Вещим и благородным сэром Томасом.
– Сэр Томас – это я, – сказал Томас и дружески улыбнулся. – Доброго здоровья тебе, Михуил, как говорят здесь на Руси.
В синих глазах богатыря блеснули опасные искорки.
– На Руси так не говорят! А меня всяк знает как Михаила Урюпинца.
– Вот здорово! У нас тоже один был, которого все знали… Гм…
Михаил отвернулся к Яре, игнорируя англа:
– Я завоевал земли типичей, я наложил дань на прасолов… Все соседи присмирели, на западе я мечом раздвинул пределы. Все сделано, как твой отец и требовал. Теперь ничто не может помешать нам призвать Леля… или встать под венец, если тебе ближе новый бог. Мне все равно.
За плетнем начали собираться парни и девки, подростки, дети. Все жадно смотрели, из ближних домов выбегали даже домохозяйки, на ходу вытирая ладони о передник. У всех вид такой, словно чего-то ждали.
Яра избегала взгляда Михаила.
– Все равно я должна еще вернуться и испросить благословения батюшки и матушки…
– Они его уже дали, – настаивал Михаил. – Ты же знаешь, что дали. Только поставили ряд условий. Я все выполнил! Даже молодильные яблоки добыл, жар-птицу привез из заморья.
Томас похлопал его по плечу:
– Молодец, парень!.. Яра, Михуил только выглядит странно, а ведь он свершил подвиги! Жар-птицу довезти из земель короля Хесболлы не просто. Кормить часто, поить только вином, а клетку чистить постоянно… А гадит она так, что даже Хесболла держит их только с подветренной стороны дворца…
Михаил тряхнул плечом. Томас и так чувствовал, что его пальцы хлопают по гладкому валуну, а сейчас словно гора шевельнулась.
– Сэр Томас, – сказала Яра, – не вмешивайся!
– Да я что, – удивился Томас. – Я только сказал, что Михуил – молодец.
Богатырь повернулся к нему всем телом. Томасу показалось, что развернулась гора. В синих глазах русича искры сменились пламенем.
– Похоже, ты никак не запомнишь мое имя…
– Плохая память, – пожаловался Томас. – Яра подтвердит, что не всех ее родственников я запомнил…
– Всех ее родственников сами боги не сочтут, – медленно произнес богатырь. – Но мое имя ты запомнишь…
– Конечно, Михуил! Ты только повторяй его чаще.
Он чувствовал, что зашел слишком далеко, отчаянно пытался остановиться, но словно дьявол вселился в его плоть и двигал его языком. Если этот здоровяк протянет к нему руку, то переломит, как соломинку.
– Михаил! – вскрикнула Яра испуганно. – Перестань!
– Гостей встретили по-доброму, – сказал Михаил, не сводя горящего взора с рыцаря. – А провожать сейчас будем, как заслуживают…
– Сэр Томас! – вскрикнула она еще испуганнее. – Прекрати!
«Я бы рад, – подумал он отчаянно. – По-дурацки веду себя, не по-рыцарски, даже не по-христиански. Но христианского на мне, оказывается, только кожа, а сам я еще дикий язычник…»
Все-таки чувство вины пробилось наверх, он сказал, отступая:
– Да ладно, не будем ссориться… Ты прав, это твой огород. Я ухожу.
Он повернулся, чтобы уйти, но сзади раздался разъяренный рев:
– Он обозвал меня козлом?.. Козлом в огороде?
Томас снова обернулся, раскинул руки:
– Я не хотел тебя обидеть. Так говорят у нас в Британии. Мол, я в твои дела не вмешиваюсь, на твоих полях не охочусь. Я ухожу, будь здоров, Михуил.
Он не прошел и двух шагов, как среди парней и девок раздался предостерегающий крик. Томас резко обернулся, нырнул под просвистевшее над головой бревно, так показалось. Михаил не выпускал из рук огромный кол, упал, перекатился через голову и подхватился на ноги с такой легкостью, что у Томаса похолодело сердце.
– Мишка! – орали от плетня. – Заморский щеголь безоружный!
Михаил отшвырнул кол, словно только что обнаружил в руке. А кол был размером со столб, на которых сарацины распинали грабителей.
– Мне не нужно оружие, – сказал он и прыгнул на Томаса.
Томас и не подумал встретить эту летящую на него каменную гору: раздавит, как жабу. Качнувшись в сторону, сильно и страшно ударил по шее, как учили юных рыцарей старые воины. Пальцы онемели, а Михаил, быстро развернувшись, бросился снова, уже не так стремительно, просто не желая промахнуться. Похоже, что он и не заметил смертельного рыцарского удара. Зато пальцы Томаса ныли, будто со всей дури врезал по стволу дуба.
Томас быстро ударил дважды, целясь в надвигающееся лицо. Михаил двинул головой, и Томас едва не
