приближается нечто злое, свирепое, уже затрещали далекие кусты. Странно затрещали, будто нечто ломится не через них, а наступает сверху… Руки сами сорвали с пояса баклажку, он откупорил, отшатнулся от едкого запаха, вылил всю гадость на неподвижное тело, потом сорвал с себя дурацкую рубашку и дорогой пояс с золотыми бляхами, швырнул сверху, бросил бесполезные лук и меч, попятился.
Треск стал громче. Дальнее дерево вздрогнуло, затряслось, потом следующее, еще и еще, все ближе. Мрак отбежал, прыгнул за кусты. Ноздри уловили сильный запах, даже очень сильный, но непривычный, словно через лес двигался огромный рак, весь облепленный тиной.
Кусты с треском повалились. Мрак ахнул и припал к земле. Зверь похож на гигантскую жабу, только спина в толстых пластинках, как у черепахи, из каждой костяной пластины торчит острый шип. На морде тоже два шипа, больше похожие на рога. Зверь внезапно ускорил шаг, тяжелой рысцой добежал до вожака. Огромная пасть распахнулась, Мрак увидел красное жерло, окруженное жуткими зубами. Зверь одним рывком откусил руку, быстро прожевал, но дальше Мрак досматривать не стал, кусты по обе стороны неслышно заскользили вперед, а он отползал, пока не уткнулся в поваленное дерево.
Через час он вышел, вернее, выбежал из леса на зеленый простор. Стена леса отодвинулась чуть ли не до края земли. Сердце билось сильно и ровно, мышцы легко несли его могучее тело по лесу, перебрасывали через огромные стволы поперек пути, кусты трещали, как мелкая сухая трава, и так бы мог бежать день, ночь и еще день, не чувствуя усталости.
Он узнал эти места: вдали поднимаются белые стены Барбуса, а здесь на широкой, ровной и какой-то тревожной равнине разбросаны домики. Теперь, после рассказа отца Ликии про Мертвое Поле, он замечает, что все домики, как один, – жалкие, поникшие, затравленные, придавленные незримым бременем. Такие же жалкие и мрущие – сады, огороды. В прошлый раз он был здесь в полночь, тоже чуял что-то нехорошее, но сейчас у него от предчувствия беды даже волосы зашевелились на затылке.
Он побежал к знакомому домику, вот он, на окраине. Еще издали ощутил, что здесь только что пронеслась беда. Забор повален, овцы разбежались, крыша сарая проломлена, даже снесена на правой половине. Белые обломки стропил торчат жалкие и озлобленные, как перерубленные могучим ударом ребра.
Он перешел на шаг, овцы блеяли, метались, сбивались в кучу. Из-за дома выбежала девушка с длинной палкой в руках. Увидев обнаженного до пояса мужчину, от страха отпрянула, он вскинул руки в мирном жесте, крикнул:
– Ликия, это я!.. Не пугайся, я просто заблудился в лесу.
Она опустила палку, смотрела настороженно. Грудь ее часто вздымалась, при свете дня девушка выглядела сильной и крепкой, настоящая крестьянская дочь, что сумеет и коня запрячь, и за плугом пойти, и с косой по жнивью, если потребуется, но только чересчур бледная, с кругами под глазами, будто тени мертвых являются каждую ночь.
– Что здесь случилось? – спросил Мрак.
Она отступила на шаг, палку держала так, что могла и треснуть по башке, а руки у нее привычные к тяжелой работе.
– Прилетали, – ответила она неохотно. – Трех овец схватили для своего Змея. Сказали, чтобы еще троих приготовила, иначе все здесь порушат… Ты бы шел отсюда. Если тебя застанут, то могут убить. Они такие.
– Кто? – спросил Мрак сердито. – Кто прилетал?
Она огрызнулась:
– Откуда я знаю? Ты-то кто?.. В прошлый раз был одет проще…
Он опустил взгляд на свою одежку. Хоть и оставил царские одеяния и шапку в коляске на бедном Хугилае, раззолоченную рубаху из дорогого полотна и пояс – на самых поздних убийцах, но брюки и сапоги все-таки тцарские, роскошные…
– Разве? – удивился он. – Какие вы, женщины, глазастые! Мне вон все едино, что на мне. Мужчина, значитца… Но ты их послушалась, овец приготовила?
– А что мне еще делать? – ответила она еще рассерженнее. – Они сверху могут поджечь дом, амбар… Попробуй не послушаться! Если бы отец был дома… Да и то, что он сделает? И братишки у меня совсем маленькие.
– А кто… – начал он и осекся.
Она тоже вскинула голову, в небе как будто появилась темная точка, медленно росла в размерах. Мрак, напрягая зрение, рассмотрел крохотное зеленое тело. По бокам иногда поблескивало, словно крылья ловили и разбрасывали капли дождя.
– Дома какое-нибудь оружие есть? – спросил он.
Сердце затрепетало, кровь ударила в голову, вздула мышцы. Он сразу ощутил себя легко и дома: драка для него то же самое, что вода для рыбы. Он захохотал, грудь раздвинулась с такой охоткой, что затрещали мышцы. Девушка вздрогнула, кивнула на то место, где на брюках остался отпечаток широкого пояса.
– У тебя должен был быть меч.
– Должен был, – ответил он с веселой досадой. – Или хотя бы секира.
– В доме есть лук…
Она не договорила, а он уже запрыгнул в дом. Во второй комнате на стене в самом деле лук, могучий, гигантский, изготовлен из единого куска толстого черного дерева. В углу стрелы, непривычно толстые, длинные, а в плетеной корзине три мотка с тетивами. Похоже, сильно сдавший отец совсем недавно был еще знатным охотником. Или воином.
Он схватил моток и стрелы, выбежал на крыльцо. Змей уже разросся, Мрак хорошо различал салатного цвета крылья, продолговатое, темно-зеленое с серым тело. Он торопливо накинул петлю, упер в землю, согнул, чувствуя, как трещат мышцы, дотянулся и набросил петлю на другом конце тетивы на другой рог. Слышал, как среди двора охнула девушка, то ли испугалась Змея, то ли удивилась, что согнул лук, то ли испуганные овцы никак не хотят идти в сарай.
Он сжал в ладони холодную гладкую поверхность дерева, другой рукой задел туго натянутую жилку.
