- Ушла, а сама не переставала думать на свою любимую тему: 'У меня в ресторане будет по-другому, будет по-другому!'
- После решительных мер, принятых Мариной сразу за увольнением Марианны, в ресторане наступило некоторое затишье. Присмирели все, кто пытался быть недовольным Мариной или шутить в её адрес. В самом лучшем положении оказались те, кто остался ей верен в дни смуты, поэтому все остальные мудро решили поступать впредь также, тем более что требования Марины были справедливыми.
- Марин, не поверишь, у нас в 'Сакунтале' доход увеличился за последние два месяца, - призналась как-то Марине бухгалтер, - и знаешь, так ощутимо.
- Ну уж не потому, что я официантов за руку ловлю, - достаточно резко оборвала её Марина. Ей показалось, что бухгалтер, с удовольствием перемывавшая когда-то ей косточки, пытается чем-то поддеть.
- Да нет, конечно, - бухгалтер, казалось, хочет мира и дружбы, потому вновь откровенничает, - но, ты знаешь, в поступлении денег такой порядок, и кассиры так гладко работают, и накладок почти со счетами и кухней нет. Да на одних банкетах мы сколько сделали... И как тебе удается так много народу на банкеты раскручивать?
- Работаю, - сухо ответила Марина, не стараясь вдаваться в подробности. - Люди сами хотят у нас праздновать, вот и приходят. Значит, нравится им в 'Сакунтале'. Гордиться надо. Разве у нас плохой ресторан?
- Хороший! - всплеснула руками бухгалтер. - Да только, знаешь, такая разница, все удачно проходит, меня хозяин недавно очень хвалил. И о тебе, между прочим, тоже хорошо говорил. И вообще, он довольный такой в последнее время. Добрый и не орет ни на кого.
- И что, на официальной зарплате это может отразиться? - спросила Марина.
- Вряд ли, конечно, но мы что-нибудь придумаем, - ответила ей бухгалтер. - Хозяин что-то о премиях говорил.
- Премии - это 'пять', - кивнула головой Марина.
- Пять чего?
- Пять баллов. То есть отличное решение, - улыбнулась Марина и решила не терять хороших отношений с бухгалтером, которая, кстати, первая пришла к ней.
Познакомившись за время работы с огромным количеством нужных и важных людей, Марина зазывала их к себе в 'Сакунталу', даже тех, кто неизвестно с какого бока мог ей пригодиться. Марине нравилась реклама, она понимала, что это значит в развитии бизнеса. А самой лучшей рекламой были все же устные отзывы о её ресторане. И те люди, что были радушно встречены в 'Сакунтале', накормлены и очарованы, не скупились на похвалы и рекомендации этому ресторану.
После решительных мероприятий, проведенных в 'Сакунтале', Марине удалось наконец разобраться и с Альбиной, о которой все это время не забывала. Марина сразу позвонила и бывшему бармену 'Зеркала' Павлику, и Наташе Ореховой. Все были рады. Марина очень любила, чтобы то, что, по её мнению, было злом, всегда было справедливо наказано.
Глава 14
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
- Ты помнишь, Карина, как мы с тобой собирались отмечать двадцать лет со дня нашего рождения? - вихрем влетев в тихое жилище Карины и её семейства, воскликнула Марина.
- Нет. Как? - Карина спокойно сидела в большом кресле традиционного набора мягкой мебели и смотрела на прибежавшую с мороза сестру, в последнее время зачастившую к ней в гости.
Вообще Марине очень не нравилось у сестры дома. Все там было такое как у всех - светлые шероховатые стены с обоями в крупный цветок, дурацкая мягкая мебель, которую Марина только в приемных контор средней руки ставила бы, стенка, ковры, видимо, любимые ещё с давних времен, телевизор и видеомагнитофон напротив дивана, журнальный столик с пластмассовыми цветами в большой хрустальной вазе, нигде ни одной лишней вещи, и пылинки тоже лишней ни одной. Где-то, наверно, прятался уничтожитель этой пыли, друг семьи - пылесос. Было так тоскливо. Все это Марина уже видела во множестве других квартир людей, как они сами считали, живущих 'с некоторым достатком'.
В спальне родителей были те же плюшевые покрывала с рынка, с ядовитыми цветами, махрами и подушками, солидная коллекция маленьких книжечек переводных дамских романов на полочке со стороны мамы, полное отсутствие каких-либо вещей, кроме массивной глиняной статуэтки на тумбочке (такие фигурки в метро в изобилии продаются) со стороны папы.
В комнате Валеры и Карины тоже чувствовалась твердая рука дизайнера, для которого главное, чтобы было как у всех, без пыли, солидно и с достатком. И там ковры, плюшевые покрывала, искусственные цветы пучками и гирляндами (по логике: молодость и цветы - это круто!), календарь с видами барахла из Оружейной палаты с надписями на английском языке, берет десантника за стеклянной дверцей шкафа, и тут же при нем самая позорная керамическая вазочка.
- Карин, как ты уживаешься со всем этим? - присмотревшись к посуде, в строжайшем симметричном порядке расставленной в горке, спросила Марина сестру, забыв даже о начатом разговоре. - Тут же такая мертвятина, просто жить нельзя. У нашей тети Вероники и то лучше. Там эти её допотопные вещи шестидесятых - семидесятых годов, но они все хоть человеческие какие-то, обжитые.
- Пройдет двадцать лет, и эти обживутся, - попыталась отшутиться Карина.
Но Марина продолжала:
- это дешевый блеск - это же все мертвое. Зачем им это? Ведь продаются вещи недорогие, но нейтральные, если на дорогие и хорошие денег не хватает.
- Давай не будем обсуждать проблемы чужих денег.
- Ишь ты какая, - вспыхнула Марина. - Это и моя проблема тоже: ты тут живешь.
- Но не я же это все купила, ну что ты пристала...
- Я же, Карин, просто спрашиваю, - кротко проговорила Марина, знаешь, не обижайся, но мне кажется, что это определенный стиль жизни: 'Прыщ, но пышный'.
- Ну хватит тебе! - Карина оглянулась, словно стены и обижаемые Мариной вещи могли все запомнить и нажаловаться вечером своим хозяевам.
- Ладно, конечно... Ну скажи, Карин, ну как тут тебе? Я и дня бы не протянула. Тебе нравится, правда? Я, может, чего-то не понимаю...
- Это чужой дом, Марина, - ответила ей Карина, - а нравится мне тут или нет, это уж как относиться ко всему.
- как ты относишься?
- Стараюсь ничего не замечать. Не трогать и не менять. Видишь, тут же мама всем командует.
- Я так сразу и поняла. А Валере нравится?
- Ну...
- Ведь если не нравится, разве он стал бы с этим мириться? Поставил бы себе в комнату такую мебель, какую хотел. И покрывала бы эти аляпистые выкинул. Купил бы самые простые, однотонные, без всего. Он же мужик все-таки, а не старая слепая бабка, которая и различает только рисунки большие и яркие.
- Будет у него свой дом, Валера все сам себе и купит, такое, какое захочет, - тихо, но твердо произнесла Карина. - А пока зачем ему маму расстраивать?
- ты?
- И я с ним. Не бойся, Марин, мы уже все знаем, чего нам хочется, улыбнулась Карина.
- ты не думаешь, что твоему Валере, раз он всю жизнь на такие бешеные цветы любовался, они теперь тоже красивыми будут казаться? - спросила Марина.
- Не в цветах дело, - решительно сказала Карина, явно больше не желая об этом разговаривать.
- Ну ладно, пришла-то я к тебе вовсе не мебель и ковры ругать. Да фиг с ней, с этой мебелью. Зато чисто и тебе дышится легко. Тебе же пылью вредно дышать. - Марина умела прикинуться вовремя находчивым Подлизой. Лучше вспомни, что я тебе обещала, когда-то давно. Что мы свои двадцать лет... Ну...
- Отмечать будем, что ли? - предположила Карина, которая не помнила, что Марина обещала.
- Молодец! Как и где! Ты что, не помнишь? - Марина присела на край дивана.
- Ну и как? И где? - Карина, кажется, действительно не помнила.
- Я тебе пообещала когда-то, мы ещё в 'Зеркале' работали, что свои двадцать лет мы с тобой будем отмечать в ресторане, и в шикарном. Ну, помнишь? - Марина горела нетерпением поскорее выпалить сестре
