мотель «Солнечный», вызывающие пристальный интерес ореховской, солнцевской, подольской и щербинской оргпреступных группировок. По сообщениям источников, является по сей день негласным хозяином мотеля, где нередко происходят встречи преступных авторитетов.
Из окружения О. Н. Авдеева следует отметить личность начальника его службы безопасности – Чартхилавы Георгия Илларионовича. С 1988 по 1997 гг. – заместитель министра внутренних дел Грузии. Активный участник движения «Мхедриони», возглавляемого известным уголовным авторитетом Джабой Иоселиани, в настоящее время осужденным грузинским судом. По оперативным данным правоохранительными органами Грузии объявлен в розыск, однако официальных требований о его экстрадиции российские правоохранительные органы не получали. Собственной жилплощади в Москве не имеет, проживает по адресу Авдеева О. Н. пос. Успенское, Одинцовского р-на, Московской обл.».
– Ну что скажешь? – спросил Меркулов, заметив, что Турецкий дочитал убористо напечатанную страничку до конца.
– Скажу, что здесь все логично. Из трудного детства – в комсомол – оттуда во власть – затем в криминал и – в «новые русские». Классический вариант того, что мы когда-то называли: «Колебался вместе с партией», помнишь?
– О-хо-хо! – тяжко вздохнул Меркулов. – Тебе бы все острить...
Турецкий уже собрался было добавить, но в этот момент проснулся в его кармане «мобильник».
– Извини, Костя... Слушаю, Турецкий.
– Я вас случайно не из кровати вынул, Александр Борисович? Тогда приношу извинения. Платонов вас беспокоит.
– Добрый вечер, Платон Петрович. Какие новости на этот час? Я еще на службе, так что не сильно переживайте.
– Хочу поделиться двумя новостями...
– Все понятно, – засмеялся Турецкий. – Одна – полное говно, а вторая – еще хуже, так?
– Напротив! – весело объявил Платонов. – Обе хорошие. Первая – у меня в руках малява, отправленная сегодня днем господином Грызловым господину Авдееву-старшему. Прелюбопытнейший психологический документ, скажу вам. А вторая – наконец-то смог заговорить мой Саврасов. Находясь под впечатлением обоих фактов, интересуюсь, с какого предпочтительнее начать?
– Давайте со второго. Только одну секунду... – Он закрыл ладонью микрофон трубки. – Костя, тут есть новости от Платонова, ему не терпится. Я не буду тебе мешать, если поговорю здесь, или мне стоит отправиться к себе?
– Да сиди уж! Я ж тоже должен быть в курсе.
– Слушаюсь, шеф! Говорите, Платон Петрович...
– Итак, Геннадий Николаевич Саврасов, в недалеком прошлом бригадир путейской бригады подольского депо, затем – путевой обходчик. По причине производственной травмы стал инвалидом. Затем обычная история: крепко выпил, повторил, вошел в штопор. Жена ушла к родителям, остался один в однокомнатной квартире. Быстро, как бывает в таких случаях, подобралась компания опустившихся алкоголиков, постоянно навещавших одинокого инвалида. А дальше начинается самое интересное. Во время одной из пьянок познакомился с двумя молодыми людьми, которые и хорошо угостили, и домой мужика отвели, и даже, по его словам, пару дней прожили у него, делясь своими планами на будущее. А заключалось оно в следующем. Эти самые парни занимались мелким бизнесом: челночили, держали на городской барахолке навесы. Ну часть прилавка и тент над ним – от солнца и дождя. Зимой – от снега. Они же и предложили ему вступить в их сообщество, организовать торгово-закупочную фирму. Поскольку сами не имели ни московской, ни областной прописки, им для оформления торговой лицензии требовались данные паспорта, по которому они могли бы открыть фирму. Обещали за эту фикцию хороший навар. А он и сам уже видел, что парни при деньгах, особо не скупятся. Так почему же не поучаствовать? Оказалось, что, чем шире круг участников, тем выше отдача. Вот и привлек Геннадий Николаевич к делу своих вчерашних собутыльников, еще не пропивших собственные паспорта. Короче, чтоб не отнимать у вас много времени, докладываю, что парни собрали пять паспортов и на какое-то время исчезли из поля зрения нашего новоявленного бизнесмена. А вместе с ними кончились и щедрые застолья. Собутыльники-соучредители, так сказать, начали наезжать на нашего инвалида, тот же не имел никаких сведений ни о благодетелях, ни об утраченных документах. Но в один прекрасный день он каким-то чудом встретил на толкучке одного из тех парней – молодого и наглого весельчака. Я ему показал для опознания несколько фотографий, в том числе известного вам Семена Грекова, Хмыря. И Саврасов безошибочно, сразу ткнул в него пальцем. Сеня, говорит. Вспомнил и кличку второго – Карась.
– Так вы же подвиг совершили, Платон Петрович!
– Ну что вы! – засмущался Платонов. – Обычные следственные действия. Но самое главное – дальше. Когда Саврасов сказал этому нашему Хмырю, что его друзья-алкоголики, еще не потерявшие окончательно разума, собрались идти и заявлять в милицию, Хмырь его успокоил. Обещал тем же вечером явиться с гонораром и ненужными больше документами. Обрадованные алкаши собрались на свое последнее сборище. Сенька этот, а с ним еще трое или четверо крепких мужичков привезли много водки, закусь всякую. Щедро наливали. В общем, Саврасов запомнил тогда лишь то, что друзья его почему-то быстро пьянели, их тут же выводили на воздух. Последним оказался он сам. Его тоже вывели – это он еще помнил – подышать из подъезда. А там стояла большая машина. Джип, скорее всего. Вот тут он и отключился. И найден был на железнодорожных путях и совершенно случайно опознан одним из бывших своих сослуживцев. Вот такая печальная история. Я думаю, что искать остальных просто не имеет смысла. В Подмосковье столько свалок, что обнаружить изуродованный труп человека без документов практически нереально.
– Один вопрос, Платон Петрович. Хмырь уже в курсе происшествия?
– Еще бы! Но, кстати, ни Кирюхина, ни Грызлова Саврасов не опознал. Возможно, устранением наших горе-бизнесменов занимались обычные «быки» из щербинской братвы. А показывать только что пришедшему в себя инвалиду три-четыре десятка фотографий тех, кого мы задержали на кладбище, тоже пока мало реально. Придется подождать, когда он окончательно оклемается.
– А Хмырь-то что?
– Естественно, категорически все отрицает. Но – будем работать дальше. Ну а малява Синего вас интересует?
– Как удалось-то?
– Показания Грекова и Кирюхина все активнее делают Грызлова «паровозом», а я не устаю повторять ему это при всяком удобном случае. Конечно, он сильно нервничает. И компания у него та еще! А тут я во время очередного допроса прямо ему сказал, что на помощь Авдеева-старшего рассчитывать не стоит. Тот, мол, сынка своего, практически нигде грубо не замазанного, вытащить не может. И вообще, по нашим оперативным данным, банкир пребывает в ба-альшом расстройстве! Ну, словом, как говорится, капля за каплей камень точит. Не выдержал Синий, пообещал контролеру золотые горы, если тот его письмо на волю передаст. Контролер поупрямился и согласился. Таким образом, малява сейчас передо мной, но я полагаю, что ее таки следует передать по адресу. Будете слушать?
– Конечно! Поди, образец великой фени?
– Нет, вы знаете, но чувства не отнять. Слушайте. «Олег, если ты способен услышать мой зов души, то ты узнаешь, как порядочному вору приходится на киче, где его гады хотят ломать, проявляя свой беспредел и лохмачество. Ты мажешься за своего отпрыска и не хочешь знать истины, а я дам пояснение такому поведению с твоей стороны, когда придут честные воры и спросят с меня за мое молчание и пособничество в твоих поганых, не воровских поступках. Их мнение и решение о тебе будет доведено до тебя. Но ты тогда поймешь, за что делал мне отказ. Синий, вор в законе».
– Поэма! – воскликнул Турецкий. – Ай да молодец! Нет, такую маляву просто необходимо довести до папаши Авдеева. У вас есть с кем?
– Найдем, – засмеялся Платонов. – Но меня очень интересует реакция нашего банкира. Поймет ли?
– У него есть, кто сможет объяснить. Значит, Синий решил переходить от молчания к угрозам? Уже шажок, неплохо. Ну что ж, желаю удачи...
– Чего он там написал? – спросил Меркулов, когда Турецкий отключил телефон.
Александр Борисович своими словами, но стараясь быть как можно ближе к оригиналу, пересказал
