состоянии. Америка именно такова. Нормальный американец, такой улыбчивый и бодрый, все время как бы немножко пребывает в «послестрессовом синдроме». Это состояние вызывается, поддерживается и используется американской культурой для того, чтобы поддерживать существование Америки.
— Интересно, — пробормотал Черный Принц.
Глава 21
Он смотрел исподлобья, готовый возразить в любое мгновение, если Крылов вдруг похвалит проклятую Америку.
— Всякий американец, — продолжал Крылов, — победитель. Победитель по определению, по дефиниции, просто потому, что он Американец. Разумеется, не потому, что он «на самом деле» кого-то победил или над кем-то одержал верх, хотя и это случается. Даже если он никого не победил, он, во всяком случае, обязан одержать победу над стрессом, над собственным дурным настроением, над собственными комплексами, победить уныние, кое есть величайший враг американца. Таким образом, у юсовца вырабатывается привычка испытывать чувства победителя. Ну а какой из победителя мыслитель? Понятно, что послестрессовый синдром не располагает к размышлениям — особенно к размышлениям беспредметным, к ламентациям на тему отсутствия объекта мысли, то есть, короче, к русско-немецкому «философскому настроению», столь характерному для этих культур. Американец-победитель не склонен много размышлять. Он бездумен, вернее — он думает только тогда, когда надо, «по делу», «по работе». Это не его слабое место. Это его сила.
— Сила? — спросил кто-то с недоумением.
— Вот-вот, чую русское… Американцы не грубы, но полностью лишены манер и вкуса. Грубость — это сознательное и расчетливое оскорбление «чувства приличия». Американец же чувствует, что «какие уж тут приличия, когда только что от смерти спаслись», и оттого может быть просто несносен. Американцы как целое, как «народ» — это планктон. Особенного «развития» от планктона ждать не приходится: оно исключено самим устройством его. Американское «позитивное мышление», «чии-из» и «все о’кей» могут кому-то показаться омерзительными, хотя Америка, разумеется, не стоит подобных чувств.
Тор одобрительно крякнул, Черный Принц расслабился, а Матросов похлопал в ладоши.
— Русским же, — сказал Крылов, — всегда и вечно все плохо. Наша культура — один сплошной отходняк, или, по-научному, абстинентный синдром. Как чувствует себя человек «с бодуна»? Ему плохо. Он отравлен, он слаб, жалок, ничтожен, дико жалеет себя и чувствует, что ему «чего-то не хватает» (его «чего-то лишили»). Единственное, что ему может помочь, — порция «того же самого», от чего он так тяжко отходит. Всякий русский — немножко «в отходняке». Вокруг него серый, неуютный мир (неважно, каков он на самом-то деле: кажется-то он именно таким), «нету солнышка», вокруг помойка, мерзость, запустение… И человек сам запущен, гадок, жалок… Фи! И самому противно. И скорее-скорее того же самого снова- здорово, потому как нет никакого спасения…
Черный Принц прервал:
— Тогда уж добавь, что это состояние «отходняка» поддерживает вся эта гребаная русская культура! Печорин, Онегин, все эти «лишние люди» — у всех абстинентный синдром, так?
— Так. Только не надо путать его с синдромом депрессивным. Русский человек не чувствует, что он проиграл. Скорее он чувствует бессмысленность как выигрыша, так и проигрыша. Вообще-то русских задевать не следует. Человек в «отходняке» вял, но если его разозлить — бывает по-настоящему опасен. С другой стороны, с русскими легко справиться, нанося им множество мелких обид, на каждую из которых по отдельности отвечать нет никакой охоты. Русского надо обирать по ниточке, по копеечке. Попытка отнять «все сразу» приведет только к тому, что русский встанет и тогда уж не пощадит и не помилует. А вот потихохоньку можно оставить без штанов в грязной луже: на мелочи не реагирует. С другой стороны, надобно иметь в виду, что на какой-то очередной укол может и взвиться, и тогда плохо придется тому, кто подвернется под руку. Но и это недурственно: пострадают скорее всего те, кто «ни при чем» (и уж точно не самый виноватый), а потом русский окажется «сам хорош» — за то, что слишком зашиб. И опять он повалится на диван и будет переживать. И тогда можно продолжать обирать его — по ниточке. И еще одно: русский не верит (а потому и не любит), когда его хвалят. Русский, разумеется, не любит, но верит, когда его поносят и плюют ему в лицо (особенно если это делать не по-глупому). Верит, конечно, не в то, что это «правда», а в то, что «заслужил». Потому что это гармонирует с его всегдашним состоянием духа — с «отходняком». В результате складывается странная ситуация: русский мечтает, чтобы его похвалил тот, кто его обирает и бьет. И неудивительно: если человек вначале доказал, что он правдив и честен (то есть избил русского до полусмерти и отнял у него все, что захотел), а потом дал пожать себе руку, это просто великолепно. Короче говоря, русские жаждут похвалы от американцев, евреев, чеченцев…
Тор помотал головой:
— Классно сказал, Костя!.. Круто, клево. Я от тебя балдею. А теперь скажи то же самое так, чтобы я понял. Да и другие, по рожам вижу, ни фига не уразумели.
Черный Принц запротестовал, он все понял, а Крылов пояснил:
— Только две нации мы рассматриваем… как и весь мир, это — русские и американцы. Русские — как клубок, в который намешано столько, что… гм… и американцы — которых хоть сейчас целиком можно в партию Алексея. Русских рассматриваем за те ценности, что как драгоценные камни замешены в кучу смердящего дерьма. Американцев — за их простоту и ясность, которая свойственна всем простейшим инфузориям. А человеку свойственно хотеть жить просто и бездумно, поэтому жизненное кредо американцев надо рассматривать!.. Тем более что мы строим облик скифа, а в нем не должно быть ни дерьмизма русских, ни тупизма американцев…
Черный Принц сказал с чувством:
— Спасибо, Костя! Если с такой речью выступить в Думе, то тебя либо в шпокеры выберут, либо вперед ногами вынесут.
— Второе — вернее, — уточнил Матросов.
Две очень хорошенькие девочки, с кукольными мордочками, старательно делали кофе и резали бутерброды. Вряд ли они что-то понимают в идеологии скифов, что бы там ни уверял Откин, но кофе делают как раз тот, что надо. При чем тут какая-то скифизация, когда вокруг полно молодых здоровых парней, умных и перспективных! Самый лучший клуб знакомств…
Он вздрогнул, рядом Черный Принц говорил азартно:
— Насчет дебилов уже все согласны! Даже вон Крылова достали… Да-да, согласны, что надо бы их попросту на фиг истребить. У всех мечта: чтоб утром проснуться, а всех дебилов черти взяли. Или зеленые человечки увезли на летающих блюдцах. Или какая-то особая болезнь появилась, что поморила бы, как тараканов, одних дебилов.
— И олигофренов, — добавил Гаврилов значительно. — И имбецилов тоже… стоит. Но начать лучше с полных идиотов.
Черный Принц отмахнулся:
— Все хотят, чтобы как-то решилось само, чтоб нам, чистеньким, ручки не марать. И совесть, совесть!.. Или, раз уж нет ни чертей, ни особых болезней, чтобы США заявили, что дебилов надо под нож. О, тут даже самая ярая правозащитница побежала бы точить нож! Если бы это взяли на себя США, взяли ответственность и решение, тогда — другое дело. А так все страны и правительства трусливо поглядывают друг на друга: кто возьмется решать эту общую проблему первым? Тут даже заговорить о ней считается делом постыдным и неприличным… А нам, скифам, плевать на какое-то сиюминутное образование под именем США. Как и на какую-то лапотную Россию. Скифы — мы!.. К чему на кого-то оглядываться, с кого-то брать пример, у кого-то учиться?.. У нас есть Интернет, благодаря которому мы вхожи во все вузы, универы, академии, библиотеки, имеем доступ ко всем лабораториям, в любой момент можем посоветоваться как друг с другом, так и с любым специалистом по ту сторону земного шара. Что скажешь, Костя?
Крылов развел руками:
— Ты уже сказал. Мы можем учиться сами. У нас есть сильные молодые мозги. Не замусоренные
