— Первое: кто выражает свои мысли в подобной грубой манере? Второе: кто настолько заносчив, что использует бумагу с гербом Венеции? Третье: кому не хватает благородства до такой степени, что он не ставит своей подписи под посланием? Четвертое: кто обладает самой что ни на есть воинственной натурой? Пятое: кто в данный момент находится на острове Мурано, где у семейства Зенов вилла?
И хотя Виргилий не блистал, как Пьер, в точных науках, ему хватило ума сложить вместе эти пять признаков и вычислить Бонфили.
— Думаю, он заслужил, чтобы мы нанесли ему визит вежливости, — заключила Мариетта.
И пока Предом освобождался от женского наряда, Тинторетта рассказала ему, как удачно порой складываются обстоятельства благодаря случаю.
— Представь себе, так вышло, что в загородном доме Зенов для меня нет секретов. Два года назад хозяева наняли отца расписывать стены и потолки. Однако другой заказ, более важный, потребовал его участия. Он и поручил нам с Доменико выполнить фрески вместо него. Так что во дворце и в саду мне известен каждый уголок!
Полчаса спустя Виргилий, освободившись от юбок, стерев с лица грим и сняв украшения, обрел прежнюю раскованность, которая была для него немыслима в ином наряде, кроме как в мужском. Они добрались до Каннареджо и воспользовались гондолой семейства Робусти. И хотя Виргилий вернул себе мужское обличье и уверенность в себе, именно Мариетта взялась за весло и выступила в роли капитана. До Мурано было не больше мили. Сперва они проплыли мимо острова Святого Христофора, затем — острова Святого Михаила, где, по преданию, один монах прошлого столетия, Фра Мауро, составляя карты, мечтал об ultima mappa mundi[90]. Вскоре они уже чалили к берегу Мурано. С конца XIII века остров стал центром древнего и традиционного для этих краев ремесла — стекловарения, когда из соображений безопасности (оберегая деревянные постройки и мосты Венеции от пожаров), а также для сохранения чистого воздуха (дым печей нещадно коптил небо над городом) производство стекла было полностью перенесено в Мурано. Там под защитой лагуны династии стеклодувов довели до совершенства различные техники, одна прекрасней другой: дутое стекло, хрусталь, радужное стекло, авантюриновое, кварцевое, молочное, а также зеркала, чья слава облетела весь мир.
Когда они ступили на берег и пошли по улице Стекольщиков, им стало ясно: чума добралась и сюда. Заколоченные ставни, запертые на засовы двери стекловарен. Дома хозяев мастерских опустели, сами мастерские стояли тихими, склады обезлюдели. Лишь в одном месте кипела работа: в небольшом сводчатом помещении гудела печь, несколько человек, обливаясь потом, выхватывали длинными трубками комки тягучей жидкости и выдували из них всякие затейливые чаши, кубки, сосуды, другие черпали из печи цветное стеклянное молоко и накладывали на изделия причудливые узоры.
Остров утопал в зелени, деревьев на нем было больше, чем домов, не в пример Венеции. Проводившие здесь свой отдых патрицианские семьи мало-помалу приручили природу, разбили сады, виноградники, огороды, цветники. Вилла Ка Зен, окруженная чудесным садом, стояла на канале Ангелов. Виргилий собирался уже постучать в калитку, но Мариетта удержала его. Иное пришло ей в голову.
— Сперва обойдем все владение, заглянем внутрь, а уж потом, может быть, поговорим и с его обитателями.
И показала пример, взобравшись на ограду. Конец средиземноморского лета встретил их буйством красок и благоуханием. Сочные плоды оттягивали ветки к земле, мурава лужаек была усеяна цветами. Пестрядь изгороди из кустов напоминала арабески. Здесь произрастали и экзотические растения родом с Востока, с африканского континента и даже из-за Атлантики. В этом эльдорадо во множестве порхали бабочки, расхаживали павлины, слышалось воркование голубков. Незваные гости на цыпочках пробрались к дому, держа ушки на макушке. Поняв, что сад пустынен и защищает их от чьих бы то ни было взглядов, они вздохнули с облегчением. Мариетта подняла яблоко и с наслаждением принялась грызть его, Виргилий присел перед колючим боярышником.
— Он как две капли воды похож на тот, что отец привез из путешествия по Америке и посадил в нашем саду на улице Блан-Манто. Отца не стало, и кустик зачах.
Мариетта подошла ближе и протянула ему яблоко. Но сейчас он ничего не мог бы проглотить и потому отказался. Неверно истолковав его волнение, она серьезно взглянула ему в лицо и проговорила:
— Боярышник? А я думала, тебе больше по душе фиалки[91] …
Ее едкое замечание задело его, черты его лица посуровели, взгляд затуманился. Пристыженная, Мариетта ощутила, как слезы покатились у нее по щекам. Виргилий обнял ее, сдул слезинки и нежно поцеловал. Яблоко покатилось по траве.
Пес исчез столь же загадочным образом, как и появился. Ворону сняли с входной двери. Пьер залпом осушил три чарки сливовой. Чезаре обработал его царапины. И Пьер отправился по второму намеченному на этот день делу.
Дверь в дом Олимпии ему открыла та же бойкая и себе на уме горничная, что впустила и Виргилия с Мариеттой. Проведя его в будуар, она просила обождать. Несказанная роскошь внутреннего убранства просто потрясала. Мебель, ковры, камчатное столовое белье, вазы, безделушки — все было отменного вкуса. На кресле лежала виола да гамба, при виде которой гость нахмурил брови, сам не понимая почему: что-то она ему напоминала. И только чуть погодя в памяти всплыла муза со скрипкой с полотна Тициана. Из всех муз художник выбрал именно Евтерпу — для того, чтобы иметь возможность аллегорически изобразить Олимпию, принявшую участие в том злополучном вечере. И вот теперь Пьер словно воочию видел подтверждение своей догадки. Шуршание ткани вывело его из задумчивости. Бархатная портьера в глубине будуара приподнялась, пропустив куртизанку. Пьер чуть было не вскрикнул от удивления. Правильно поступил Виргилий, предупредив его о сходстве Олимпии с Лизеттой, торговкой письменными принадлежностями с моста Нотр-Дам. Только Лизеттой набеленной, нарумяненной, с замысловатой прической, Лизеттой-обольстительницей, сознающей, какое впечатление она производит. Олимпия медленно плыла ему навстречу в платье с откровенным декольте, с улыбкой на губах и взлетающими вверх ресницами. Томно поприветствовав его, она предложила ему сесть. Ощутив себя вдруг неуклюжим, не зная, куда деть руки, он присел на самый кончик кресла. Как начать разговор, объяснить причину прихода? Она заговорила первая, доверительным тоном признавшись, что рада тому, что хоть кто-то навестил ее в это тяжелое время.
— Многие бежали из города, укрылись на своих виллах вдали от смертоносных миазмов.
Ее сестра-куртизанка по примеру Вероники Франко тоже предпочла пожить вдали от Венеции. Она же осталась, но чувствует себя одинокой. Для кого теперь стараться и столько времени уделять своей внешности? Пьеру лишь оставалось отвесить ей комплимент. Его учтивость пришлась как нельзя лучше. То ли в шутку, то ли желая спровоцировать его, Олимпия решила ему поведать секреты своей красоты. О происхождении цвета волос ему уже было известно. Не менее поразили его и прочие премудрости.
— Для гладкости кожи лица я использую миндальное молочко, лимонный сок, молотые бобы и маринованные экскременты быка!
Столь необычный способ ухода за лицом позабавил Пьера; несмотря на гадливость, вызванную картиной того, как выглядит гетера под слоем навоза, он не удержался и дотронулся до ее лица.
— Так вот, значит, откуда у венецианок такая кожа?
— Во всяком случае, у женщин рода Зара.
— Зара?[92]
— Это территория, принадлежащая Венеции на далмацком побережье, откуда я родом. Олимпия да Зара. Под этим именем я упомянута и в «Каталоге главных почтенных куртизанок».
Тут Пьеру стало не до шуток. Теперь благодаря своей фамилии куртизанка тоже вошла в круг подозреваемых. Сам не понимая отчего, он предпочел бы исключить ее из этого списка. Его волнение прошло для собеседницы незамеченным, она продолжала болтать всякую чепуху: — …некоторые обкладывают лицо кусками сырой телятины, вымоченной в молоке.
Пьер рассеянно улыбнулся, продолжая обдумывать, какие факты свидетельствуют против куртизанки. Ее имя черным по белому вписано в приглашение, найденное у Тициана. У нее есть музыкальный инструмент, а на полотне изображена муза поэзии со скрипкой в руках. В ее фамилии есть буква «Z». Она родилась под знаком льва. Да, немало. С каждым новым фактом в Пьере росло чувство какой-то неловкости. В конце концов хозяйка ощутила, что с гостем что-то происходит. Она встала, подошла к его креслу и села
