неведомые края, надеясь, что рано или поздно сумеет заставить работать на человека вечную и неиссякаемую космическую энергию. А тогда уже какой-нибудь потомок сможет путешествовать в надзвездных краях с товарищами или подругой.
Жители окрестных поселков видели, как по ночам в полупрозрачном куполе башни зажигались неведомые огни, как поднимались вверх мерцающие световые столбы. А иногда из-за башни вдруг взвивалось вверх огнедышащее чудище и, оставляя за собой раскаленную, долго не гаснущую полосу, скрывалось в облаках.
Они видели плавающие над башней светящиеся шары, слышали подземные толчки, рев и шипение огненных струй. Над многоцветным куполом вдруг расступались облака, и оттуда вниз спускалась тонкая, ослепительная пряжа. А иной раз появлялась хвостатая комета, она долго кружила над горами, и на их вершинах дробился зеленоватый беспокойный свет.
Все эти чудеса жители видели собственными глазами. Люди они были грамотные, с восьмиклассным образованием и повыше, кое-что понимали в научных явлениях, но все равно таинственная башня казалась им абсолютной загадкой. Что там творилось - непонятно.
Школьники, начитавшиеся фантастики, говорили, что возле башни испытывается космический корабль, что отсюда ведутся дипломатические переговоры с марсианами... Иные утверждали, будто марсиане уже прибыли и живут в башне, куда напустили специального марсианского газа, которым они только и могут дышать.
А сегодня предположение это почти подтвердилось. Пастушонок искал пропавшую овцу и, оказавшись неподалеку от таинственной башни, видел, как из нее вышел огромный толстый марсианин в каком-то прозрачном костюме.
- Голова - во! Как тыква, - запыхавшись, рассказывал пастушок. Безглазая! Безротая!
Кто-то усомнился:
- Врешь. А как же они едят, коли рта нет? - И слушатели разошлись, оставив мальчугана в печальном недоумении.
Знал бы он, что видел самого обыкновенного человека, но только в специальном защитном костюме. Профессору Набатникову приходилось работать с радиоактивными веществами. Он уже надел защитный костюм, но в эту минуту услышал рокот самолета, с которым должен был прилететь Дерябин. Вот и вышел посмотреть, не он ли это в самом деле.
Что пастушонок? Даже старый инженер Борис Захарович, близко знакомый с подобными костюмами, и то был немало поражен, увидев странную фигуру, у которой вместо головы сиял золотой шар, какие раньше ставили на клумбах.
Фигура шла к Дерябину, широко расставив руки, как бы для объятия, но Борис Захарович что-то не очень к этому стремился.
- Борис, друг ты мой! - обрадованно воскликнул Набатников, но друг сто слышал только невнятное бормотание. - Не беспокойся, пока все в порядке.
Набатников прежде всего должен был его успокоить, так как во время полета Дерябин точно не знал, как идут испытания 'Униона'. Правда, отошел он от пульта управления всего лишь три часа назад, причем оставил возле него своего ученика, весьма толкового инженера, но разве не бывает случайностей.
Именно боязнь этих случайностей и мнительность Пояркова заставили Бориса Захаровича поспешить сюда к Набатникову. Скоро 'Унион' придется сажать на здешней площадке ракетодрома. Конечно, Дерябин мог бы это сделать, не прилетая сюда. 'Унионом' можно управлять за многие сотни километров, из того же НИИАП. Однако Борис Захарович предпочел лететь на место посадки, где диск видишь непосредственно, а не на экране радиолокатора. Зачем испытывать судьбу, тем более что после модернизации 'Униона' его еще ни разу здесь не опускали.
Сквозь дымчатую позолоту, которой был покрыт изнутри пластмассовый шлем, Дерябин наконец рассмотрел знакомое добродушное лицо Набатникова и, обнимая его, выругался:
- Фу ты черт, каким страхолюдным вырядился! Перепугал до смерти.
Набатников хотел было с ним по привычке расцеловаться, но лишь ткнулся холодной пластмассой в щеку.
- Да сбрось ты этот дурацкий колпак! - рассердился Дерябин. - Ничего не пойму, что ты там бормочешь.
Потянув петельку застежки, Набатников расстегнул комбинезон и, облегченно вздохнув, откинул назад золотой колпак.
- Тяжел, проклятый...
Давно не видел Дерябин своего друга. Пожалуй, целый - год. Впрочем, когда тебе перевалило за пятьдесят, лишний прожитый год уже никак не отражается на внешности. Морщинок столько же, такие же припухшие красноватые веки. Как всегда, чисто выбритый упрямый подбородок, изрядно поседевшая и поредевшая шевелюра, ласковая усмешечка на губах. И абсолютно молодые, невыцветающие карие глаза.
После дружеских приветствий и выяснения некоторых особенностей текущих испытаний Набатников взял друга под руку и потащил к башне.
Дерябин вновь заинтересовался защитным колпаком.
- Первый раз такое чудище встречаю. Да что ты видишь сквозь него?
- А ты погляди.
Борис Захарович заглянул. На просвет пластмасса оказалась зеленоватой, сквозь нее было видно хорошо, как в солнцезащитные очки.
- Влип я с этим делом, Борис, - жаловался Набатников. - Теперь вот хожу и маюсь. Как-то давно в министерстве я сказал, что обыкновенный прозрачный шлем - а им я иногда пользуюсь при работе - надо бы усовершенствовать. Болят глаза от слишком ярких вспышек на экранах, да и на других приборах часто бывает такая иллюминация, что прямо ослепнешь. Пробовал я надевать темные очки, но под гермошлемом они меня раздражали. Не лучше ли сделать верхнюю его часть потемнее. Сказал - и забыл об этом. И вдруг дело завертелось. Нашелся предприимчивый человек. В институте, где он работал, оформили задание, включили его в план, получили средства. Через год приезжает ко мне некий развязный молодой человек и сует под нос удостоверение аспиранта какого-то научно-исследовательского института новых стройматериалов.
- Почему стройматериалов?
- А я откуда знаю? Видимо, в этом институте не сумели разработать дешевую пластмассу для строительства и занялись пустячками. Так вот, этот молодой человек забрал у меня старый шлем и оставил золотой. Я даже глазом не успел моргнуть.
Борис Захарович с наслаждением вдохнул чистый горный воздух.
- Так и ходишь в медном горшке?
Набатников говорил, как большинство волжан, выделяя букву 'о'.
- Я тебе сказал, что в золотом. Старая вещь, давно известная. Раньше в богатых домах покрывали стекла изнутри тонким слоем золота. Стоит дама у окна, смотрит на улицу, а с улицы даму не видно. Но мне такая забава ни к чему. Не хочу я прятаться и пугать людей. Вместо головы - самовар пузатый. Но это еще не все. Занялся я другой работой, где защитный костюм не требовался, и совсем позабыл о золотом колпаке. Но мне напомнили. Сегодня разворачиваю один научно-популярный журнал - и глазам своим не верю... - Набатников порылся в боковом кармане и вытащил вырезанную из журнала страничку. - Как тебе это нравится?
Борис Захарович поправил очки, взял вырезку и вдруг почувствовал нечто знакомое.
- 'Космическая броня'?
- Она самая, - подтвердил Афанасий Гаврилович. - А ты читай, читай.
На странице под широковещательным заголовком было написано:
ЗАЩИТНЫЕ СКАФАНДРЫ И КОСМИЧЕСКАЯ БРОНЯ
(Беседа с доктором химических наук В. И. Литовцевым)
Наш корреспондент побывал в лаборатории, руководимой известным советским ученым - доктором химических наук В. И. Литовцевым. Помимо основных работ, связанных с проблемами новых строительных материалов на базе пластических масс, Валентин Игнатьевич ведет работы огромного перспективного значения, связанные с извечной мечтой человечества - полетами на другие планеты. Вот что нам рассказал доктор химических наук Валентин Игнатьевич Литовцев:
'Освоение космических пространств ставит перед учеными множество труднейших задач, из которых особое значение приобретает проблема стойких и сверхпрочных материалов, необходимых для постройки космического корабля. Я не буду касаться жароупорной керамики для двигателей и металлической основы корабля. Нашей лабораторией разработан новый материал, названный 'космической броней'.
Это легкий, прозрачный материал высокой прочности, обладающий защитными свойствами против космических частиц. Так, например, иллюминаторы, сделанные из этого материала, не мутнеют от вредных излучений, обладают высокой морозостойкостью, не боятся высоких температур. Наш скромный коллектив гордится некоторыми успехами, достигнутыми в создании новых материалов для будущих космонавтов.
Но мы не успокаиваемся на достигнутом. В результате упорного труда нами разработаны скафандры, которые найдут широкое применение не только в космических полетах, но и в народном хозяйстве.
Новые скафандры, защищающие от всевозможных вредных радиации, от ослепляющих вспышек и прочих явлений, связанных с атомным распадом, уже испытаны и дали положительные результаты. Эти же скафандры используются летчиками для высотных полетов. Так, например, один из руководителей одного научно-испытательного аэрологического института широко применяет их в работах аэрологических лабораторий...'
- 'Один из руководителей одного института...' - рассердился Дерябин и, не дочитав страницу, вернул ее Набатникову. - Да ведь это же о Медоварове. Врет он все. Мне летчики говорили, что не хотят пользоваться золотыми набалдашниками Литовцева. Как я раньше не догадался, откуда их выписал Медоваров.
- А я его понимаю. Пластмассы - это давнишнее увлечение Анатолия Анатольевича. Так сказать, 'пунктик'. Явление абсолютно положительное. Иногда человек становится от этого благороднее.
- Не уверен. Ведь Медоваров из
