мальчишка. – Мег, ты не понимаешь. Я… ну, в общем, я не могу не пойти. Заклятье может повернуться так, что… короче… одним словом… Надо, чтобы ты держалась от него подальше, – наконец собрался он с духом. – Да, всё может взлететь на воздух. Нас, того и гляди, расплющит, испепелит или просто сотрёт в порошок. Кто тогда возглавит магов? И Ордоса, и Волшебного Двора? Кто примет на себя бразды правления в Белом Совете? Кому я смогу доверить Академию? Я, я… я счастлив, что ты хочешь встать рядом со мной… – Он покраснел ещё гуще. – Но… обстоятельства…
– Плевала я на обстоятельства, – безмятежно отрезала Мегана. – Вы, мужчины, неисправимы. Думаете только о себе и своих игрушках.
– Ничего себе игрушка – целый мир…
– А в чём отличие? В величине? – Она в упор взглянула Анэто в глаза. Её собственные при этом подозрительно сверкали. – Мы с тобой не первый год на свете живём. Даже, страшно сказать, не первое столетие. А ссорились и подпускали друг другу шпильки, словно дети. И… сквозь пальцы утекло столько важного… Я это поняла только здесь. Смешно – обычные девчонки через такое лет в шестнадцать, наверное, проходят. И вот вдруг понимаешь, что всё, понимаешь, Ан, всё – становится неважным. Кроме одного-единственного человека. К спине которого хочется прижаться, глаза закрыть, и чтобы вокруг – тишина. И если… – Голос Меганы дрогнул. – Если этот человек… исчезает, то безразлично уже становится, что станет с миром, с небом, звёздами и всем прочим. Понимаешь, Ан? Без-раз-лич-но. Да гори он огнём, этот мир. Он нужен Западной Тьме – пусть им подавится. Поэтому я встану рядом с вами… и не смей меня отговаривать!
Анэто тяжело вздохнул:
– Мег, ну как же… ну почему ж другие должны отвечать за нас, за наши… чувства? Почему крестьянин где-нибудь в Эгесте должен умирать мучительной смертью только потому, что… одной чародейке стало всё равно и она не встала во главе тех, чей долг – защитить этого пахаря?
– Ан, милый… – промурлыкала Мегана, зажмуриваясь. – Не хочу про это говорить. Можешь меня ругать, можешь даже отшлёпать. Но мне действительно всё равно, что станет с этим миром, в котором не будет тебя. Ох… ну, вот и призналась. Никогда не думала, что сделаю это первой.
…Двое самых могущественных магов Эвиала сидели на бревне возле костра, красные отнюдь не от мороза, и боялись взглянуть друг на друга.
– Мег, я тоже… – наконец выдавил Анэто. – Я тоже… ведь… ну, словом, ты поняла…
– Нет, – ещё крепче зажмуриваясь, прошептала Мегана. – Ничего не понимаю и не хочу понимать. Скажи словами. Скажи это. Ну, пожалуйста!
– Я… – промямлил чародей, отчаянно смущаясь. – Я тебя… Мег…
– Милорд ректор! – раздалось из темноты, и Анэто вскочил, словно бревно под ним внезапно вспыхнуло.
– Чтобы им провалиться. – Мегана вцепилась чародею в рукав. – Не уходи, Ан!.. Куда ты бежишь?
– Я тебя л-люблю, Мег, – краснея до корней волос, выдавил милорд ректор и, точно ошпаренный, бросился наутёк.
Хозяйка Волшебного Двора со странной, мечтательной улыбкой на губах склонила голову, что-то тихонько мурлыкая себе под нос. Но – она всё-таки была не только женщиной, но и чародейкой. Вскочила едва ли не быстрее милорда ректора и решительно направилась туда, где в тусклом факельном свете Анэто и двое его «предельщиков» суетились в самом центре громадной магической фигуры. Со стороны ярких костров к ним уже решительно шагал преподобный отец-экзекутор.
– Вот и я, господа маги. – Этлау потёр руки. – Командуйте, приказывайте, распоряжайтесь! Я давно предал свою участь и бренное тело в руки Спасителя и уже ничего не страшусь.
– Мы тоже… не страшимся, – кивнул Анэто, испепеляя взглядом Мегану, что стояла рядом с самым невинным видом. – Давайте начнём, ваше преподобие. Соблаговолите встать во-он там, где камень с символом Спасителя…
Инквизитор повиновался без звука.
– Вы, ребята, сами всё помните. – «Предельщики» молча кивнули и разошлись – один встал возле тщательно вычерченной на мёрзлой земле руны Л, означавшей «начало и конец», другой – возле символа Е, «малое в великом». Сам милорд ректор, вздохнув, шагнул в самый центр магической фигуры, и рядом с ним, не дрогнув, встала Мегана. Её маги один за другим выстраивались по краям исчерченного дугами и хордами многоугольника.
– Все помнят свою часть? – Голос Меганы звенел. Хозяйка Волшебного Двора гордо выпрямилась, окидывая соратников твёрдым взглядом. – Тогда начинаем. Я… я останусь здесь. Рядом с милордом ректором, на случай, если что-то пойдёт не так. По моему счёту. Раз… два… три!
Этлау послушно застыл вместе с остальными, чуть ли не вытянув руки по швам.
Глухая ночь, накрывшая к тому времени окрестности Пика Судеб, с молчаливой насмешкой вглядывалась в ничтожные людские фигурки. Бессчётное число бездонных глаз пялилось сейчас на них из- под непроницаемого покрывала, тучи закрыли звёзды, и даже высокие костры, казалось, испуганно приугасли, дерзкое пламя не решалось бросить вызов мраку. Глубоко в недрах роковой горы, ниже самых тайных гномьих подземелий, в страхе задрожали бродившие там немногочисленные неупокоенные, на краткое время вновь обретя подобие утраченных человеческих чувств.
Эйтери-Сотворяющая метнулась к хрустальному шару, покоившемуся на опоре из трёх драконов, вытянула над ним ладонь, кривясь и морщась от боли.
В недальнем Парне правительница Айлин тоже вскочила, не набрасывая плаща, метнулась к обелиску, над которым смыкали высокие кроны три зачарованных дуба. Возле их корней клокотал не замерзавший даже в самые лютые морозы источник – эльфийка бросилась ничком на землю, до рези в глазах всматриваясь в бурлящую, исходящую паром воду.
Вейде, владычица Вечного леса, величественным жестом отстранила расчёсывавшую ей волосы молоденькую фрейлину, вскинула подбородок, закрыла глаза… Тонкие губы правительницы дрогнули, изящные длинные пальцы сжались в кулаки. Внутренним взором она смотрела сейчас на тёмное пламя, бушевавшее в незримых для других кострах возле подножия Пика Судеб.
Дракон Сфайрат, возлежа на Кристалле Магии, поднял тяжёлую голову, веки его дрогнули, поднимаясь, – и он в упор взглянул в глубину охраняемого им камня, как на ладони видя творимое совсем близко от его владений чародейство.
И в далёком Храме Мечей тоже почувствовали неладное. Пронёсся короткий беззвучный приказ – воины, ученики, наставники бросились к заветному подземному залу, где играл, переливался всеми оттенками иномирового зелёного цвета громадный каменный алтарь.
А почти на таком же удалении от Пика Судеб, только в другую сторону, на западе, Тот, Кто решил назваться Кицумом, молча запрокинул голову, следя за дикой пляской небесных духов в самом верхнем из местных небес.
Обычно заклятия такой силы и масштаба сопровождаются игрой света и тьмы, танцем тысячи огней и прочим, так поражающим воображение простых селян. На сей раз мрак остался нетронутым, по многочисленным извивам тщательно вырисованной фигуры не пробежало и единой искорки.
Мегана стояла рядом с Анэто, крепко зажмурившись, но в то же время и отчётливо видя всё творящееся окрест. Она отрешилась от привычного человеческого зрения и теперь с замиранием следила, как в сером небе над ними нарастает бешено крутящийся смерч. Воронка опускалась, испуганно взвыл ветер, маги, стоявшие по периметру, поспешно сцепили руки, образуя кольцо и щедро делясь с Меганой своею силой.
Ректору Академии Высокого Волшебства и хозяйке Волшебного Двора предстояло вытянуть сразу два сложнейших заклятия. Мельком Мегана даже пожалела, что с ними больше нет Клары Хюммель, она-то уж, наверное, смогла б помочь, да и инквизитор не посмел бы себя так держать.
Она чувствовала, как Анэто работает с незримыми эфирными струнами, быстрыми движениями, точно паук паутиной, опутывая ими отца Этлау. Морщась от нарастающей тяжести отката, Мегана поспешила сосредоточиться на собственном заклятии – никто не отменял необходимости обнаружить след Разрушителя. Конечно, она не выпустит из внимания работу Анэто – хотя бы для того, чтобы в нужный момент подставить плечо, но…
Искать беглого некроманта оказалось тяжко. Именно тяжко, словно тащить в гору увесистый мешок с
