Касьян уже приготовил две учебные стрелы – прямые палочки длиной чуть больше метра, к одному из концов каждой из которых коричневой сосновой смолой крепился камушек. Андрей уж не стал интересоваться, как холоп ухитрился соорудить их, пользуясь всего одной рукой.
– А чего без оперения?
– Это не для точности, – покачал головой старый воин. – Просто пустить попробуй. Хороший лук натянуть не у каждого получается. А этот добрый, османский. Под Казанью такими многих стрельцов побили. Эти палки, коли поломаются, али улетят, без надобности. Поперва узнаем, может, тебе и учиться ни к чему?
Сержант хмыкнул, поднял лук, зацепил пазом кольца суровую льняную нить, поднатужился, резким движением оттянул тетиву почти на метр, и тут же отпустил, тяжело дыша:
– Ну как?
– Лепо, – кивнул холоп. – Да токмо без стрелы тетиву и бык натянуть может. Но государь наш их к себе в рать не зовет. На, с этим попробуй.
Андрей принял от него стрелу, наложил на тетиву, по детской привычке попытался ухватить за комелек пальцами, но быстро сообразил, что натянуть таким образом тугого лука не сможет. Попытался перехватить тетиву согнутыми безымянным и указательным пальцами, зажав стрелу между них.
– Эй, боярин, что ты как немец ее хватаешь, ей Богу? Лука таким макаром не удержать. Ты по- человечески возьми, наперстком большого пальца зацепи, теперь кончик придержи указательным и средним. Вот, так у тебя тетиву уже не вырвет. А вот теперь стрелу-то туда, в кулачок и вставляй…
Сержант попытался выполнить его инструкцию, начал натягивать лук – но стрела выскользнула из руки. Попытался снова – опять не получилось.
– От черт! – не выдержал он. – Никогда не думал, что стрелять из лука так сложно.
– Ты зажми комелек-то, – показал пальцем Касьян. – Кожей, подушечкой у костяшки зажми… Вот, вот так…
Стрела, хоть и очень неудобно, оказалась твердо прихвачена над согнутым большим пальцем. Андрей, поднатужившись, натянул тетиву, начал искать, куда выстрелить – но тут лук переиграл и, едва не разрывая спинные мышцы, сжался до первоначального состояния.
– Ну что же ты, боярин! – взорвался холоп. – Чего ждешь? Ворога нашел, стрелу на него навел, натянул тетивушечку-то, да пальчик указательный чуток и расслабил. Остальное она сама, родимая, сделает. Ну, давай!
– Ладно, – Матях снова зажал комель стрелы в кулаке, глазами выбрал в качестве мишени крону отстоящей метрах в пятидесяти яблони, направил стрелу на нее, сделал резкий выдох, натянул тетиву до хруста в позвоночнике, чуть ослабил указательный палец – тум-м! Сильный рывок едва не выдернул большой палец из сустава, левую руку толкнуло так, что все тело слегка откачнулось назад, а стрела – стрела вообще исчезла. Только в широкой кроне, крутясь, как выдернутые из вороньего хвоста перья, падали вниз несколько жлтых листиков.
– Молодца боярин, – покачал головой Касьян. – А ну, повтори.
В этот раз Андрей снайпера изображать не стал, навел стрелу в чистое небо, под углом примерно сорок пять градусов, накрепко придавил в кулаке комель, резко натянул и тут же спустил тетиву. Ему показалось, что несколько секунд он мог наблюдать уходящую в небесную голубизну темную точку, но вскоре видение растаяло, как и не было.
– Чего теперь? – поинтересовался сержант.
– Ну, – кивнул старый воин, – пожалуй, стрелы метать у тебя получается лучше, нежели у многих. Холопам боярским до тебя далеко. Тоды давай сноровку на цели опробуем. Не сочти за труд, подсоби, боярин.
Вместе они подняли одну из уже пустых трофейных телег на попа, оперев колесами о стену двора, вторую поставили перед ней.
– Вот она, моя любимая, служивый, – холоп достал из-за пазухи лисий хвост, видимо, заранее подготовленный, подошел и прицепил посередине днища верхней телеги. – Ну что, боярин Андрей, попадешь?
– Чем?
– А вот… – Касьян заглянул во двор и вскоре вернулся с купеческим колчаном. – Я видел, там пять штук еще есть.
Матях достал одну из стрел, поднес наконечник к глазам. Больше всего он напоминал острие декоративной кованой ограды – четырехгранное, доходящее до двух сантиметров в толщину, после чего резко сужающееся и превращающееся в два тонких пера, между которыми и просовывалось древко стрелы, чтобы потом его крепко-накрепко примотать его суровой нитью и залить клеем. Само древко, толщиной в мизинец и длиной не менее полутора метров, заканчивалось тремя широкими перьями, похожими на гусиные. Перья были расщеплены вдоль и привязаны сердцевиной в специальные впадины, причем шли не по прямой, а закручивались в пологую спирать.
– Так что, служивый, – поторопил Матяха холоп, – в хвост рыжий попадешь? Токмо отойди подалее. Отсюда в него без лука тыкнуть можно.
Касьян отвел сержанта метров на пятьдесят, почти к самой дороге. Лисий хвост отсюда казался просто яркой точкой, кляксой, словно у кого-то в телеге перьевая ручка протекла. Андрей посмотрел на нее, потом пожал плечами, наложил стрелу на тетиву, плотно зажал ее в кулаке, навел на цель, резко натянул тетиву и тут же спустил. Левую руку возле запястья обожгло острой болью – там быстро набухал красным ровный рубец.
– Браслет тебе надобно носить, боярин, – посоветовал холоп и быстрым шагом пошел к дому.
Разумеется, чуда не случилось: стрела в хвост не попала, насквозь пробив правые верхние углы в днищах обеих возов и глубоко погрузившись в стену.
– Это что же? – не веря своим глазам, пробормотал Матях. – Если бы не телеги, я мог и стену в доме
