– А теперь смотрите! – снова возник Филя. – Этот ароновский «Астор», которым, вероятно, в числе других охранных служб командует наш бывший генерал Попков, ведет наблюдение за нами и как-то там еще страхует Елену Воеводину. Отсюда и все наши стычки. Но пока качественный перевес на нашей стороне.
– В принципе ничего хорошего в этом, конечно, нет, – сказал Денис. – Если по большому счету. И выручит нас в данном случае либо еще большая активность, либо, наоборот, крайняя осторожность. Позже объясню свою мысль. Давай ты, Сева. Что в Измайлове?
Бывший майор спецназа ГРУ Министерства обороны Всеволод Михайлович Голованов обладал умом аналитическим, человеком был неторопливым, во всяком случае, внешне, основательным и последовательным в своих действиях. То есть владел всеми приемами и имел данные настоящего сыщика. Ему чаще всего и поручал Денис Андреевич задания, когда надо было из ничего вычислить нечто.
– Кое-что обнаружить удалось, – сказал он. – Правда, два дня почти впустую ушли.
– Ты давай результат, а не условия задачи, – засмеялся Филя.
– А результат таков, – не обращая внимания на подковырку, продолжил Голованов. – Одного свидетеля удалось найти. Я, вообще-то, поначалу так и подумал: надо смотреть среди собачников либо тех, кто бегать любит. Ради жизни. – Сева улыбнулся и пояснил: – Так говорили, когда мы были молодыми... Ну я поглядел: место там людное. Днем мимо внимания бабок мышь не пробежит. Значит, если этого Рогожина могли доставить домой, то сделали бы такой шаг или совсем рано утром, или поздно вечером, даже ночью. А в такое время, известно, нормальные люди спят.
– А если его вообще не вывозили из квартиры и все проделали прямо там, а потом ушли, оставив перед ломкой? – предложил Демидов. – Ты это исключаешь?
– Понимаешь, Демидыч, – Голованов смешно, почти по-детски, почесал свой вихор на макушке, – если бы было так, как ты говоришь, криминалист нашел бы массу посторонних следов. А он, судя по всему, ничего не нашел, после чего там и произвели шмон. Ну а после этого какие следы! Давай логично думать. Они ведь, когда примчались, я имею в виду оперативно-следственную группу и фээсбэшников, еще не знали о самоубийстве, и версий им, вероятно, хватало. Поэтому и искали тщательно. Но поскольку в конце концов остановились именно на самоубийстве, значит, в руках ничего не было. И смысла что-то скрывать поначалу – тоже никакого. Я полагаю, что такие решения на самом верху у них принимаются.
– Мы согласны, не отвлекайся, Сева, – вмешался Денис.
– Хорошо. Короче говоря, опросил я всех бегунов и собачников в доме. Их оказалось немало. И один дед видел... Вот его фамилия и то, что он мне наговорил. Я записал, а он расписался, что все так. Допрос-то неофициальный. Нате, почерк мой знаете, можете вслух читать.
Голованов протянул тетрадный листок в клеточку, взятый наверняка у свидетеля. И почерк у Севы был нормальный, без фокусов.
Денис стал читать:
– «Я, Истрин Илья Варфоломеевич, проживающий по адресу...» – Так, ну это все понятно... Вот. «Выгуливал Найду... Было час двадцать ночи. Время запомнил потому, что Найда заскулила, а обычно в этот час не просится. Пришлось выйти. Мы делали свои дела в кустах напротив подъезда номер два, поскольку Найда не утерпела. А тут и подъехал он, этот здоровенный автомобиль марки джип. У него на крыше была мигалка, но выключенная. Я подумал, что милиция и будут ругать, что мы под окнами. И сказал Найде «молчать» и «фу». Она собака умная, сразу поняла. А из машины вышли двое и стали курить и оглядываться. Потом они из задней дверцы вывели третьего, которого я признал. Это был Вадька Рогожин, Нинкин мужик, который в органах служит. Они, эти двое, взяли его под белы ручки и повели, потащили в подъезд. А он шел, как пьяный. Я подумал, что дружки-приятеля вместе поддавали, а теперь его домой доставили. Мы с Найдой перешли в скверик наш дворовый, где тоже растут кусты, и там еще продолжали выгуливаться. А эти двое скоро вышли, быстро сели в машину и задом, не включая фар, выехали из двора. Записанное с моих слов я подтверждаю. Все верно. Ил. Истрин, пенсионер».
– Там и на другой стороне еще несколько фраз, – сказал Сева, увидев, что Денис положил лист на стол. – Очень важное. Вот. – Он сам прочитал: – «О смерти Вадима я узнал от супруги Настасьи Ивановны. Это было во вторник вечером, когда я вышел с Найдой, а супруга моя сидела на лавочке у подъезда с Марьей Сергеевной, с пятого этажа, и сказала, что сейчас милиция наехала, у Рогожиных беда. Я ходить туда и спрашивать не стал, а после Настасья Ивановна сказала, что он сам застрелился, – это сказал участковый, который всех во дворе опрашивал, не видел ли кто чего. Но я с ним не разговаривал и про то, что Вадима пьяного привезли в воскресенье ночью, не говорил. Ил. Истрин, пенсионер».
– Значит, – сказал Гордеев, – старик Вербицкий стопроцентно прав. У него и тетрадку, вижу теперь, поэтому изъяли. А кто? Тут два варианта: либо свои же, чтоб не раздувать кадило, либо те, кому невыгодно, чтоб о них знали. Те, из джипа с мигалкой. Фамилию свидетеля придется пока убрать и ни в коем случае не светить, потому что иначе дед наверняка попадет под машину. Или упадет с балкона. Эти штучки мы знаем... Вот смотрите, что получается. В пятницу вечером Осетров выпил по рюмочке с Рогожиным, после чего они расстались. Рогожин был без машины, значит, взять его можно где угодно, в любом темном проулке. Его связали – остались следы на руках. Затем вкатили шесть уколов – это продолжалось в течение двух суток, с пятницы по воскресенье, – а затем ночью – пьяного! – привезли домой. А дальше жуткая ломка, страх и так далее. Короче, все именно так, как описал Вербицкий. Это его собственные выводы. В акте же лишь констатация фактов обнаружения следов, никакая экспертиза уже не смогла бы показать наличие в организме покойного наркотических средств. Много времени прошло, их следы так долго не держатся. Это всем известно.
– Но это не официальный документ, – поправил Гордеева Денис. – Это же все Вербицкий, насколько я понимаю, устно изложил Осетрову? А тот уже тебе, так?
– Вот именно. А после пропажи тетрадки Вербицкий вообще отказался что-либо комментировать. «Берите, говорит, акт судмедэкспертизы и думайте себе, что хотите...» И я его понимаю... От покойного уже и пепел развеяли, а свое здоровье дороже, правильно? Но если дойдет до судебного заседания, в чем я совсем не уверен, я думаю, Сигизмунд Тоевич не откажется так уж категорически сказать и свое слово. При крайних обстоятельствах. А вообще лучше его пока не дергать.
– Ну хорошо, – подвел итог Денис. – Остается еще неясным вопрос: кому понадобилось привлечь к факту гибели Рогожина максимум внимания? Вдове? Но это чисто формально. Насколько я понял тебя, Юра, даже финансируют вдову, по сути, посторонние люди, знакомые покойного, причем женщины. Про них далеко не все известно, но мы знаем главное: они так или иначе связаны со службой господина Попкова. То есть с безопасностью Аронова. В конечном счете получается, что именно он и инициирует действия адвоката.
– Ну да, – ухмыльнулся Филя, – и он же нанимает рыночную братву, чтоб та начистила нашему адвокату... хм, это... – Филя жестом показал, что именно.
– А это чтоб он на всякий случай не отвлекался! – объяснил Гордеев. – Нельзя исключить, кстати, что мы, совершенно не желая того, нечаянно вышли на фигуру, которую трогать руками не позволено. И потом, мужики, кто сказал, что попытка мордобоя исходит конкретно от того же Попкова? Может, это перовские никак не могут успокоиться? Вспомните: один хозяин позвонил другому хозяину, тот приказал и так далее. Вот если бы их хорошенько потрясти, этих кавказцев, найти того хозяина, пробежать по цепочке, может, тогда мы на кого-нибудь и вышли бы. А так... Несерьезно.
– Желание клиента будет учтено в дальнейшей работе, – улыбнулся Денис и обратился к Демидычу: – Володя, ты это имей в виду на всякий случай... Александр Борисович, хотите что-нибудь добавить?
– Разве что несколько слов... В общем, официального расследования я пока не веду, а когда поступит указание принять дело к производству, честно говорю, еще не знаю. Поэтому, если хотите, в чисто предположительном ключе... Иной раз подобные дела кажутся похожими на скачки с препятствиями, то есть много движений, каких-то вроде бы посторонних событий, ничего не значащих фактов и так далее. И основной цели при этом что-то не видно. Финиша, так сказать. Это случается нередко, ребята, но я вас не утешаю, и, не дай Бог, не читаю никаких лекций. Юра, во всяком случае, это должен хорошо знать. А на самом деле именно в процессе этой неторопливой фигни идет количественное накопление материала. А дальше – известная диалектика. Количество – в качество. Так вот, когда у меня, к примеру, складывалась такая ситуация, я пытаюсь, не всегда, правда, удачно, резко активизировать события. Форсировать их как бы. Поэтому, не вмешиваясь пока в ваши дела, что бы я все-таки предложил? Тебе, Юра, по-моему, следует
