кубок, отпил немного терпкого красного вина, откинул голову на спинку кресла.
Да, охота нынче удалась. И не только потому, что помимо десятка оленей им удалось завалить трех кабанов и одного злого после спячки медведя, а благодаря такому вот приключению, которое надолго остается в памяти воинов и о котором много лет рассказывают по всей Швеции. Охота удалась, и он, Биргер Миннешельд, сын Магнуса Миннешельда, владелец замка Бьельбу и всех окрестных земель, сыграл в этой истории хорошую роль. Не оказался в общей свалке, не струсил, один справился со зверем, да еще и порадовал всех удачной шуткой. Да, охота удалась.
Он глотнул еще немного вина, поставил кубок на стол и тяжело поднялся. От выпитого кружилась голова и распирало живот. Хозяин замка окинул усталым взглядом зал: тут и там валялись разбросанные пирующими кости, кое-где успели нагадить обожравшиеся объедками собаки, у дверей поблескивала не успевшая впитаться лужа. Впрочем, все это ерунда. Утром слуги принесут свежей соломы, накидают поверх старой, и пол снова станет чистым и желтым. А вот живот — это действительно серьезно.
Развязывая на ходу шнурки штанов, сын Магнуса Мин-нешельда отошел к стене и, повернувшись спиной к залу, с огромным наслаждением помочился. А когда, подвязав портки[22] на место, снова развернулся, то едва не подпрыгнул от неожиданности: перед ним темными недвижными фигурами возвышались двое монахов.
— Кто вы? — переведя дух, требовательно спросил хозяин. — И что вы делаете в моем замке?!
— Имя мое — кардинал Гельд, — качнулся в сторону монах, что стоял позади, — а перед тобой, сын мой, кардинал Гемонд. Мы посланники Святого Престола к русскому князю новгородскому Александру.
— Тогда вы изрядно заплутали, святые отцы, — пьяно рассмеялся Биргер. — Вам надобно идти верст этак три раза по девяносто, да все на восток. Правда, там Варяжское море… Но ведь вы умеете ходить по воде?
Последнюю фразу он произнес достаточно громко, чтобы от смеха взорвался весь стол.
— Я уже видел князя, стурман, — холодно сообщил кардинал Гемонд. — Теперь я пришел к тебе.
— Наверное, мы должны упасть тебе в ноги и благодарить за счастье? — хмыкнул Биргер.
Миннешельд шагнул мимо монаха к столу, за которым расхохотались веселой шутке его друзья, но кардинал Гельд заступил ему дорогу:
— У нас есть поручение к тебе, стурман, поручение от самого Папы.
— Ко мне? — усмехнувшись, Биргер все-таки остановился: не отпихивать же священника с дороги силой? — А почему бы вам не поехать с этим поручением к тевтонцам или ивонцам? Помнится, это крестоносцы давали клятву сложить головы за вашу веру.
— И твою, стурман, — напомнил монах. — И твою.
— Ты же знаешь, сын мой, — продолжил кардинал Гемонд, глядя на то место, где пару мгновений назад стоял Биргер, — ты знаешь, что Ливонский и Тевтонский ордена милостью русского князя владимирского Ярослава поселились на русских землях, приняли их в лен от русских и принесли клятву вассальной верности правителю Ярославу и сыну его Александру. И пока еще они имеют глупость соблюдать обещание, данное язычникам. Но ты, сын мой, ты от подобных обещаний свободен.
— А еще я свободен от присяги твоему Папе, монах, будь он хоть трижды святым! — отрезал хозяин замка.. — Мне ничего не нужно ни от него, ни от тебя, ни от твоего приятеля. — Стурман отпихнул-таки в сторону второго посланника и двинулся к столу.
— Ты так уверен в этом? — размеренным голосом переспросил кардинал и хлопнул в ладоши.
Мир вокруг внезапно погас — погрузился в полную темноту, бесконечный непроницаемый мрак. В первый миг сын Магнуса Миннешельда подумал, что в зале погасли факелы, и выставил руки, чтобы ни на что не наткнуться. А потом сообразил, что не видит своих рук. Не видит окон с бледным, но все-таки различимым небом над макушками сосен, не видит огня в каминах, не видит угольков на дотлевающих факелах — и взвыл от ужаса:
— Что ты сделал, монах?! Что ты сделал, проклятый?! Я ослеп, да? Я ослеп?!! — Стурман заметался из стороны в сторону и вдруг различил в нескольких шагах тощую фигуру в длинной рясе и светлое пятно под суконным капюшоном. — Я вижу! Я вижу тебя, монах! Но что ты сделал со Мной? Где я?
— Ты там, где мы можем поговорить без лишних ушей, сын мой, — скривив бледные губы, сообщил кардинал.
— Сгинь, сгинь, нечистый, — торопливо перекрестился хозяин замка, мгновенно вспомнив, что все- таки принимал христианскую веру. — Сгинь, именем Господа нашего Иисуса Христа, Пресвятой Богоматери и святой Маргариты, покровительницы странников. Кто ты такой, откуда ты взялся, нечистый дух, соблазнитель рода человеческого?..
— Кто я? — Откинул капюшон монах. — Ты можешь звать меня Изекиль, можешь звать меня «ваше преосвященство» или просто «святой отец». Меня не интересуют имена. Меня интересует только реальность. А в ней, в реальности, в том бренном мире, который ждет нашего возвращения, ты сказал, что тебе ничего от меня не нужно.
Стурман молча перекрестился, торопливо вытянул из-под рубахи ладанку с мощами святой Маргариты, несколько раз поцеловал.
— Ты ошибаешься, сын мой, — продолжил священник, презрительно наблюдая за его стараниями. — Кое-что тебе от меня все-таки надо. Ведь ты еще крепок и силен, ты достаточно знатен, тебя уважают многие воины этих холодных северных земель. Однако ты всего лишь стурман. Если же ты выполнишь мое пожелание, стурман Биргер, сын Миннешельда, я сделаю тебя королем.
— Ты лжешь, монах! — расправил плечи хозяин Бьельбу. — Как ты сможешь сделать меня королем? Кто ты такой, чтобы решать судьбы народов и их правителей?
— Меня зовут Изекиль, — повторил кардинал. — И если ты сомневаешься в моих способностях… Может быть, оставить тебя здесь одного?
— Ты колдун! — судорожно сглотнул стурман, на этот раз испугавшись по-настоящему. — Я сразу учуял, ты колдун, настоящий колдун.
— Ты можешь звать меня как хочешь, смертный. — Монах накинул капюшон. — Скажи одно: ты готов стать королем или мне поискать другого слугу?
— Воистину искуситель, — снова перекрестился стурман, — во имя Отца, и Сына, и Святого духа…
— Ты отказываешься? — кардинал поднял руки, готовясь хлопнуть в ладоши.
— Постой!!!
В душе сын Магнуса Миннешельда понимал, что идет на сделку с Дьяволом, но… Но разве у него появится другой подобный шанс? Король… Король Швеции. Основатель новой династии.
— Что ты хочешь за это, монах? Тебе нужна моя душа?
— Если бы мне понадобилась твоя душа, смертный, — скривился Изекиль, — я взял бы ее и без твоего согласия. Нет, стурман. Я хочу, чтобы ты захватил земли Невской губы и все острова этой реки.
— Зачем они тебе, колдун? — От изумления Биргер забыл про свои страхи. — Там же, окромя болот, и нет ничего? Две деревни, пять лодок, одна курица. Нева глубока, да залив перед ней мелок. Более двух саженей нигде не найти[23]. Новгородцы свои ладьи в обход, по Северному морю гоняют, ганзейцы когги в Пернаве[24] и Ругодиве[25] разгружают. Окромя ушкуев мелких да лодок рыбацких, никто там и не проплывет.
— Они нужны мне, смертный.
— Зачем?
На этот раз Изекиль надолго задумался с ответом, вперившись в человека немигающим взглядом. И наконец решился:
— Я открою тебе великую тайну, смертный. Тайну, о которой знают только избранные и из которой лишь я смог извлечь пользу. Ты должен знать, что все страны, все государства, империи, королевства, республики — все они подобны людям. У них есть своя печень, которая избавляет их тело от всякой заразы с помощью палача и эшафота, есть свой желудок, который переваривает любую добычу или пищу в золотые мешки ростовщиков, амбары торговцев, подвалы ремесленников. Есть свой жирок на голодные дни за толстыми стенами королевской казны. У них есть сердце. Правда, не у всех. Те королевства, у кого есть сердца, живут долго, очень долго и становятся сильными, могучими державами. Такими сердцами был
