жилы на левой руке, она, а даже не белая перчатка, просто захлёбывавшаяся в потоках небывалой силы, вдруг обрушившихся на неё.
А потом Император ощутил, что и за его спиной волки наконец ринулись в последнюю атаку – их погнало в бой нечто большее, чем просто страх. Могучие звери метнулись к ограждавшему лагерь частоколу, иным удавалось перемахнуть через колья, но куда больше зверья повисало и корчилось на остриях, марая их кровью и кишками из распоротых животов.
Две когорты Первого легиона и все бежане, способные носить оружие, встретили четвероногих убийц копьями. Охрана вокруг бесчувственной Тайде сомкнула ряды. Не так-то просто было найти тех, кто станет умирать, защищая «богомерзкую данку», кем наложница Императора, увы, по-прежнему оставалась для многих и многих даже его верных солдат.
…На поле битвы конь Императора с диким ржанием встал на дыбы, едва не сбросив всадника. Лошадь и её наездника покрыл купол прозрачного пламени, завеса, сотканная из мириадов капелек горящей человеческой крови; а потом эта завеса лопнула и прямо в небо устремился поток белоснежно-слепящих огней; описывая высокие дуги, они взмыли вверх, а потом стаей хищников ринулись вниз, каждый – к намеченной цели.
…Там, где только что стоял, творя пассы, облачённый в одноцветный плащ адепт Солея, Угуса или Флавиза, забушевал огонь. Император не промахнулся ни разу. Человеческие фигурки метались и падали, белое пламя рвалось с неподвижного тела на всё живое, что оказалось поблизости, и, прежде чем угаснуть, успевало обратить в кучку пепла двух-трёх нобилей. Часть белых огней низринулась на лагерь имперской армии, поражая перемахнувших через частокол зверей. Волки с воем бросились врассыпную, тотчас утратив бесноватую ярость.
…Император побил последнюю карту мятежников.
Но левая рука вновь обернулась кровавым месивом. Правитель Мельина упал на конскую шею, ничего уже не видя и не слыша. Он не досмотрел до конца последний акт драмы на Ягодной гряде, не видел бегства остатков мятежного баронства, не принимал вместе с проконсулом Клавдием почётную сдачу нескольких наёмных отрядов (как обычно, нижним чинам сохраняются их вещи, а командирам, начиная с десятского, – и личное оружие вроде кинжалов).
Клавдий доказал, что не зря носит изукрашенный проконсульский топорик. Армия не остановилась. Бароны рассеялись, но сейчас это не было важно. Марш к Мельину продолжался, а молчаливые, железокаменно-спокойные Вольные сомкнули ряды вокруг повозки, где рядом лежали Император и Сеамни Оэктаканн. Оба – странствуя по неведомым дорогам, куда уходят порой души, покинув на время бренные тела.
Армия шла к Мельину.
Глава седьмая
Отряд магов и воинов продолжал углубляться в лабиринт переходов под Пиком Судеб. Отец Этлау неутомимо шагал во главе; люди взирали на преподобного с благоговейным ужасом. И не только простые воины – маги из спутников Анэто и Меганы тоже заметно мрачнели, находя взглядом невысокую фигуру в сером.
Конечно, задуманный милордом ректором эксперимент с целью выяснить пределы сил Этлау и их источник – дело хорошее, но сперва всё-таки следовало покончить с Разрушителем. Первую атаку неупокоенных отряд отбил, и даже можно сказать, что не слишком дорогой ценой. Хорошо бы так и дальше.
Спуск продолжался. Наконец грубый природный камень расщелины сменился отшлифованными стенами явно гномьей работы. Владения Подгорного Племени приближались.
Отряд остановился, достигнув могучей стены, перегораживавшей подземный зал от пола до потолка и от одного края до другого. Никаких ворот не имелось, только наверху висело нечто вроде опускной клети.
– Мы пришли! – громко объявил Этлау. – Теперь вступим в переговоры с хозяевами. Не сомневаюсь, что слово Истины Спасителя озарит светом их заблудшие души и они, бесспорно, помогут нам расправиться с чудовищем!
Мегана и Анэто обменялись хмурыми взглядами.
Гномы, конечно же, держали на стене стражу. После первых же «Кто такие? Что надо?» отец-экзекутор решительно взял все переговоры на себя.
– Мы преследуем исчадие Тьмы, богопротивного Разрушителя, того, кто должен обратить наш мир в пепел и открыть сюда дорогу Западной Тьме! – напыщенно провозгласил инквизитор. – Сюда нас привёл его след! Не верим мы, скромные слуги Добра и Света, что прямодушные и мастеровитые владетели сих мест могли бы дать ему приют! Но вопрошаем – ведомо ли вам, о чём я толкую? Видели ли здесь Разрушителя, иначе ещё известного как некромант Неясыть?
Наверху мелькали огоньки гномьих ламп. Стражники совещались.
– Про то не с нами толковать надобно! – наконец раздалось в ответ. – Наши старейшины вам ответят.
– Но мы не можем тут оставаться! – возмутился Этлау. – Мы выдержали бой с неупокоенными, перебили их целую тьму по воле Спасителя, вложившего силу в наше оружие; просим дозволения вступить в ваши пределы!
– Ждите, – ответили сверху. – Не можем мы вот так просто пустить целую оружную рать… да ещё и с сильно-могучими магами.
– Вы не понимаете! – вдохновенно продолжал Этлау. – Зрите, здесь знаменитейшие из магов нашего мира, милорд Анэто, ректор Академии Высокого Волшебства, что в Ордосе, и хозяйка Волшебного Двора, всем ведомая Мегана! Приди мы со злом, мы разнесли бы эту стену в секунду! Но мир – наша цель, мир и – общее дело, уничтожение проклятого Разрушителя! Неужто вы откажете нам в гостеприимстве?
– Старейшины решат, – отрезали наверху. – Имя твоё, инквизитор, нам известно… как и дела твои. Потому жди решения. Коли захочешь напасть… что ж, нападай. Мы угроз не боимся. И так всё время воюем. А значит…
Этлау картинно развёл руками.
– Не могу поверить, – провозгласил он, – что гномы, чья жизнь – созидание, строительство, творение, могли бы стать плечом к плечу с Разрушителем. Ведь он сроет до основания все до единой горы этого мира, иссушит моря и развеет пеплом леса. Предсказан был его приход и деяния его, как и то, что восстанут противу Тьмы и сила, и доблесть, и отвага…
– Не трать время и силы, инквизитор, – пробасили сверху. – Охолони. Мы послали весть. Ответ придёт быстрее, чем ты думаешь. У нас свои пути.
Этлау вновь развёл руками.
– Что ж, не с войной, но с миром пришли мы сюда. Не будем нарушать обычай хозяев… хотя неплохо бы им, хозяевам, понять, что промедление сейчас поистине смерти подобно.
Мегана и Анэто сидели в кружке своих, негромко беседуя. Если Разрушитель и в самом деле сумел договориться с гномами, большой войны не избежать. И одно дело, когда Старый Свет весь, как один, встал против новой угрозы, наподобие Империи Клешней или одиночки-Разрушителя, и совсем другое, если вспыхнет война людей против других рас. Тут уже и эльфы не останутся в стороне, как Светлые, так и Тёмные, нарнийцы. Нет, отец Этлау прав – не могли гномы вот так просто связаться с мессией Тьмы, провозвестником всеобщей гибели и разрушения. Просто не могли.
– Смущает меня это, – едва слышно шептал Анэто. – Гномы не из тех, чтобы вот так просто вставать на тёмную сторону. Или Разрушитель их каким-то образом обманул и улестил…
– Что он, бесспорно, может… – вставила Мегана.
– Может, но… – Милорд ректор наморщил лоб. – Нет, не так тут что-то. Не пустили б они его. Не помогли б…
– Да, но мы их и к Чёрной башне не звали, – заметила чародейка, поправляя волосы.
– Наша ошибка, – признался Анэто. – Моя, в частности. Эльфы не так уж редки в Академии, они не брезговали нашими знаниями, так что, быть может, я б и смог договориться с теми же нарнийцами. У них свои пути, но… А уж почему инквизиция, явно имея какие-то связи с Вечным лесом, не обратилась к владычице Вейде – мне поистине не понять.
– Так что ты хочешь сказать…
