поговорки, он устроится «под лежачим камнем» с сопроводительной надписью: «Здесь покоится тело раба божьего…»
– Приходите завтра, хорошо? – предложила Элеонора.
– Хотите навести кое-какие справки? Мой вам совет: не привлекайте к этому ваших адвокатов, просто попросите принести пару газет за шестнадцатое августа и шестое октября сего года. Это круглые даты в моей биографии. Шестнадцатого августа я захватил самолет и взял пассажиров в заложники. Потом обменял их на пять миллионов долларов и освободил из тюрьмы чеченского полевого командира. Шестого октября я взорвал его на краю парка имени 1 Мая. В газетах наверняка есть моя фотография, сличите ее с оригиналом.
Марк снял темные очки и улыбнулся, показывая свои фирменные крупные зубы.
22
3 декабря, понедельник
Поджидая Марковцева, Алексей слепо смотрел телевизор. Его обычное телеменю – новости. Сейчас же в «ящике» вживую пела, плясала, играла на гитаре звезда российской эстрады. И Щедрин пришел к выводу: медведь не только наступил ей на ухо, но еще и прошелся по пальцам, отдавил ноги.
Он вообще не помнил себя в подобном состоянии. Вставал обычно со свежими идеями, с ними же умывался, завтракал, ехал на работу. Любое начинание, которым могло оказаться прочтение новой книги, всегда взбадривало его, как чашка крепкого кофе, как ледяной душ. Он записывал любую понравившуюся ему мысль, интересное словосочетание, словоформу и строил на них то, что впоследствии становилось либо статьей, либо рассказом.
А сейчас в голову ничего не шло. Разве что сама собой развилась тема про вредного медведя. Записать? Лень. Потом. Такое не забудется.
Лень даже кивком поприветствовать Марка, шагнувшего наконец-то в комнату. С мороза, а на его лице нет ни следа от румянца. Словно надел маску. Может, долго стоял в теплом подъезде?
– Привет, Алексей! Один? Даже клизму некому поставить?
Вот и к шуткам гостя привык. Перед тем как отправиться к Савицкой, он распорядился доставить его на Тушинский рынок. Легко, как ведро картошки, купил там «вальтер» с 7,65-миллиметровыми патронами, пару магазинов и глушитель к нему. И велел отвезти все это домой. А если бы менты тормознули? «Здравствуйте, Алексей Сергеевич! Поменяли профиль работы?»
Нет, не лень обуяла Щедрина, а апатия. Жить в одиночестве не хотелось; пришел Сергей и растормошил, принес с собой глоток свежего воздуха, прошел к окну, запахнул шторы и встал рядом с телевизором. Помахал, как Леонид Ильич, у лица открытой ладонью.
– Не бойся, в обиду я тебя не дам. Запомни следующую вещь: при любой нестандартной ситуации делай ноги. Самое безопасное место считаю у Савицкой. Там тебя никто не найдет.
Его монолог был прерван телефонным звонком.
«Долго жить будет», – подумал Сергей, принимая от обалдевшего репортера трубку и знакомое словесное сопровождение:
– Тебя. Савицкая. Откуда она?..
Марк приложил палец к губам и ответил на приветствие:
– Здравствуйте еще раз, Нора…
«Нора, – повторил про себя журналист. – Очень даже неплохое начало».
– Слушайте адрес…
– Ты с ума сошел! – запротестовал Щедрин, втянутый в очередную аферу, на этот раз подполковником ГРУ.
– Савицкая – наш клиент, – возразил Марковцев, когда трубка легла на место. – Не знаю, как ты, а я привык играть с клиентами в открытую. В случае чего я сменю место жительства.
– А я?
– У тебя возникнут проблемы, – прямо ответил Марк.
– Надо побриться, – вдруг засуетился журналист, отчетливо представляя себе образ Элеоноры.
Сергей усмехнулся:
– Да, мой ультрамариновый друг, постарайся произвести на помощника Кесарева неотразимое впечатление.
– На какого помощника? – Щедрин тряхнул своей лохматой головой.
– Виктора Христова, если я правильно разобрал.
Христову, шагнувшему за порог квартиры Щедрина, впору было предупредить: «Здесь я инкогнито». Брезгливо миновав прихожую, доверенное лицо Бориса Кесарева с тем же видом прошло… хотелось сказать: в так называемый зал. Где стояла так называемая мебель, лежал так называемый линолеум. И только Марковцева не касалось это определение. Он не выглядел вальяжным, наоборот, сидел в кресле с располагающей улыбкой – опять-таки не напускной, курил, чему некурящий Христов не обрадовался, становясь пассивным курильщиком. Пассивным – оттого что, по собственному представлению, отчасти терял инициативу.
А Марк ухватился за нить разговора сразу, бесцеремонно отослав журналиста:
– Леша, погуляй часок-другой. И береги пальцы. Код помнишь?
Виктор ничего не понял и нахмурился. Странные напутствия походили на зашифрованный инструктаж.
