. Сейчас за каждым фильмом (особенно за «Утомленными солнцем», который снимался у нас в Зеленом Городе) мне вообще трудно разглядеть кино. Я вижу Михалкова, его площадку, фонари, камеры, скандалы, крики, выяснения отношений. И все это очень мешает адекватно воспринимать потом готовое кино.
