глупостей.
Взломщик на удивление послушно юркнул в черный провал, вдоль срезов которого загорелось красновато-зеленое переливающееся мерцание, едва уловимое человеческим взглядом. Ши, страдавший неизлечимым пороком любознательности, потянулся следом, с сожалением глянув на блестящие отмычки, вращавшиеся на указательном пальцем Назирхата. Бесполезно, никогда ему не заполучить их обратно, а ведь именно он сумел увести эту редкость у старого дверга Альбриха! До чего несправедлива жизнь!
– Кодо, – уль-Вади поманил свое доверенное лицо, распоряжавшееся у двери подвала. – Разберись завтра с этими площадными лицедеями – Шеламом и Кайлиени. Сильно бить не нужно, просто растолкуй, что негоже являться мне на глаза в пьяном виде. Это вредит нашей репутации и общему делу. Положенную им долю урезать на три четверти.
– Может, вообще ничего не давать? – мстительно предложил Кодо. Назирхат поразмыслил и отрицательно покрутил круглой головой, покрытой вышитой бисером черной туранской шапочкой:
– Мы же не звери. Пусть мальчики получат возможность слегка пустить пыль в глаза. До меня тут дошел слух, будто Кайлиени собрался самым законным образом жениться на своей подружке, как ее… гадалке ат'Джебеларик.
Уль-Вади недоуменно хмыкнул, видимо, поражаясь непредсказуемости человеческих поступков.
Ши давно гадал, как выглядит изнутри городская казна. Оказалось, таинственное место смахивает на обычный винный подвал с низкими сводами и выстроившимися вдоль стен неподъемными сундуками. Неподъемными, ибо вместилища золота и прочего добра намертво крепились цепями к стенам и полу. Вдобавок для пущей недосягаемости цепи обматывались вокруг некоторых сундуки и запирались на хитроумные замки кофийской работы с ловушками. Одна такая уже сработала – телохранитель Назирхата по скудоумию пренебрежительно пнул замок ногой и схлопотал в ляжку тонкую отравленную стрелку. Неудачник не успел даже пикнуть, избавив тем своих спутников от необходимости избавляться от него. Посиневший труп с вытаращенными глазами и скосившимся в безумной ухмылке ртом оттащили в угол потемнее и бросили на произвол судьбы. Кодо скрежещущим шепотом приказал никому ничего не трогать и прекратить разгуливать по подвалу, словно по собственному дому.
Стремительно протрезвевшего и ставшего до невозможности серьезным Аластора вытолкнули вперед. Взломщик побродил туда-сюда – точь-в-точь кот, попавший в незнакомое место и подозрительно обнюхивающий каждый предмет – присел возле невинной в виду бочки с серебряными монетами и принялся старательно ее обстукивать.
– Твой дружок окончательно спятил? – Кодо поймал за шиворот оказавшегося в пределах досягаемости Ши и притянул к себе. Воришка оскорбленно дернулся:
– Сам ты спятил, почтеннейший. Слышал когда-нибудь про сторожевые заклинания? Хочешь, чтобы из тебя сделали фаршированную колбаску? Нет? Тогда стой смирно и не мешай знающему человеку заниматься делом.
Кодо фыркнул, словно разъяренный бык, однако подходящего ответа не нашел и промолчал. Аластор закончил обниматься с приглянувшейся ему бочкой, сказав, что теперь подвал можно осмотреть, но соблюдать осторожность – возможно, в пол вделаны «качающиеся камни», к которым цепляются поднимающие тревогу колокольчики.
По разумению Ши, минуло около колокола.
За это время подчиненные Кодо выпотрошили четыре вскрытых Альсом сундука. Наиболее ценное содержимое приготовленных к скорому отправлению в Немедию, Офир и Туран шкатулок и коробочек отправлялось в уютные кожаные мешки и уносилось наверх. Затем добычу предполагалось перенести в ожидавшую на соседнем перекрестке повозку сборщика уличного мусора. Утром повозка отправится в путь – к дому Назирхата уль-Вади. План незамысловатый и потому имеющий возможность быть безукоризненно исполненным от начала до конца.
Ши Шелам, коему поручили перебирать и наскоро оценивать попадающиеся в числе прочего добра драгоценные камни и украшения, только что разделался с очередной порцией сверкающих побрякушек. Затянув горловину мешка, воришка невольно потянулся глянуть на предмет, лежавший по соседству. С виду – тяжелый туранский ятаган в богатых ножнах черной кожи, украшенных чеканкой по серебру и мелкими рубинами. Поборовшись с искушением, Ши воровато оглянулся, взялся за обтянутую шершавой замшей рукоять и на треть вытянул коричневатое лезвие в извилистых разводах, означавших редкую и чрезвычайно дорогую сталь. Вдоль незаточенной стороны клинка струилось какое-то изречение или пожелание, выгравированное значками туранской вязи «аль-куфи». Меч испускал слабое, едва различимое сияние, менявшее свой цвет от голубоватого до блекло-зеленого. Читать, как утверждал достопочтенный Ар-Гийяд, при таком свете вряд ли можно, однако зрелище медленно пробегающих вдоль изогнутого клинка прозрачных волн завораживало.
Налюбовавшись, Ши вдвинул ятаган обратно в ножны и посмотрел, чем занят Аластор. Взломщик сидел на корточках перед внушительного вида сундуком, обмотанным аж тремя прочными цепями, перехваченными тяжелыми замками. Два из них, беспомощно выставив разомкнутые дужки, лежали на полу. Последний упрямо сопротивлялся. Альс по привычке еле слышно насвистывал себе под нос, ковыряясь во внутренностях замка тонкими изогнутыми проволочками. Воришка вытянул шею, изучая, что творится в подвале. Назирхат и Кодо рассматривают какую-то тускло блестящую вещицу, под дверями трется караульный, изображая бдительность, кто-то поднялся наверх, относить заполненные мешки, кто-то возится около сундуков.
– Альс, – тихонько окликнул приятеля Ши. – Я тут подумал…
Тонкая проволочка застряла. Взломщик сердито дернул ее, замок испустил короткое жалобное клацание и открылся.
– О чем? – Аластор поднял тяжелую крышку, заглянул внутрь и извлек подвернувшуюся под руку шкатулку, обтянутую легкомысленным розовым шелком.
– Странно как-то получается… – нерешительно протянул Ши. – Я хочу сказать, в последнее время с нами и вокруг нас творятся непонятные вещи. Да, Шадизар – самый взбалмошный город Заката и Восхода, однако его безумие имеет границы. Если постараться, можно найти объяснение любому событию, но теперь у меня не получается…
Аластор вопросительно хмыкнул.
– Скажем, этот меч, – Ши попытался говорить увереннее, – утерянная собственность Ар-Гийяда. Если верить лихому приятелю нашего Малыша, ятаган самым удивительным образом пропал около трех лун назад. Вдруг мы находим его здесь. Ладно, клинок – мелочь. Мало ли кто его стянул и через какие руки он прошел. Ты видел, уль-Вади размахивает нашими отмычками? Заметил, как он открыл дверь? Обратил внимание на коридор, каким мы сюда пришли? Я нарочно вернулся и посмотрел. В нем стены из черного обсидиана с белыми прожилками. Такие, как в подземном лазе, ведущем в неизвестно чей дворец. Мне почему-то кажется, что он принадлежал госпоже Кэто Сувейбе и расположен не здесь. Не в Шадизаре. Может быть, вообще на другом краю земли. Я даже не уверен, что подвал, в котором мы сейчас торчим – подвал под городской Управой.
– Любопытная мысль, – вежливо-задумчиво откликнулся Аластор.
– Эти люди, – Ши на миг запнулся. – Твои знакомые, в последнее время внезапно пожаловавшие в Шадизар… Кэто Сувейба, графиня Клелия из Офира, покойный старик Эпиналь, бешеный туранец Ар-Гийяд, Кебрадо… Они знают тебя, они знают друг друга, ты знаешь их.
– Сам порой удивляюсь, до чего у меня обширный круг приятелей, – невозмутимо кивнул взломщик. – Почему ты называешь Эпиналя «покойным»?
– Так прикончили его, – охотно пояснил Ши. – Калеки, толпившиеся вокруг Обители, узнав что Диск пропал, забили похитителя костылями да клюками… Все приехавшие разыскивали похищенные вещи. Дверги украли столько всего, что в лучшем сне не увидишь. Зато один пропавший предмет никто до сих пор не нашел.
– Какой? – Аластор отложил вскрытую шкатулку и повернулся к Ши.
– Талисман из храма Бела на Кривоколенной улице, – воришка собрался с духом и выпалил: – Смахивает на сказку для детей, но если тамошние отмычки –
