Уголовно-процессуального кодекса.
Он засопел, а потом, видимо смягчившись, предложил:
– Ну хорошо. Пойду вам навстречу. Только учитывая статус заключенного, свидание будет в кабинете моего заместителя.
Пришлось согласиться. Начальник позвонил своему помощнику, и через пятнадцать минут я сидел в кабинете его заместителя и ожидал, когда приведут заключенного Трегубова.
Примерно через десять минут в комнату ввели высокого коротко стриженного мужчину в джинсах и шерстяном свитере. Трегубов оказался именно таким, каким я его себе и представлял – волевым, властным человеком, который столкнулся с силой, которая сильнее его... Но, судя по его взгляду, он не собирался сдаваться.
– Игорь Андреевич? Здравствуйте. Я ваш адвокат.
– Здравствуйте, – негромко ответил Трегубов и сел на стул.
– Меня зовут Юрий Гордеев...
– Где Женя? – перебив меня, спросил он.
– Она... уехала в безопасное место.
– Вместе с Лешкой?
– Да. Он с ней.
– Слава богу... А как она вас нашла? Вы из Москвы?
– Да. Она приехала и сразу обратилась к Александру Турецкому. А он посоветовал меня. Мы с ним давно знакомы, в свое время я работал у него.
– Хорошо.
– Как тут условия? Я буду добиваться изменения меры пресечения.
Трегубов с сомнением пожал плечами:
– Следствие идет своим чередом. Сейчас сделать почти ничего нельзя. Вы ознакомились с материалами?
– Да. Частично, с теми, что предоставил следователь. Полностью с материалами можно будет ознакомиться после окончания следствия.
Трегубов горько усмехнулся:
– Когда оно наступит, это окончание... Вы следователя видели?
– Да.
– Поняли, в чем дело?
Он выразительно посмотрел на меня.
– Вроде да...
– Так что единственное, что вы можете теперь сделать, – это заявить ходатайство об изменении меры пресечения.
– Я это сделаю сегодня же. Можно еще заявить о недоверии всей правоохранительной системе Сибирской области.
Трегубов с недоверием покачал головой:
– Сомневаюсь, что это возымеет действие. А вот разозлить может.
– Тогда можно просить о передаче дела в прокуратуру соседней области. В принципе ничего невозможного, такие случаи бывали.
Он пожал плечами:
– Попробуйте. Хотя я и в это не верю.
– Вода камень точит, не так ли? – попытался ободрить его я. – Чем больше заявлений и ходатайств, тем лучше. И тем меньше у них шансов творить беззаконие.
Трегубов только развел руками. Очевидно гораздо лучше меня зная повадки местных правоохранительных органов, он не верил в то, что они вдруг возьмут и, прочитав мои ходатайства, кинутся соблюдать законы. Что ж, ему виднее. Но у меня только один путь – делать все в соответствии с нормами права. Только так я могу добиться результата...
– Хорошо, сейчас я отправлюсь в областную прокуратуру и заявлю ходатайства. Как ваше состояние здоровья?
– Вроде здоров как бык, – хмыкнул Трегубов.
– Значит, на здоровье напирать бессмысленно.
Трегубов кивнул:
– Конечно. Сейчас все зависит от местных органов, это... вы меня понимаете?
Он посмотрел вокруг, на стены, потолок. Его взгляд остановился на вентиляционном отверстии. Конечно, он, как и я, предполагал, что комната прослушивается.
– Да... – не то чтобы он читал мои мысли, просто мы думали одинаково, – я намерен проверить документы, где говорится о ценностях, которые нашли в вашей квартире. Я не исключаю, что они подделаны.
Трегубов грустно улыбнулся:
– Я видел их – они сделаны безукоризненно.
– Хорошо. Тогда свидетели? Я буду настаивать на очных ставках со взяткодателями в моем присутствии.
– Да. Можно попробовать. Думаю, с ними сейчас ведется работа. Но это все мелочи. Нужно добиться скорейшего окончания следствия и передачи дела в суд. Чтобы следствие закончилось как можно скорее.
– Я понимаю. В суд первой инстанции вы тоже не верите? Вторая инстанция?
– Да. Надежда только на это. Они будут стараться затягивать дело.
– Зачем?
Трегубов замялся.
– Вы не знаете?
– Нет. – Я действительно не подозревал, о чем он говорит.
– Ладно, это пока неважно. Я не могу сказать сейчас...
Он опять выразительно посмотрел на вентиляционное отверстие.
– Вы были в квартире? – продолжил он.
– Да, я понимаю... – Я понял, на что намекает Трегубов. Раз он связал эти два факта – причину, по которой будут затягивать следствие, и обыск, значит, моя догадка о том, что в квартире искали что-то важное, что не фиксировалось в протоколе, оказалась правдой.
– Значит, так, главное, сохранить Женю. Понимаете? Тогда все будут целы. И убыстрить следствие. Это все.
– У вас есть какие-то пожелания?
– Нет. Пожалуй, нет... Хотя вот что, у вас не найдется сигарет? Здесь с этим туго.
Я не курю, но, направляясь в тюрьму, всегда захожу в табачный киоск – это уже вошло у меня в привычку. Сигареты в тюрьме – большая ценность, это известно каждому читателю детективных романов и, в отличие от многих сведений, излагаемых в них, является чистой правдой.
Вот и сегодня по пути в «Журавлиное гнездо» я купил несколько пачек сигарет.
– Вот, – я достал их из чемодана и протянул Трегубову.
В ту же секунду, когда он взял пачки из моих рук, в комнату ворвалось несколько тюремных надзирателей.
– Сидеть, – закричал один из них, видимо главный, – руки на колени!
Трегубов с улыбкой положил сигареты на стол и последовал приказу.
– В чем дело? – строго спросил я.
Ни слова не говоря, надзиратель осмотрел сигареты.
– Никаких записок! – угрожающе воскликнул он.
– Вы о чем? Это сигареты. Надеюсь, я могу передать их своему подзащитному?
– Можете. Но только после их осмотра. Вы закончили свидание?
Трегубов кивнул мне. Действительно, обо всем, о чем мы могли, уже поговорили.
– Да, закончили.