Как мужика Бориса жалко. Даже в качестве врага пожалеешь… если взглянешь на его порозовевшую от возбуждения половину. Как бизнесмена – нет, не жалко. Потому что бизнесмены в большинстве своем – не мужики. И выбирают себе подруг из таких вот, как Элеонора, похожих на драгоценные китайские статуэтки. С виду красивая, а внутри пусто, как у дешевки.
Николай подошел к холодильнику и выпил минеральной воды. Бросил взгляд исподлобья на гостью… Обойдется.
– У тебя есть условия? – наконец спросил он.
– Только одно, – кивнула Нора, вставая с дивана. Испытав хозяина кабинета хищно прищуренным взглядом в упор, веско сказала: – Марк.
И вышла из кабинета.
Но тут же вернулась, прикрыв за собой дверь.
– Если вам понадобится Алексей Щедрин, вы в любое время дня и ночи можете найти его в моей квартире. – И язвительно добавила: – Вам адрес сказать?
– П-пропуск! – Полковник расписался, и только после этого Савицкая сгинула окончательно.
Ни с того ни с сего Гришин представил ее, балансирующей на железнодорожной рельсе. Шагает она довольно бойко, смотрит под ноги, на лице улыбка. Стан изогнут, одна рука внизу, другая наверху. Вот одно неловкое движение, и она изогнулась в другую сторону.
Упала?..
Пока нет.
Глава XIV
ЗА ТОГО ПАРНЯ
«В Оренбургской области задержан находившийся в розыске террорист Муртазали Заракаев. Об этом сообщило 14 декабря РИА «Новости». Задержанный в свое время прошел террористическую подготовку в лагере международного террориста Хаттаба в Чечне. Кроме того, Заракаев, являвшийся лидером ваххабитов в восточных районах Ставрополья, активно занимался вербовкой молодежи для бандформирований».
36
– Далеко собрался, Серега?
Марковцев медленно повернул голову. В пяти шагах от него стоял человек и разминал в руках сигарету. Его голос прозвучал с незнакомыми интонациями. Марк понял все; а слова Елены Гущиной оказались пророческими. Хотя ничего не предвещало грозы, начало превзошло все ожидания. Это и слаженная работа с Щедриным, четкое взаимопонимание с Гришиным, вера в протекцию всемогущего Спрута. Это настолько взбодрило, что немного заставило расслабиться. Чуть-чуть – но хватило за глаза.
Контроль. Это слово все объясняло. С первого дня на базе был контроль. Легионеры привыкали друг к другу, рассказывали о себе не только правду, но, как выяснилось только что, и откровенные байки. Кого-то здесь держали только деньги, кого-то еще и предвкушение от грядущей операции, кто-то искренне надеялся на прощение, и масса других причин. Но все они были профессионалами. Все, включая и этого человека.
В ожидании покупателя шло время, разговоры так или иначе рождали подозрения, росла в груди тревога. Марк мог различить ее даже в глазах иуды, который сейчас смотрел на Сергея хмуро, без намека на иронию.
Контроль.
И только теперь, припоминая откровения товарищей, Сергей мог со стопроцентной уверенностью сказать себе: по крайней мере два человека выдали себя. Но только один из них говорил правду, а второй откровенно врал. Один говорил откровенную «правду» – «Комсомольскую», и этот факт мог натолкнуть Марка на подозрительную осведомленность Резанова, на совпадения, если говорить точнее. Слова Алексея точно совпадали со словами его тезки, Леши Щедрина, прозвучавшими при его первой встрече с Николаем Гришиным: «Я не могу выдать вашу идею за собственный проект. Не помню, какого числа, но в «Комсомольской правде» уже прошла подобная акция. Причем с полным аншлагом. Я не хочу ходить в подражателях».
Акция действительно прошла с полным аншлагом, и вот среди наемников обнаруживается человек, который принимал в ней непосредственное участие. Именно ему были адресованы удивительные слова Николая Сунцова, прозвучавшие откровением: «Для меня указ ООН – одно, для тебя – другое». Следующий вопрос, улыбка, ответ: «Ты хочешь узнать слишком много за один день».
«Неподражаемый артист», – скрипнул зубами Марк.
– Удивлен, Серега?
– Не очень. Мне надо было с тобой в душ сходить. Там я многое мог увидеть.
– Или не увидеть. Не надо, Серега, не делай резких движений. Возвращайся потихоньку на место. Ведь ты меня не знаешь. В лучшем случае ты вернешься с переломанными ногами, в худшем – тебя отнесут с дыркой в голове.
Марк сплюнул под ноги и покачал головой:
– Слушай, кто одобрил твою легенду? Латынин, что ли?
– Не будем про Латынина. Думаешь, ты удерживал здесь легионеров? Не-а. Я один держал вас целую неделю, как на голодном пайке, на вере в себя, в свою биографию. Если уж я, боевой летчик с нелегкой судьбой, надеюсь на прощение и верю в указ, то что говорить об остальных?
– Сам придумал?
– Нет. Наткнулся в Сети на душещипательный отрывок из биографии Сунцова. Он умер недавно, сорока не исполнилось. И его сестра опубликовала на своем сайте письма Николая, которые ей переслали из Пакистана. Много писем. Я придержался стиля. Даже во сне видел свои руки, штурвал, пожар в кабине…
