– Так ты не гневаешься, Андрей Ильич? – Валя присела на краешек постели.
– А чего мне на тебя сердиться? – удивился Матях и потянул ее к себе.
Спустя примерно полчаса, когда чугунок уже явно должен был слегка остыть, они поднялись с постели. Садиться за стол девушка отказалась, торопясь домой, а сержант с удовольствием подкрепился наваристой ухой, потушил свечу, разделся и забрался под одеяло, разомлевший от сытости и полностью удовлетворенный. В этот момент и скрипнула дверь.
– Ну кто там еще? – недовольно буркнул Андрей.
– Разреши мне остаться здесь, господин, – полушепотом спросила татарка. – А то хозяйка с кухни прогоняет, в сене спит твой нукер. Я не стану мешать, я на земле…
– Оставайся… – безразлично буркнул сержант и повернулся на бок.
Поутру Матях, все еще захваченный идеей поставить небольшую лесопилку, вместе с Касьяном помчался к Лумпуну. Десять километров до леса всадники промчались минут за двадцать, после чего боярский сын, помятуя советы Умильного, скорость сбросил, въехав под сосновые кроны шагом. Здесь вовсю ощущалась осень. Хотя ели и сосенки не имеют привычки сбрасывать на зиму свои иглы, однако встречающиеся там и тут кустарники, березы, густые рябинники стояли совершенно голые, разбросав по сторонам жухлую листву. Осенний холодок забирался под рубашку, студил колени, и Андрей уже в который раз вспоминал о том, что еще до похода на татар по совету Ильи Федотовича успел заказать кое какую одежду. И что ее давно пора забрать.
На самом берегу Матях спрыгнул на землю, отпустил коню подпругу, подвел к воде. Однако скакун рекой не заинтересовался, предпочтя выщипывать мягкими губами все еще зеленую осоку.
– Куда ему пить, боярин, – усмехнулся с седла холоп. – Не устал еще совсем.
– Наше дело предложить, – пожал плечами Андрей, – его дело отказаться. А ручеек бодренький…
Скорость течения в Лумпуне составляла километров пять, шесть. Явно быстрее пешехода. Значит, лопасти колеса должен раскрутить без труда. Разумеется, если построить плотину, то мощности можно снять намного больше – но есть ли смысл корячиться? Достаточно поставить пару понижающих редукторов с помощью ременной передачи, и мощ-ща вырастет сколько нужно. Правда, за счет скорости распиловки. Но если пилораму и вправду удастся сделать автономной, то это не будет иметь особого значения. Кинуть на станок бревно утром, бревно вечером, увезти доски. Хватит за глаза и за уши. За неделю можно напилить достаточно, чтобы обшить стены в горнице и весь дом снаружи, еще за пару недель получится столько материала, что хватит кинуть на крышу вместо соломы или дранки. А потом, глядишь, и на продажу останется. Если цену шибко не задирать, то наверняка найдется много желающих купить готовую дюймовку или пятидесятку, вместо того, чтобы целый день продольной пилой вручную елозить.
– В принципе, почти все: валки, колесо, желоба можно сделать на месте, – вслух подумал Матях. – Но вот полотна для пил придется покупать. Штук этак двадцать, чтобы с запасом было. Ладно, была не была. Попробую соорудить мастерскую…
Он поймал лошадиные поводья, затянул подпругу, поднялся в седло, повернул к дому.
– Заяц! – неожиданно заорал Касьян, указывая вперед и давая шпоры коню. – Ату его, ату! Бей, боярин! Лупи его!
Сержант, еще не очень понимая, в чем дело, устремился вслед за холопом, продираясь через кустарники и перепрыгивая ямы. Впереди и вправду мелькал серый с черным хвостик – косой улепетывал со всех ног, отчаянно петляя, прижав уши к спине и стелясь над самой землей, раскидывая сдвоенными ударами ног мягкую лесную подстилку.
– Давай, барин, давай!
Скакун взметнулся над лежащим поперек дороги бревном, нырнул куда-то вниз, и Матях неожиданно понял, что поводья-то он в руках держит, но вот седла задом не чувствует.
– Вот блин, – только и успел сказать Андрей, отпуская тонкий ремешок и с ужасающим хрустом врезался в орешник.
– Ну ты дурак, боярин! – возмущенно заорал Касьян, осаживая своего скакуна. – Такого русака упустил!
– Ты с кем разговариваешь, холоп?! – рыкнул боярский сын, выбираясь из кустарника. Болела нога, спина, левое плечо, но, судя по всему, на этот раз он отделался всего лишь несколькими царапинами.
– Холоп, да не твой! – нахально заявил с седла Касьян. – Вот уеду к Илье Федотовичу, будешь сам тут ползать. Ешкин кот, прямо под копытами косой скакал. Бить надо было! Кистенем по голове, да в сумку за уши.
– Каким кистенем? Не брал я ничего.
– Ну ты и вправду дурак, Андрей Ильич, – разочарованно сплюнул старый воин и тронул пятками коня.
Кобылка боярского сына подошла с другой стороны, виновато прядая ушами.
– Ладно, чего уж там, – погладил ее по морде Андрей. – Тренироваться мне надо. Ты тут не при чем.
Он снова поднялся верхом, погнался за холопом.
– Касьян, так вы что, с кистенем за зайцами охотитесь?
– А с чем же еще? – успевший успокоиться старый воин пожал плечами. – Стрелой этакого вертлявого ни в жисть не выцелить, промахнешься. А кистенем, как нагонишь, стук по загривку – и подбирай его, тепленького. Опять же, и руку набить полезно. Татарин, али схизматик какой, он ведь не такой шустрой. Коли зайцу промеж ушей попадаешь, так и этим басурманам промеж глаз не промахнешься, дело привычное.
– Понятно, – сержант сделал для себя мысленную отметку в методике тренировок.
– И вообще, служивый, – покосился на боярского сына Касьян. – Как можно без кистеня из дома
