была родина Килона. Какими словами грек ни описывал красоты своего родного острова, но все меркло перед живыми красками, перед очарованием зеленых и каменистых холмов, вписанных в голубое небо.
Южнее Салерна берег стал выше и перешел в темные закругленные холмы. Это была суровая Лукания. Здесь уже можно было опасаться встречи с кораблями пунов. Триера шла по ночам. Днем она стояла на якоре в укромных бухтах Бруггия, у западного берега Сицилии. Сципион любовался красавицей Этной, поднявшей свою гордую седую голову над зелеными полями Сицилии. Наверно, с вершины Этны виден Карфаген. Но никому, кроме мудреца Эмпедокла, не удалось взобраться на Этну. Как говорят, на другой день Этна выплюнула его сандалию.
У Эгазы, одного из Эгатских островов, триеру настиг сторожевой корабль пунов. Килон приказал спустить паруса.
- Что везешь? - крикнул пун в красном плаще, когда корабли сцепились бортами.
Сципион обратил внимание на полное лицо и оттопыренные уши пуна.
- Мир тебе, добрый человек! - отвечал Килон. - Приятно встретиться в море. Бывало, плывешь неделю подряд - и ни одного паруса. А с этими варварами, - он показал на Сципиона и стоявших с ним рядом матросов, разве поговоришь!
- Не мели языком, - остановил карфагенянин это поток речи, - скажи толком, откуда и куда плывешь и что у тебя в трюме?
- Клянусь Гераклом, - продолжал хитрый грек, - с тех пор как Ганнибал и его воины спустились с Альпов, подобно богам, в нашем Неаполе можно жить. Римляне налогов не берут, солдат на постое нет. У меня виноградники под Везувием. В вине хоть купайся. Вот и везу в Карфаген двадцать пифосов [пифос - глиняная бочка для вина или масла] на продажу.
- А вино-то доброе? - смягчился пун.
Грек прищелкнул языком:
- Фалернское!.. Эй, ты, - обратился он к матросу, сбегай в трюм принеси сюда запечатанную амфору.
Через несколько мгновений Килон передавал амфору пуну.
- Не пей сразу, - советовал он ему, - вино надо остудить и выдержать неделю.
- Прощай, - сказал пун. - Держи правее, если не хочешь напороться на скалу. А встретишь наши корабли, скажи, что знаешь Гескона. Тебя не тронут.
- Да будут к тебе милостивы боги! - отвечал грек и дал знак поднимать паруса.
Ветер погнал корабль и вскоре триера пунов превратилась в крошечный белый цветок, покачивающийся на горизонте.
Килон стал дико хохотать.
- Что с тобой? - спросил Сципион.
- Фалернское! - Грек давился от хохота. - Попробует он моего фалернского!
У СИФАКСА
Расположенная на плато с отвесными склонами Цирта имела доступ через узкий перешеек с юго- запада. Видимо, сейчас городу никто не угрожал, и на единственной дороге к нему Сципион не встретил ни одного воина. Сам Сципион в хитоне, каким его снабдил Килон, легко сошел за греческого купца, которых было немало в царстве массасилов.
У городских ворот Сципион остановил юный воин с пучком волос на макушке. Узнав, что перед ним римский посол, нумидиец повел Сципиона по городу. Судя по почтительным взглядам и поклонам, которыми провожали нумидийца и его спутника горожане, проводник Сципиона был не простым воином.
Вскоре они подошли к дому, выделявшемуся среди соседних зданий большой плоской крышей. На крыше было разбито нечто вроде цветника или сада. Сципион слышал, что в Карфагене богатые люди приказывают своим рабам натаскивать на крыши землю и сажать цветы и деревья. Видимо, Сифакс во всем подражал пунам.
Внутренность царского дома еще более убедила Сципиона в правильности своего первого наблюдения. Стены и пол были покрыты коврами, которые так любят пуны. Немногочисленные слуги носили такие длинные одежды, что полы их волочились по земле, а пальцы рук были едва видны из-под широких рукавов. Сципион невольно вспомнил рабов в доме своего отца. Туники выше колен не мешали им работать и двигаться.
Впрочем, сам царь, восседавший на троне, был в нумидийской одежде. На голове его была корона из перьев. Юноша, сопровождавший Сципиона, предложил ему подойти к царю.
Сципион молча протянул Сифаксу свиток. Царь медленно читал послание сената. На покрытом морщинами лице Сифакса не отражалось никаких чувств, словно его не трогали ни упреки в неверности своему обещанию, на которые не скупились сенаторы, и не прельщали те богатства, какие ему сулились в обмен за несколько сотен всадников.
Сифакс встал с трона и положил свиток на стол. Пергамент свернулся и стал похож на древко копья.
- Я хорошо знаю твоего отца, - сказал Сифакс, подходя к Сципиону. Он пожаловал ко мне в тот год, когда иберы убили Гамилькара Барку. Твой отец был тогда в должности претора.
- Эдила, - поправил Сципион, вспоминая рассказ отца о посольстве к Сифаксу.
- Да, Эдила, - продолжал Сифакс тем же невозмутимым тоном. - Он был еще совсем молодым человеком. Но стоило с ним поговорить, чтобы понять: этот человек пойдет далеко. Я рад, что сенат послал ко мне тебя, сына консула. А есть ли у твоего отца еще сыновья?
- У меня есть брат Луций, - коротко ответил Сципион. Его начало волновать, что Сифакс, вместо того чтобы дать прямой ответ на просьбу сената, пустился в расспросы о его отце и близких.
Сифакс переменил тему разговора.
- Нет на земле народа коварнее пунов, - начал он издалека. - Не хватило бы дня, чтобы исчислить все обиды и притеснения, которые мне пришлось вынести от пунов. Правда, с тех пор как они начали войну с вами, они подобрели. Они сулят царство Гайи моему сыну Вермине. - Сифакс показал на юношу, приведшего Сципиона во дворец. - Но мне известно, что они давно уже обещали отдать царство Гайи Масиниссе.
- А кто такой Масинисса? - спросил Сципион, притворившись, будто он впервые слышит это имя.
- Боги, - отвечал Сифакс, - даровали Гайе долгую жизнь, но дали ему лишь одного сына. Да и тот, поссорившись с отцом, покинул дворец и скитается где-то в стране чернокожих. Я знаю цену их обещаниям и словам! продолжал Сифакс гневно. Вся моя надежда на то, что вы им свернете шею, а я помогу вам во всем, что в моих силах. Ровно через неделю я тебе сообщу, сколько смогу дать тебе всадников. Мы подумаем о кораблях для доставки их в Италию. В моей столице нет воинов. Они находятся на границе с владениями Гайи.
Разговор был закончен. В сопровождении Вермины Публий отправился в дом, где его ждали еда и постель. Спать! Впервые за все эти дни быть спокойным, что не проснешься в оковах на корабле пунов. Публий мог быть доволен результатами первой беседы с царем. По-видимому, Сифакс ничего не знал о поражении Фламиния или это поражение не изменило его прежнего доверия к Риму и его мощи.
СТЕПИ МАСИНИССЫ
Трудно было подумать, что Ганнон, да, сам Ганнон, вызовется вести переговоры с Сифаксом. Недоумевал не только Магон, прибывший в Карфаген по поручению Ганнибала, но многие рабби, считавшие себя близкими к Ганнону людьми. Зачем Ганнону понадобилось отправляться к Сифаксу просить всадников для армии Ганнибала, если он совсем недавно предрекал гибель этой армии и страшные бедствия Карфагену? Зачем он предложил сыну своего врага Магону отправиться к Сифаксу вместе? Возможно, на Ганнона подействовало известие о битве при Тразименском озере. Или он боялся, что ему не достанется ничего из того потока добычи, который, как все понимали, скоро хлынет из Италии.
Во всяком случае, Ганнон отправился к Сифаксу. Вместе с отцом была Софониба. Прошло пять лет с того дня, как у храма Танит девушка встретила Масиниссу. Какие удивительные события произошли за эти годы! Армия, руководимая Ганнибалом, перешла через покрытые льдами горы и вторглась в Италию. На равнинах этой принадлежащей римлянам страны происходили сражения, за которыми следил затаив дыхание весь мир. Отзвук этих грозных событий едва доходил за каменную ограду дворца Ганнона. С тех пор как Ганнон прогнал из дома Масиниссу, Софонибе стало казаться, что кто-то бросил между нею и отцом камень [согласно древнему поверью, брошенный между двумя людьми камень предвещал ссору]. Софониба уходила, когда отец, по своему обыкновению пространно и утомительно, развивал перед нею свои планы. Что ей до Италии, о которой стал часто говорить отец! Ее сердце по-прежнему блуждает в стране
