5 декабря, среда
Этот день напрашивался называться первым днем, положившим начало активным действиям. Ему не суждено было слететь оторванным листком календаря под ноги и встать в один ряд с тревожными и будто бесполезными буднями и выходными. Николай Гришин, приписывая одно из немногих совпадений на счет Марка, повторился в мыслях: «Случай ищет таких, как бывший подполковник спецназа Сергей Марковцев». Хотя небольшой эпизод, случившийся два дня назад в приемной генерал-майора Латынина, пришелся на долю именно Николая.
Гришин стал невольным свидетелем телефонного разговора генерала при открытой двери кабинета. Неизвестный абонент обращался к Латынину с просьбой, а генерал голосом, в котором сквозило нетерпение, поторапливал собеседника: «За кого ты просишь?.. Это не ко мне, обращайся к Будникову… Ну хорошо, я сам поговорю с ним».
Геннадий Будников возглавлял нищенский, согласно уставу, фонд содействия офицерам службы безопасности, вышедшим в запас. То есть пробовал устроить их на работу. На самом же деле присматривал ценные кадры, просил от них кое-какие услуги.
Правда, одно время Будников стоял во главе собственного дела и даже прослыл московским Биджетом Паколли – ремонт престижных квартир и офисных помещений. Причина, которая подвигла экс-полковника – прекрасного семьянина, любителя стабильности и нетерпимого к халатности – выйти на стройплощадку, лежала в его кратком откровении, которое попало на полосу одного из московских печатных изданий: дескать, он немного жалеет, что не пошел по стопам отца-строителя.
А мог бы пойти по стопам прадеда, который по молодости лет попал на каторгу. В то время, когда Николай Гришин выкупал заложников в Чечне, Будников проходил в качестве обвиняемого в присвоении крупной суммы путем мошенничества. Однако не попал на скамью подсудимых и даже не потратил на это ни копейки. Просто очередная махинация, в ходе которой следователь согласился прокомментировать некоторые детали следствия одному журналисту, то бишь человеку Будникова, – и неосторожный комментарий послужил предлогом вначале для замены следователя, а позже дело развалили окончательно.
Фонд служил наследственному зодчему прикрытием для основных махинаций и давал возможность ходить, как многим нормальным людям, на работу, сидеть в кресле, отдавать распоряжения и выслушивать доклады от длинноногой секретарши, изредка приглашать ее в заднюю комнату. Слыть лучшим другом отставным офицерам, некоторые из которых, получив при непосредственном участии полковника работу и жилплощадь, в случае чего могли стеной встать на защиту своего благодетеля.
Таким являлся и пятый член группы подрывников, арестованных в Питере, коренной москвич Павел Мячин, бывший офицер управления по борьбе с терроризмом и хороший знакомый Геннадия Алексеевича Будникова. Он проходил по делу как свидетель, однако полковник Гришин доподлинно установил его причастность к бандформированию. Может, Мячин и не устанавливал время на таймере, не нажимал на кнопку пульта дистанционного управления, не закладывал мин, но одно время сдавал преступникам свою московскую квартиру, зная, чем они занимаются, предлагал свои услуги в качестве водителя. Одним словом, старался на совесть.
Он в представлении Гришина как две капли походил на одного офицера российской армии, подонка, который вступил в преступный сговор с чеченскими бандитами. Одна из его встреч сопровождалась оперативной видеосъемкой, и оправданий офицеру не находилось. Он, продавая оружие, предостерегал «духов»: «Если будете стрелять, в меня не попадите». И показал из-за укрытия месторасположение своего подразделения. И после добавил совершенно ужасающее, от чего волосы на голове снимавших оперативников пришли в движение: «Вон там солдаты ходят, их можете валить».
Переквалифицироваться в ранг свидетелей Павлу Мячину, разумеется, помогли. Ну не может российский офицер службы безопасности быть причастным к чудовищным терактам, армейский офицер – пожалуйста. Где в данное время находится пятый член банды (ныне с подачи ФСБ – скрывающийся), со стопроцентной уверенностью мог сказать только Будников, ставший причастным к преступлениям не меньше своего протеже.
И это его секретарша ответила на звонок Латынина, чей голос за открытой дверью отчетливо доносился до Николая: «Оля, кажется? Соедини меня с Геннадием Алексеевичем… Тогда передай, что к нему подойдет Игорь Михайлович Кормухин. Записала?.. Правильно, Кормухин… Скорее всего, послезавтра. Он предварительно позвонит. Пусть Геннадий Алексеевич примет его».
Марк гнал машину по Варшавке в район Волхонки. Пять минут назад он услышал в телефонной трубке девичий голос, заученно и без единой паузы выпаливший:
– Фонд содействия ветеранам службы безопасности, здравствуйте, слушаю вас.
– Добрый день, – поздоровался Сергей. – Моя фамилия Кормухин. Я от Латынина Юрия Семеновича, он звонил вам позавчера. Посмотрите, пожалуйста.
Секретарше полковника ФСБ в отставке Геннадия Будникова незачем было сверяться с записями: беседу с Латыниным она запомнила наизусть. Ей даже показалось, что генерал слегка затянул разговор, словно заигрывал с ней.
– Я помню. Вы хотите встретиться с Геннадием Алексеевичем?
– Да. Через пятнадцать-двадцать минут, если это возможно.
– Я выпишу вам пропуск. Напомните ваше имя-отчество, пожалуйста.
– Игорь Михайлович, – ответил Марк. «Удача, – еще раз подумал он, – что неизвестный Кормухин так и не побывал на приеме у главы Фонда содействия ветеранам службы безопасности». Незамедлительная встреча всегда считалась лучшим способом избавиться от назойливого человека, и вся процедура занимала не больше минуты. Начнешь тянуть, продолжатся телефонные звонки, встречи у парадного. Так что Марк не сомневался, что Будников примет его безотлагательно.
А попасть к нему было нелегко. Сотрудники вневедомственной охраны на первом этаже высотного административного здания, расположенного на Болотниковской улице, рядом с Управой муниципального района «Нагорное», пропускают только сотрудников фирм, остальных – строго по пропускам, выписанным в конторах этого здания. В качестве удостоверения личности годились и водительские права. В том числе липовые. Гришин не стал обременять «сапожника», работающего на «контору», изготовлением паспорта, а заказал водительское удостоверение на имя Кормухина. На фото Марк был изображен с фальшивыми усами, а ватные шарики в носу изменили его внешность до неузнаваемости.
В холле с высокими окнами Марковцев шагнул к окошку, над которым скупо значилось: «ПРОПУСКА». Высота окна была удобна для того, кто сидел внутри, а стоящему снаружи приходилось в буквальном смысле слова гнуть спину.
