Он взглянул в кружку, выплеснул оттуда остатки воды и побежал к высокому обрывистому склону. Там, взяв кружку в зубы, мальчуган полез вверх, цепляясь за выступающие корни деревьев и пучки травы. Иногда он повисал на одной руке и, поворачиваясь всем телом к Диму, смотрел на него озабоченно и строго.
Обратно спускаться было труднее. Мальчик прежде всего боялся расплескать воду, поэтому ему пришлось балансировать на двадцатиметровой высоте, пользуясь при спуске только одной рукой и цепкими ногами.
Наконец он спрыгнул на траву, ухитрившись не пролить из кружки ни одной капли воды.
Подпрыгивая на ходу, довольный самим собой, а главное - 'дяденькой', которому, видимо, стало лучше, так как он сейчас приподнялся на локте и вполне осмысленным взглядом смотрит на него, мальчик прибежал к Багрецову и хотел было снять с человека пиджак, чтобы промыть рану на боку, которую он уже успел заметить.
- Спасибо,- остановил его Дим, пытаясь сесть.- Далеко здесь до деревни?
- Колхоза,- поправил его мальчуган.- Вы не дойдете, через гору надо.
- А ты скоро добежишь? - спросил Дим, смотря на поднимающееся солнце.
- Двадцать пять минут,- четко и важно ответил парнишка, взглянув себе на руку. Тут только Дим заметил, что его новый товарищ, кроме трусиков, носил еще и часы. Это было так необычно и трогательно, что Дим невольно улыбнулся.
Мальчик, заметив, что тот смотрит на его часы, восторженно сказал:
- Колхоз подарил.
- За что?
- Да так,- видимо, смутился мальчуган,- волка прогнал.
Багрецов подумал, что, пожалуй, за такого парнишку нечего беспокоиться: он по праву займет свое место в будущем.
- Послушай, мальчик,- схватил его за руку Дим.- Беги скорее в свой колхоз. Там есть телефон?
- Конечно, есть,- с гордостью ответил тот.- Нам нельзя без телефона.
- Скажи, чтобы вызвали междугороднюю. Киев... номер... Да тебе негде записать.
- Зачем писать? Запомню.
- Нет, нет,- обеспокоился Дим, шаря по карманам.- Тут нельзя ошибиться. Человек погибнет.
Записной книжки в кармане не оказалось. Вадим вытащил ручку. Мальчик смущенно взглянул на свои запачканные смолой ладони.
- На, пиши,- сказал он, выставляя вперед грудь.- Только крупнее.
Багрецов начертил на его теле номер и рассказал мальчику о себе и о том, что нужно передать Дерябину или Ане. Пока Дим говорил, мальчуган дрожал от нетерпения: он чувствовал, что сейчас от него требуют самое важное, с чем он никогда не встречался в жизни.
Он хотел было бежать но вдруг остановился.
- Подождите, я перетащу вас в тень,- сказал он,- силясь приподнять Вадима за плечи.- Здесь будет очень жарко.
Багрецов приподнялся сам и тут же чуть не упал.
- Держитесь за мое плечо,- сказал мальчик.- Ничего, не бойтесь, теперь не упадете. А если кто раньше меня придет,- деловито заметил он,- скажите им, чтобы тащили прямо в дом Карповых.
- Куда, куда? - в волнении спросил Дим.
- Я говорю - Карповых. Ко мне, значит, к Юрке. Мы с матерью одни здесь остались. Как приехали во время войны, так и живем.
Вадим опирался на худенькое детское плечо и чувствовал, что этот, пока еще маленький, советский человек по праву может быть тем другом из далеких лет, другом, которого выдумал он, Багрецов...
Жар и холод
Бабкин понял, что летающий диск поднимается вверх. Технику казалось, что всё его тело стало тяжелым, словно чугунным. В первый момент он не мог даже поднять руку, оторвать ногу от пола,- такой невероятной показалась ему собственная тяжесть.
Понемногу он стал привыкать к этому ощущению. Наклонившись над зеркальным люком, он увидел, что земля подернулась синим туманом и только два серебряных моря, словно налитые ртутью, просвечивали сквозь синеву.
Тимофей взглянул на часы. Сейчас должна быть передача... Надев наушники, он прислушался... Странные и непонятные голоса пищали в телефоне. Видимо, передавался какой-то очень сложный комплекс сигналов.
Сквозь эти пискливые голоса он слышал треск включаемых и выключаемых реле, гудение моторов...
Тимофей отер пот с лица. Что такое? Почему ему стало жарко?
Он осмотрелся. По стенам кабины текли тонкие струйки: растаял иней. Через несколько минут струйки исчезли и обратились в пар.
Было жарко, душно, как в бане. Бабкину показалось, что это мотор нагрел так кабину, но он сразу отказался от этого предположения, так как кабина со всех сторон нагревалась равномерно.
Может быть, снаружи горит тепловая изоляция? Нет, здесь не может быть горения. Диск поднялся высоко, где, наверное, уже нет кислорода.
Техник рванулся к двери, ведущей в коридор. Оттуда на него пахнуло раскаленным воздухом. Может быть, там горит?
Бабкин вспомнил о пожаре стратостата. Там люди выбросились с парашютами. А он? Что может сделать он?..
Техник захлопнул дверь и припал к горячему стеклу. Земля далеко... До нее, быть может, сорок, пятьдесят километров...
Он чувствовал, будто трещат волосы, лопается кожа на лице, глаза покрываются твердой скорлупой и не могут уже смотреть.
Но почему, почему стекло такое горячее, что до него нельзя дотронуться? Ведь стекло не должно нагреваться. Там, за этой прозрачной перегородкой,- мороз!
Жара всё усиливалась. Казалось, что стенки кабины стали красными, раскаленными, словно за ними бушевало невидимое пламя.
***
В правлении колхоза дежурил Горобец. Он составлял отчет о своей командировке. Завтра он навсегда покинет эти гостеприимные места и - почем знать? - может быть, иногда будет скучать по этим горным склонам, каких нет у него на Черниговщине.
- Скорее, товарищ Горобец, вызывайте Киев! - еще в дверях крикнул Юрка. Он прислонился у притолоки, задыхаясь от быстрого бега, беззвучно показывал себе на грудь, стараясь привлечь внимание Миколы.
- Вот скаженный! - усмехнулся тот.- Кричит, як с неба свалился.
- Да не я... Дяденька упал.
- Откуда?
- Да вы же сами сказали,- досадуя на непонятливость Миколы, разозлился Юрка.- С неба!
Подробно объяснять было некогда. Мальчик наскоро рассказал то, что ему передал Багрецов.
Горобец почувствовал, что сейчас всё зависит от того, как скоро он сможет всё это сообщить в Киев. Надо было сначала связаться по местному телефону с районным центром, затем уже вызывать столицу Украины.
Линия была занята. Напрасно Горобец требовал разговор-'молнию'. Такой практики на местной линии не существовало.
Но вот, наконец, его соединили с институтом. День сегодня праздничный, впрочем, ничего, дежурный должен быть на месте. Опять не везет! Дежурного вызвали к начальнику. Горобец долго ждал, теребя шнур у трубки.
- Мне нужно товарища Дерябина! - закричал он, услышав голос дежурного.
- Он очень занят и не может подойти к телефону.
