-- Зачем? -- выдохнул Таргитай. -- Почему здесь? Во тьме, в подземном мире?
Олег не слышал, рылся в ближайшем сундуке. Мрак сказал с издевкой:
-- Мало ли чего кладут покойникам? Это наши деду Пантюху положили палку да стоптанные сапоги, а киммерийским каганам забивали табун коней и дюжину баб! В придачу к сундукам со златом и камешками.
-- Понятно, -- сказал Таргитай все еще ошарашенно. -- Значит, ты отыщешь чегой-то получше своей секиры.
-- Лучше моей секиры ничего не придумано.
-- Разве что секира лучше и острее?
Факелы горели ярко, наполняя воздух запахом смолы, но пещера была слишком велика, стены разбегались вдаль и ввысь, терялись во тьме. Олег рылся в сундуках, что-то складывал в мешок. Он уже оделся, только ноги оставались голыми, а Мрак как огромный бер с рычанием переворачивал столы, обрушивая на пол посуду, откуда лилось драгоценное вино и сыпались золотые монеты, пинками отшвыривал узлы с цветным тряпьем. Проклятый Мардух мстил даже оружию. Меч и Посох оказались не по зубам, зато его секиру уродовал как мог: иззубрил лезвие и загнул набок, обломил и растрескал рукоять. Секиру, подарок Конана, он повесил на самое почетное место, а сам собирал и примерял по руке оружие.
Скоро он обвешался им, как дуб оберегами в купавний день, ходил тяжело, спотыкался. Таргитай видел, с каким сожалением оборотень расстается то с одним, то с другим изделием быстрого убийства, но нельзя носить на себе целый арсенал. Мрак тихонько взвывал от злости, вынужденный оставлять хорошее оружие ради лучшего. Только секир перебрал дюжины три, одна другой лучше, а впереди блистают на стенах еще, прямо царям на перевязь... Впрочем, царям и клали. Повезло Пуруше, четыре руки, а тут мучайся. Прав Тарх, хоть и слаб умом: лучше его секиры тоже кое-что придумано. Правда, тоже секиры.
Он оглянулся на Таргитая, взвыл от злости. Простак и здесь отыскал целый мешок с дудками, сопилками, гуслями, бандурами и чем-то вовсе замысловатым.
-- В дупу твои песни! -- заорал он страшно. -- Ищи свой Меч, дурень!
-- А зачем он, если не будет песен? -- ответил Таргитай.
Он пошел к стене с оружием, но украдкой, как заметил Мрак, что-то спрятал за пазуху. Мрак прав, подумал Таргитай горько, без оружия мало чего стоим. Но и без песен не люди, только об этом вслух говорить нельзя, засмеют. Даже мудрый Олег не понимает, просто корчи бьют от его дудения. Когда Мрак, изнывая от жажды унести все оружие, обвешанный им с головы до ног, подошел к друзьям, Олег все еще ворошил мешки, рылся в книгах, раскладывал по полу бронзовые пластины. Письмена были старинные, полустертые. Вид у волхва был потрясенный.
-- Оружие пусть, не так жалко, но зачем такое... Кому пригодится в могиле? Все сгинет...
-- Все сгинет раньше, -- напомнил Мрак сурово. -- Готов?
Таргитай явился уже одетый, душегрейку нашел из выделанной кожи, даже сапоги подобрал по ноге. Правда, мягкие, расписные бисером, почти женские. На широком поясе висела баклажка. Мрак смерил его неодобрительным взором.
-- Как девка вырядится... Олег, Жезл отыскал?
Олег отмахнулся:
-- Нет... Да и зачем? Здесь мои чары не работают.
-- Выбраться не мечтаешь?
-- Нет, -- ответил Олег честно.
-- Покон велит: тони с надеждой выбраться на берег!.. Тут и Меч Таргитая не действует. Но чем-то бить по головам надо?
-- Ты надорвешься столько тащить. Поделишься.
Мрак удивился:
-- Так это все для тебя! Мне одной секиры хватит. Зато какой!
Секира и впрямь была непростым оружием. Два противостоящих лезвия, одно больше другого, из черной бронзы, сплава созданного в легендарной земле их предков, затонувшей в Океане в дни молодости Мира. Длинная черная же как ночь рукоять, похожая на рог неведомого зверя, была ухватистой и доставала Мраку до плеча, а оба лезвия, поднимались вытянутыми концами еще выше. Брешут про золотой век, подумал Олег с неожиданной злостью. И раньше резали и рубили друг друга.
-- Мардух еще пожелал, чтобы побыстрее встретили Ящера, -- напомнил Таргитай.
-- Встретим.
-- Ну, не все делается по воле Мардуха, -- бросил Олег сожалеюще. -А то бы попользовались.
-- Все равно встретим. Но сперва я хочу обратно свой Меч.
-- Уже хочешь?
Таргитай открыто встретил острый взгляд странных зеленых глаз.
-- Да. На время.
Он исчез, в глубине пещеры слышался только треск, грохот, а когда снова появился, Мраку словно медом капнули на душу. Из-за спины певца выглядывал Меч -- все такой же хищный, похожий на злого сокола на плече хозяина. Тонкая кожа душегрейки оттопыривалась слева на груди: без дудочки Таргитай шагал бы не так легко.
-- Есть чутье на оружие, -- заметил Мрак с облегчением. -- Из тебя вырастет боец!
-- Да он висел на видном месте.
-- А мебель пошто крушил?
-- Меч искал, -- ответил Таргитай убито.
На выходе из пещеры даже качнулись назад под ударом жара. Сухой перекаленный воздух, дым и хлопья пепла, под ногами потрескивали, лопаясь от жара, мелкие камешки. Неподвижный воздух как острия копий прорезали узкие струйки воздуха, но приносили не прохладу, а еще больший зной, жар.
Мир был красным и накаленным, как жерло печи. Таргитай сразу начал тереть кулаками глаза. Жаркий воздух высушил пот, сразу пересохли губы. Таргитай торопливо снял с пояса баклажку. Мрак тут же отобрал, перевесил себе.
Они вышли из щели, Мрак сразу заорал:
-- Назад! Эти... мертвяки!
Спасение, или надежда на спасение, было отступить в пещеру, отбиваться в узком проходе. Отодвигаться шаг за шагом, всякий раз повергая противников. Однако даже Олег шагнул вперед. Боевая дубина Жезла завертелась в его сильных руках, как крылья мельницы.
Таргитай вытащил Меч.
-- Да, это мертвяки... Вперед!
Мрак свирепо оскалил зубы. Он полагал, что изгои отступят, а он останется закрывать проход, но гляди ты, опередили! Сами закрыли его спинами, а спины, надо признать, уже широкие.
Бой завязался страшный, озверелый. Дрались молча, невры крушили врагов, как медведи стаю волков. После страшных дней, что провели в руках Мардуха, ничто не заставит отступить.
Дрались долго, а когда перед ними вырастал вал неподвижных тел, переступали на ровное, дрались снова молча и ожесточенно. Дрались долго, никто не сдавался, а Меч и Жезл мелькали так же часто, как и секира.
Но враги прибывали... На место сраженных вставали новые, свежие. Черное солнце клонилось к закату, когда руки невров начали подниматься реже и реже.
Их прижали к стене, а враги надвигались, выставив копья. Отточенные лезвия смотрели прямо в голые груди невров. Таргитай вскинул в онемевших руках Меч, а Мрак прохрипел страшным голосом:
-- Все-таки мы дошли... почти дошли! Никому из людей...
-- Никому из магов, -- сказал Олег.
-- Никому из богов, -- добавил Таргитай ясным голосом, -- Так умрем же так, чтобы даже враги отдали нам последние почести!
Олег покосился на Таргитая. То вовсе не хочет драться, то говорит, как помешанный на битвах и воинской славе. Или это говорит не он, а его Меч?
-- А-а-а-а-а-а!!! -- прогремел страшный клич.
-- Попроща... -- крикнул Мрак и не успел закончить. На них налетели с трех сторон. Меч, Жезл и секира
