вспомнила его, посетовала, что он ее забыл, пригласила при случае заглянуть на чашечку все того же кофе.
Да, кстати, позже Олег все интересовался, понравилась ли ему Татьяна, с которой он весь вечер глаз не спускал. Вадим сухо и неохотно ответил, что ничего особенного, а он не любитель подобных компаний. На том все и закончилось. Олег больше не настаивал, с собой не приглашал, и вопрос закрылся...
Они взяли еще по стопарю, и Женя отметил, что глаза Вадима словно затуманились – задумался парень, и только полный дурак стал бы интересоваться, о чем его мысли. Точнее – о ком.
– У меня ощущение, – усмехнулся Осетров, – что ты во власти противоречий. По-русски это называется: и хочется, и колется. Не так?
Вадим хмыкнул:
– Неужто так заметно?
Женя неопределенно пожал плечами и спросил:
– Ну и что, в самом деле симпатичная... особа оказалась? А как насчет всяких там комплексов?
– Ты знаешь, именно это и удивило – ну просто никаких, как ты сказал, комплексов. Я, говорит, отношусь ко многим вещам просто. Все мы – живые люди, со своими страстями, странностями, неожиданными желаниями. Бывает, говорит, так, что вот увидел, загорелся, даже втюхался, а тебе в ответ – отвали, парень! Ну и что в результате? Неудовлетворенность, злость, а то и похуже, А если относиться к жизни попроще, почему бы и нет? Кому от этого вред?
– Хорошая философия, – поддержал Женя, чувствуя, как стопарики мягко ложатся на голодный желудок. Днем-то перехватил на ходу, и все.
– Вот и я говорю, – словно обрадовался поддержке Вадим. – Ну, словом, поболтали мы с ней на эту тему, обсудили, так сказать, всевозможные аспекты, связанные с общественной моралью, с собственным внутренним долгом... И тут вдруг она – нет, умная, конечно, девка, ничего не скажешь – заявляет о том, что, мол, если рассуждать по Канту... ну, ты помнишь это известное его выражение по поводу двух непознанных им императивов – звездного неба над головой и морального кодекса внутри себя...
– Ну ты, брат! – восхитился Женя. – С кем рядом сижу?!
– Да брось ты... – даже слегка смутился Вадим. – Это ж она... Короче, говорит, что же остается бедному человеку на этом свете, как не тяга к еще непознанному? Вот так завернула, после чего...
– После чего вы оказались в постели, – подсказал Женя, широко улыбаясь.
– Знаешь, почему я тебе это рассказал? – после короткой паузы, тоже смеясь, продолжил Вадим. – Мне показалось, что с тобой можно быть откровенным. Что-то тоскливо мне становится в нашей конторе в последнее время...
– Это случается...
Осетров видел, что с Вадимом что-то происходит. Какого рожна, как говорится, его потянуло на откровенность? Такие вещи в конторе не приветствуются, поскольку они всегда чреваты... Так что же? Провокация? Проверка? А может, ни то, ни другое, а просто устал парень, может, дома нелады, вот и поволокло на сторону, и вдруг открылись такие новые горизонты, что захотелось хоть раз в жизни излить душу... А потом всегда ведь можно сослаться на то, что был под газом, шутил там или еще что-то... Нет, заметил Женя, взгляд трезвый и серьезный.
– Ну что я тебе могу сказать, если тебя в самом деле интересует мое мнение? – осторожно начал Осетров. – Возможно, она действительно толковая баба, просто тоже немного неприкаянная. Да и где их взять-то, прикаянных? Но я – человек неженатый, мне, конечно, проще рассуждать.
– Хочешь, познакомлю? – неожиданно спросил Вадим.
– Да ты чего? – опешил Женя. – Зачем же я стану у тебя хорошую бабу отнимать?
– Ты не понял, – улыбнулся Вадим. – Я немного о другом. Дело в том, что у нее дома частенько собираются ее подруги. Они вместе учились в «Морисе Торезе», в инязе то есть. Образованная публика, работают теперь кто по важным офисам, кто в переводчиках, но главное – все, как одна, незамужние и совсем не тянутся к семейным узам. Амазонки такие, понимаешь? Но с мужиками встретиться вовсе не прочь, но при одном условии. Знаешь каком?
– Ну, интересно. С толстым лопатником, что ли?
– Не угадал. Вернее, совсем не угадал. У них, кстати, лопатники потолще наших с тобой. С умными хотят. Чтоб не просто перепихнуться при желании, а поговорить, поспорить, посмеяться... Вот она мне как-то и говорит: «Нравишься ты мне, Вадька, легко с тобой. А мы, говорит, иной раз соберемся тут, сидим, чаи гоняем, да чаще все молчим, потому что давно уже все известное сказано». И еще интересная штука. Я ей напомнил, что мы и познакомились-то на тусовке, так чего ж ей не хватает? Там народ и разнообразный, и весьма своеобразный – на выбор. Она говорит: «Нет, у них все заранее на лбу написано. Иной тебе на ушко вдруг такое ввинтит, что хоть стой, хоть падай – на шее «голда» в палец, а по интеллекту прямо Мамардашвили какой-нибудь новый. А потом приглядишься – эй, братан, так это ж у тебя домашние заготовочки! Вот так. Экспромтики-то наизусть выученные. А туда же, блин!»
– Молодец! – искренне восхитился Женя.
– А я о чем? Вот она мне и говорит как-то, причем без всякой натуги. Есть, мол, у тебя толковые приятели? Приводи, не стесняйся. Только чтоб раздолбаями не были, этого добра повсюду с избытком. Я и подумал... Кстати, вот как на духу: это все ни к чему не обязывает, абсолютно, просто приятная компания, не больше. А все остальное, как говорится, уже ваше дело, сэр... Подружек я ее видел. Нет слов. Главное – сами не дуры. И совсем не феминистки. Просто однажды решили для себя, чего хотят от жизни, и не отступают от правил.
– А с Олегом ты не говорил на эту тему?
– Нет, не стал, – поморщился Вадим. – Хотел было уже, но потом подумал, что его интересует совсем не то, о чем мы говорим. Он – человек конкретный, опер, так сказать, в самом чистом виде. Он им будет неинтересен.
– А я, значит, интересен? – усмехнулся Осетров.
– Ты – да. Я ж в какой-то степени знаю тебя. Когда бок о бок, по сути, крутишь одно дело, человек открывается. И потом, мозги у тебя незашоренные.
– Ну спасибо. Такую бы характеристику, да в наше Управление кадров! Прямая дорога в «Лефортово»!
– В охрану, – уточнил Вадим.
– Ну не в камеру же! А что, заинтриговал ты меня. Есть такой элемент...
Вадим бегло взглянул на свои часы.
– В принципе еще не поздно, – с легким сомнением произнес он. – Давай попробуем? Тут у них аппарат должен быть. – Вадим оглянулся.
– На. – Женя протянул ему свой мобильник.
– О! Еще проще... – Вадим набрал номер, послушал гудки и вдруг просиял. – Привет, я случайно не разбудил?.. А что такое? – Его лицо приняло удивленное выражение. – Да быть того не может! Ей-богу? А мы тут с моим товарищем сидим и размышляем, где бы вечерок скоротать, представляешь? Так вы, значит, не против? Ну, спасибо за приглашение, приедем.
Он отключил мобильник, убрал крышку микрофона, отдал Жене. А у Осетрова тут же мелькнула мысль, что не надо будет спрашивать номер телефона, он уже остался в памяти его мобильника.
– Ну что я тебе могу сказать? – развел руками Вадим. – Попадание, что называется, в десятку. У Таньки в гостях две подружки. Я их знаю, видел у нее. Одной, ее Ирина зовут, все наши российские топ-модели и в подметки не годятся. Настоящий суперлюкс! А вторая мадам – человек серьезный, не такой легкомысленный, как Ирка. Она вообще тоже баба люксовая, но в другом плане. Знает пять или шесть языков, работает в основном с крупными банкирами, поскольку сечет в экономике и во всех этих банковских делах. Зовут ее Еленой, но она предпочитает, чтоб Аленой, так, говорит, лучше звучит. Короче, можем взять пару шампаней, поскольку они водяры не употребляют, хотя у Таньки бар забит разнообразным добром, и поехали?
– Цветочков бы, наверное, надо? – заметил Женя.
– Это – по вдохновению. На Арбате есть все. Ну так как, решили? Или у тебя есть встречные предложения?
– Почему? Я с удовольствием. Ты так представил, что просто грех отказываться. Поедем на моей
