- Этого уже не купишь, - ответила усталая женщина-врач.
- Чего? Говорите-говорите! - бросилась к ней Марина.
- Жизни.
- Медсестра возилась с какими-то трубками и аппаратами возле Оксаны. Она размотала скотч и бинты, и над порезами склонилась врач. Но всего на миг, потому что аппараты интересовали врача куда больше.
- Мы в реанимацию? - тяжело дыша, кричала Марина. - Мы её везем в реанимацию?
- Да некого уже везти, - ответила врач.
- Как? Не говорите так! - взмолилась Марина. - Мы её спасем, ведь у неё же все цело. Руки, ноги, все ведь в порядке, мы же успели, она же жива!
- Больница была близко, Марина настояла на реанимации, но едва Оксану подняли туда, врач- реаниматолог вышел к Марине и сказал:
- Нет. К сожалению, это все. Она умерла от большой потери крови.
- Крови, - эхом повторила Марина и пошла по коридору.
- И нельзя ничего сделать? - резко обернувшись, вдруг крикнула Марина вслед удаляющемуся врачу. Крикнула и бросилась к нему со всех ног: - Моей крови налейте, Оксана же вот она, перед вами! Берите шприц, колите и лейте!
- Марина закатала рукава, показывала врачу свои вены - и вскоре рыдания выбили Марину из реального мира. Она просто зашлась, тело её тряслось.
Поплыло все вокруг - и врач сложился в несколько раз, словно бумажная кукла, и стены с потолком поменялись местами, и Леонид, что волок Марину куда-то, тоже был сейчас чем-то ненастоящим - из разряда пустого и ненужного.
Глава 5
'ГЕНЕРАЛ ТОПТЫГИН'
Хана не было на похоронах Оксаны, он и в 'Сакунтале'-то появился только спустя неделю. Все могли сколько угодно строить догадки, кто виноват в Оксаниной смерти. Это было простое самоубийство, и даже милиции нечего было искать среди фактов коротенькой Оксаниной жизни.
Марина избегала общества Хана как только могла. Никто, тем более сам Хан, конечно, не догадывался, до какой степени ненавидела она его, какая злоба переполняла её, и только большим усилием воли Марина заставляла себя здороваться с ним, разговаривать, благодарить. Да, она обязательно должна была хорошо себя вести с Ханом, от него, от его тестя, от их денег зависело, быть или не быть Марининому ресторану.
'Я подожду, Хан, - думала Марина, когда, оставаясь наедине с собой, держа перед глазами Оксанину фотографию, она в бессильной ярости кусала носовой платок, наполненный слезами, - я все помню, и за это за все, да, за все, что я о тебе знаю, ты получишь!'
А пока Хан, молодой человек приятной наружности и весьма довольный собой, продолжал радовать себя и окружающих тем, что он такой замечательный. Жена боготворила его, и даже любимые кошки стали под давлением Хана отодвигаться ею на второй план и потихоньку, одна за другой, испаряться из большого загородного дома, где продолжала жить молодая жена Халирузы. Муж проживал преимущественно в Москве, поскольку имел там очень много важных дел, и каждый его приезд был настоящим праздником для скромной затворницы.
Ресторан будет - и уж тогда Марина сумеет рассчитаться за Оксану.
Тем более что почти все было готово к завершению. Марина брала на себя должность генерального директора, и её ничуть не смущало то, что работать она должна была по найму, на зарплате. Ресторан был её, и она знала, что сможет со временем его выкупить. И пусть сейчас вся эта компания во главе с Игорем Александровичем финансировала строительство, договаривалась с 'крышей' и решала административные вопросы. Все дела вела Марина.
- Мариночка, какая же ты умница, - восхищался ею Игорь, - у тебя просто талант! Ты так ребят разводишь, что все они думают, что каждый из них царь горы и находится в самой выгодной позиции.
- Стараюсь, Игорь, - скромничала Марина.
Постепенно в отношениях с Игорем её все больше тяготило положение 'младшей жены', но нужно было сейчас вытерпеть и это. Бурная деятельность была Марине сейчас ещё на руку - так не оставалось времени на общение с Игорем. И ему приходилось с этим мириться.
'Выкуплюсь, - не переставала думать Марина. - Подождите, и я от всех вас выкуплюсь. Я царицей буду над всеми вами'.
То, что с рестораном все идет хорошо, придавало ей уверенности в своих силах. Радовал и дизайнер. Он даже стал Марине замечательным другом. Весь богемный, надменный и равнодушный, казалось, ко всему, он обладал удивительным вкусом, умел 'обживать' пространство, наполняя его смыслом и значимостью.
С самого начала Марина, как ей казалось, в мелких деталях знала все, что хочет видеть в своем ресторане. Они долго говорили с Вениамином, отсматривали эскизы, рисовали, Марина засиживалась в его квартире-мастерской до глубокой ночи. И то, что Вениамин прекрасно понимал её, облекая в реально осязаемую форму все то, что представляла она себе вот уже долгое время, очень радовало её.
Марине поначалу показалось, что Вениамин интересуется исключительно мужчинами, но её радости и удивлению не было предела, когда выяснилось, что Вениамин оказался несравненным любовником. Прежде признававшая только крупных на вид мужчин, Марина вдруг ощутила некую страсть к этому невысокому, тоненькому, словно подросток, бледному, с вечно скучающим лицом эстету. Мало того, он оказался для неё и все понимающим другом. Она и прежних своих мужчин старалась вывести именно в этот ранг. Но Вениамин был другом настоящим, умеющим отдаляться, если это необходимо, быть деликатным и внимательным именно в нужный момент. Марина могла бы сказать, что Вениамин раскрыл ей саму себя именно с той стороны, которую она и не предполагала ранее и не считала важной и значимой.
Когда внутренняя отделка 'Генерала Топтыгина' (а именно так, и никак иначе, назвала Марина свой ресторан) была уже завершена, завезена мебель в зал и кухонное оборудование установлено, из Словакии пришли образцы посуды, изготовленные по рисункам Вениамина. Марина, едва увидев не распакованные коробки, задрожала и бросилась к ним, словно от этой посуды зависело все в дальнейшей её жизни.
- Не волнуйся, ну что ты, - пытался успокоить её Вениамин, аккуратно вытаскивая из коробки на стол первую тарелку и освобождая от упаковочного материала.
Но Марина молчала, сжав зубы. И вот уже несколько тарелок разного назначения, чайная чашка с блюдцем, соусник и блюдо оказались выставленными на стол.
- Они! - с безграничной радостью на лице воскликнула Марина и даже подпрыгнула. - Мишки-мишутки мои!
- Красиво, - согласился не теряющий своей сдержанности Вениамин. - Ты довольна?
- Еще бы! - сияя, ответила Марина. - Еще как довольна! Заказываю! Ни одна картинка нигде повторяться не будет, слышишь, ни одна! Так и скажем. Пусть рисуют, стараются!
Валера и Карина переехали в новую квартиру. При всей любви к своим родителям Валера понимал, что жить с ними вместе очень и очень трудно. Он собирал деньги давно, и его не смущало то, что все равно большую часть заплатили за эту квартиру папа и мама. Тем более что его брату-студенту исполнялось девятнадцать лет, и в трех комнатах всему семейству было явно тесно.
- Вот теперь обживайтесь тут, как хотите! - в восхищении говорила Марина, узнав о скором переезде. - Хотите, я вам для оформления квартирки дизайнера модного порекомендую? Ради меня он сделает вам большую скидку! А? Не жадничайте, он, правда, крутой и модный.
- Сделает нам из квартиры ресторан, - отшутился Валера. - Как мы в нем жить будем?
Карина поддержала его. Молодое семейство хотело все сделать самостоятельно. Им нравилось все в новом жилище, тем более что к квартире удалось купить место под гараж, а большего счастья Валера и представить себе не мог. И пока Марина была занята своим рестораном, Карина тоже обживала пространство, и в её доме уже не было места монументальным стенкам, искусственным цветам, коврикам и покрывалам в безобразных цветочках.
Пока изготавливались заключительные детали интерьера и устанавливались уже готовые, Марина набирала свой собственный штат. Она помнила все, что было хорошего в 'Зеркале' и 'Сакунтале', и твердо знала, кто ей нужен.
Стараясь не показываться в 'Зеркале', она сумела переманить к себе поваров Диму и Валентину
