XIX век в области изучения Ветхого завета завершился также мощной, но, как вскоре выяснилось, фальшивой нотой панвавилонизма, сводившего все богатство культуры древнего Израиля к заимствованиям из Вавилона. Ошибочность этой концепции стала в полной мере ясна после введения в научный оборот шумерских религиозно-мифологических текстов, показавших, что сама вавилонская литература была по отношению к шумерской вторичной.
В самом начале XX в. в ходе раскопок Суз, одной из столиц Персидской державы, был обнаружен базальтовый столб с текстом законов вавилонского царя Хаммурапи, впервые бросивших свет на ветхозаветные законы, приписываемые Моисею. Такое же значение имело открытие более древнего кодекса законов царя шумерского города Ларсы Липитиштара (XX в. до н. э.) и законов хеттских царей (ХIV в. до н. э.).
Публикация в середине XX в. текстов шумерских эпических поэм о Гильгамеше, Энмеркаре и Лугальбанде, рассказов о сотворении мира, нисхождении в подземный мир позволило зафиксировать влияние шумерской мифологии на текст Ветхого завета. Это влияние было определено в мотивах 'божьего сада', жены первочеловека, первоначального единства языка, впоследствии утраченного при смешении языков. Изучение формирования в шумерской мифологии образа верховного божества многое объяснило в метаморфозах Йахве. Шумерские пословицы и поговорки выявили происхождении ряда афоризмов в книге 'Притч царя Соломона'.
Уже в XIX в. Египет дал значительный литературный и иконографический материал, параллельный ветхозаветным рассказам о пребывании Иосифа в Египте, исходе евреев из Египта и завоевании Израилем земли Ханаан. В начале XX в. в распоряжении науки оказался архив фараона-реформатора Эхнатона (Аменхотепа IV) из Телль-эль-Амарны конца XV - начала XIV в. до н. э., содержащий переписку фараонов с палестинскими и сирийскими царьками (династами). Это дало массу параллелей для понимания темного периода формирования ветхозаветных преданий и особенно легенд о завоевании страны Ханаан Иисусом Навином. В Библии говорится, что Иисус Навин вел войну с 31 царем этой страны (Нав., 12: 24). Из текстов Телль-эль-Амарны стало известно о существовании городов-государств, частично совпадающих с библейскими, об их внутренних трудностях и внешней угрозе им со стороны апиру (кочевых племен или разбойников). Некоторые письма царьков Ханаана адресованы приближенному фараона, египетскому должностному лицу Ианхуму, имеющему титул 'носитель опахала'. Видимо, этот человек (судя по имени, семит) занимал при дворе то же положение, что и библейский Иосиф. Это доказывает, что и после изгнания гиксосов, которые иногда отождествлялись с евреями, семиты продолжали жить в Египте, а некоторые из них занимали видное положение при фараоне. Предположительно может быть отмечено также влияние религии солнечного бога Атона на формирование концепции Йахве, которую традиция связывает с именем выходца из Египта Моисея.
Особенно очевидной беспочвенность концепции создания Библии жрецами-фальсификаторами выявилась после открытия и введения в научный оборот в 30 - 40-х гг. ХХ века религиозно-мифологических текстов Угарита, написанных на языке семитского происхождения, родственном древнееврейскому. Если раньше каждый общий мотив Библии и произведений шумеро-вавилонской литературы были склонны объяснять прямым заимствованием, то со времени открытий в Угарите стало очевидным существование общесемитских мифологических представлений - общего источника, питавшего поэму о Гильгамеше, эпос об Акхите и книгу Бытия.
Ветхий завет долгое время был единственным источником сведений о быте, обычаях, этнической, политической и культурной истории не только евреев, но и многих других народов Переднего Востока - египтян, финикийцев, сирийцев, вавилонян, хеттов. Не было и, видимо, никогда не будет книги, которая содержала бы о своем времени столько разнообразных и точных сведений, и в этом значении Библия сопоставима с целой библиотекой, поскольку перед нами действительно огромное собрание отдельных книг, содержащих уникальную информацию
На бесчисленном количестве примеров подтверждена безупречная точность римской поговорки: 'Книги имеют свои судьбы'. Одним суждено забвение, другим - вечность. Среди последних Библия отличается настолько сложной и запутанной литературной судьбой, что вряд ли когда-либо будет доступно полное её постижение. Поэтому уместно ограничиться характеристикой основных этапов истории Библии. Первый из них - долитературный период, когда у израильско-иудейских племен, обитавших в пустыне, но уже вступивших в контакт с земледельческим населением страны Ханаан, складывался свой фольклор как светского, так и религиозного содержания, когда фигуры героев-предков и жрецов-пророков обрастали корою преданий, постепенно закрывавших историческую сердцевину.
Длительность долитературного этапа истории Библии не может быть установлена. Но само содержание включенных в её книги шедевров народного творчества говорит о том, что в них очень древнее смешано со сравнительно поздним. И это общая закономерность, прослеживаемая в культурах разных этносов (например, индийский эпос объединил представления целого тысячелетия).
Второй, столь же длительный период истории библейских текстов - это превращение фольклора в литературу (Фрезер, 1989). Его начало - появление у древних евреев письменности - совпадает, как у большинства других народов, с возникновением государственности и государственной религии. Находившиеся на царской службе писцы наряду с записью царских указов, описью дворцовых и храмовых богатств и ведением царской переписки составляли книги, которые известны нам по названиям (например, 'Книга Праведного'). Это были сборники религиозного и патриотического характера, включавшие как фольклорные произведения, так и хроникальные записи. Ссылки на эти книги и отдельные выдержки из них сохранились в дошедших до нас ветхозаветных книгах.
Составители вошедших в Библию книг обращались к своим современникам, преследуя вполне определенные цели. Поэтому библейские книги, независимо от того, какова была их дальнейшая судьба, изначально тенденциозны. Их авторы стремились представить историю отдельных племен, иногда чуждых в этническом и языковом отношении, как повествование о разросшейся семье, происходящей от одного предка. Другая генеральная тенденция - жизнь племен с древнейших пор направлялась волей бога, с которым праотцы заключили соглашение почитать его одного в обмен на покровительство и поддержку в конфликтах с другими народами. Концепция договора давала возможность обращаться к фольклорным произведениям, в которых присутствовали иные боги, объясняя поражения или бедствия 'избранного народа' нарушением этого договора.
Возражение против использования термина 'миф' в отношении Библии связано с его упрощенным истолкованием в значении 'выдумка' [2]. Миф непременный элемент народного творчества и первоначального научного знания, присутствует в Библии в формах этиологических преданий, этнографических и культовых легенд, а также сказок. Этиологические предания представляют собой попытки объяснить на мифологическом уровне происхождение названий городов и местностей, например, Вавилона - смешением языков (Быт., 12: 9), соляных столпов на берегу Мертвого моря, напоминающих человеческие фигуры, - любопытством жены Лота (Быт., 19: 28). Примерами этнографических легенд является объяснение зависимого положения народа хананеев недостойным поведением их предка Хама (Быт., 9: 22 и сл.), этнонима измаилиты - от Измаила, сына Авраама и рабыни Агарь (Быт., 16: 11 и сл.). Культовые легенды объясняли происхождения обрядов от празднеств и священных предметов, например, обрезание свидетельствует о заключении договора между Богом и народом (Быт., 17: 9 - 11; Нав., 5: 7 - 8). Следы сказок сохранились в некоторых образах животных, например, появление говорящих животных (Быт., 3: 1 и сл.). Часть этих сказок, первоначально связанных с тотемистическими представлениями, постепенно приблизилась к нравоучительным басням.
'Все течет, все изменяется'. Это изречение эллинского мудреца применимо не только к реке, в которую нельзя войти дважды, но и к бурному потоку человеческого сознания, в котором рождались боги. Образ ветхозаветного бога напоминает меняющих свой облик богов языческих. В книге Бытия бог Элохим (Эл) - типичный бог племен, кочующих по степи от Месопотамии до Египта. В Исходе он уже Йахве, и в его облике явственны черты египетского бога солнца Атона и угаритского громовержца Баала. Вместе с богом изменилось и его окружение.
В этом отношении наиболее показательны метаморфозы змея, появившегося первоначально как существо, высказавшее сомнение в правдивости творца и наказанное за это (Быт., 3). В дальнейшем змея стали называть 'сатаной' (евр. 'сатан' - 'противник', 'наветчик') (I Цар., 29: 4; II Цар., 19: 23). В послепленный период сатаной уже зовут одного из 'сынов божьих', который по поручению Йахве должен
