– Эй, есть кто-нибудь?.. Олег, ты еще живой?
В склепе было тихо, никто не сопел, не похрапывал. Не слышно было и голоса погребенного князя, основателя Города. Гульча осторожно сползла со шкур, чувствовала себя отдохнувшей, только очень хотелось есть – до спазмов в желудке. Едва подумала о еде, как в животе заворчали кишки, голодно заурчало, а рот наполнился слюной. Она шарила в потемках по полу, где-то должен лежать факел – не весь же сгорел. Если отыскать еще и огниво…
Ее пальцы наткнулись на твердое, угловатое. Она некоторое время ощупывала, потом сообразила, что под ее ладонями человеческое лицо. Вскрикнув, отшатнулась, долго сидела неподвижно, прислушиваясь к оглушительному стуку своего сердца, наконец решилась потрогать лежащего за плечо:
– Эй… Олег, это ты?.. Или это великий князь, основатель Киева? Кто бы ни был, помогите! Мне так страшно и хочется есть.
Из темноты послышался вздох, глухой голос произнес сипло:
– Всегда одно и то же: как утро, так хочет есть… Сюда много натащили всякой еды! Если думаешь, что не испортилась за четыреста лет, то давай, ухомякивай за обе щеки…
– Олег, – вскрикнула она, – я так рада!
В темноте послышался шорох, стук. Темноту прочертили красные точки. Вскоре факел вспыхнул, Гульча с недоверием смотрела на осунувшееся лицо пещерника. Он был смертельно бледен, под глазами повисли черные мешки в два ряда, но лилово-черная опухоль сильно спала, оба глаза смотрели ясно.
– Ты выглядишь лучше, – сказала она ошарашенно.
– Сплюнь. Ты не видишь моих ребер!..
Он воткнул факел в стену между камнями. Двигался намного лучше и легче, но лицо все еще было обезображенным, а по телу плыли цветные разводы синяков и кровоподтеков.
– Олег, – проговорила она дрогнувшим голосом, – чтобы выздороветь, надо хорошо есть… Тебе хорошо – медом и акридами… Впрочем, чтобы выздороветь, надо бы мяса…
– Сиди здесь, – велел Олег.
Он ушел в дальний угол склепа, там была темнота, а когда через пару минут Гульча окликнула его дрожащим голосом, ей никто не ответил. Она опустилась на шкуры, застыла в бездумном ожидании, даже не вздрогнула, когда из темноты бесшумно шагнул пещерник. Он швырнул на пол большого пса с оскаленной пастью, сказал устало:
– Бегал поверху… крыс гонял.
Гульча отыскала нож, принялась снимать шкуру. Она изо всех сил сдерживала себя – пещерник наблюдает, так пусть не услышит ее визга. Пес худой, кожа да кости, а вместо мяса одни жилы. А жевать придется сырое, огонь не разведешь в склепе – в дыму задохнешься.
Печень оказалась удивительно крупной, с полкаравая размером – тяжелая, сочная. Гульча жадно съела свою половину, забрызгалась кровью, подумала, что не хотела бы увидеть себя сейчас: с окровавленным ртом, тяжелыми каплями на подбородке, окровавленными пальцами. Олег раздвинул губы в понимающей улыбке. Он жевал медленно, с трудом, морщился – челюсти его и шея все еще были в жутких кровоподтеках.
Они пробыли в склепе трое суток. Воздух был тяжелым, Гульча обливалась потом, дышать было трудно. Пещерник уверял, что воздух меняется, отдушина лишь малость засорилась, но прочищать не стал.
Он быстро поправлялся, синяки поблекли, а кровоподтеки исчезли вовсе. На третьи сутки Олег долго рылся в дарах, что нанесли в склеп вожди, русичи и знатные люди полян, древлян, дряговичей и северян. Из одежды кое-что удалось отобрать. Олег заверил, что собранное в дорогу не разлезется от ветхости по меньшей мере до ближайшей купеческой лавки.
Для себя он в первую очередь выбрал широкий пояс из двойного слоя кожи. Кроме колец для ножей, меча и баклажки, в поясе были тайные карманы, куда Олег натолкал золотых монет. Еще золотых монет он сложил в две калиты средних размеров, одну передал Гульче. Из оружия отобрал двуручный сарматский меч, пластинчатый лук – тетивы не было уже лет четыреста, прицепил к поясу два швыряльных ножа.
Гульча отказывалась грабить могилу, но Олег подцепил к ее поясу длинный узкий кинжал в дорогих ножнах, усыпанных драгоценными камнями. Рукоять кинжала была из слоновой кости, в основании блистал огромный изумруд.
– Бери, дурочка, – сказал Олег наконец. – Я сюда знаешь сколько натащил? Когда была тризна…
В тишине раздался вздох, затем послышался тихий Голос, в котором звучала нечеловеческая мощь:
– Помню… Ты тогда на четвереньках лазил… Разве волхвы так упиваются?.. Олег, я долго размышлял, расспрашивал других… Может быть, Рус поможет?.. Или Славен?.. Могильник Руса еще был виден на моей памяти, я могу сказать тебе, где он… А курган Славена размыло дождями, разметало грозами…
Олег ответил невесело:
– Да помню я, помню!
– Тоже ходил на бровях?
– Курган Славена далеко, могильник Руса ближе, но у меня нет времени. Я чувствую, что резню нужно остановить немедленно. Иначе славяне разделят участь тех древних народов, некогда славных, что исчезли, несмотря на великую мудрость…
– Я не знаю, что делать, – послышался тяжелый вздох.
– Попробуй достичь Руса, – попросил Олег с мольбой. – Тебе проще!
Голос Кия долго не отзывался. Олег не двигался, опираясь на меч, Гульча затаила дыхание. После долгой паузы Голос произнес медленно, виновато:
