— Это и есть самое главное, дитя мое, — кивнула старуха. — Пройдут годы, девочка. Очень может быть, ты наберешься опыта и мудрости и так же, как и я, закроешься в гротах, чтобы не подвергаться влиянию внешней суеты и принимать решения только во имя Спящего и на благо клана. Может быть, ты до конца своих дней останешься в миру. И тогда, оглядываясь назад, ты уже не станешь считать свою потерю столь важной. Скажу больше: ты испугаешься того, что я могла бы откликнуться на твою просьбу и закрыть врата вечности перед юношей. Потому что рядом с ним твоя жизнь, возможно, пошла бы иначе и ты лишилась бы счастья, которого достигнешь. Поверь моему опыту и доверься моей мудрости. Тебе не нужно ничего менять в своей и его судьбе.
— Я прошу милости и мудрости, номария, — опять склонилась девушка. — Уже не первый век над усыпальницей Великого загораются ночные огни. Больше полутора веков, как в его ногах заняли место стражи ворот мертвых. В Эрмитаже, напротив усыпальницы Нефелима, сорок лет назад получил постоянное пристанище Антурий, жрец из Египта, хранитель душ. В этнографическом музее получил место шаман Пхен Си, хранитель душ из Лаоса, второй страны пирамид. Нам осталось привезти сюда только одного хранителя, из Мексики, Бразилии или Перу. Пророчество сбывается. НАСА вывело на орбиту новый телескоп, «Хаббл». Они сообщили об открытии предсказанного шумерами объекта. Планета пересечений приближается. Согласно предсказанию старца из Читы, в две тысячи четвертом году власть побеждающих бесов должен опрокинуть белый витязь, пришедший с севера. Я убеждена, что им окажется Нефелим, восставший из долгого покоя. Он может проснуться в любой момент!
— К чему ты рассказываешь это, дитя мое? — удивилась старуха.
— Моего избранника признал меч. Он встретился с опасностью и не убоялся пролить кровь. Он столкнулся с порождением Амамат, хранительницы Дуата, и победил его. Ради меня он вступил в бой с тем, кто был намного сильнее, пожертвовав собой. Наконец, он хорошо знаком с магией, а законы клана запрещают нам обучать мужчин этому искусству. Когда Нефелим проснется, ему потребуется воин. Преданный, храбрый, знающий колдовство и знакомый с реалиями современного мира. Воин, который сможет повести за собой телохранителей Великого. Мне кажется, не существует иного пригодного на эту роль человека, кроме выбранного мной.
— В твоих словах есть резон, девочка, — признала старуха. — Не знаю, права ты или нет, но мне стало интересно взглянуть на твоего мальчика. Да будет так. Я даю согласие на обряд закрытия врат.
«Бу-у-м-м-м! Бу-у-м-м-м! Бу-у-м-м-м!» — низкий утробный гул не просто бил по ушам. Он заставлял содрогаться все тело, встряхивал внутренности, вынуждал подрагивать в такт каждую клеточку. «Бу-у-м-м- м! Бу-у-м-м-м!» Это было невыносимо. Алексея трясло, словно он работал отбойным молотком. Казалось, сейчас у него вылетят глаза и потрескается эмаль на зубах.
— Да кто это с ума сходит в такую рань, — простонал он, открывая глаза и… И понял, что все еще продолжает спать. Он находился в обширном банкетном зале, с великолепным расписным плафоном и позолоченной лепкой вокруг высоких стрельчатых окон. По сторонам вверх, собираясь у потолка и медленно уползая в вентиляцию, струились густые сизые дымки. В ногах, на небольшом возвышении, ритмично била в широкий африканский барабан сорокалетняя женщина в ситцевом платке, в короткой бежевой юбочке, но с обнаженной грудью. Еще несколько таких же полуобнаженных дам нараспев читали какие-то стихи на непонятном языке. — Боже мой, какой бред.
— Амнтено Ра, нотосеп агтари! — громко объявила старуха в желтой парчовой юбке, сидящая на кресле тренажера для занятий греблей. — Врата закрыты! Великий Ра вернулся и начал свой небесный путь.
Удары прекратились, хотя барабан еще продолжал тихо, низко гудеть, словно не соглашаясь с подобной несправедливостью. Женщины оборвали свой речитатив и принялись торопливо тушить жаровни с дымными благовониями. Старуха, поднявшись с тренажера, подошла к Дикулину, деловито ухватила его тонкими пальцами за подбородок, покачала голову из стороны в сторону, приподняла правое веко, заглянула в глаз. Потом показала фигу:
— Сколько пальцев видишь?
— Один, — буркнул Леша. — Может, мне его еще и понюхать?
— Он жив, — сделала вывод старуха и обратилась к кому-то у Алексея за головой. — Даю тебе два дня, девочка. Потом посмотрим, кого ты привела.
— Благодарю, номария, — услышал Дикулин знакомый голос, извернулся… — Вот это да-а-а…
У стола стояла Лена. Тоже в платке, в парчовой юбке и тоже с обнаженной грудью. Груди были высокие, налитые, с острыми розовыми сосками.
— Интересно, они и на самом деле такие же, или только во сне?
— Вставай, хватит пялиться, — шлепнула его по лбу девушка. — Я отведу тебя к себе в комнату, покормлю и кое-что расскажу.
— Меня это почему-то совершенно не пугает… — Дикулин сел на столе, огляделся еще раз. Зал был выстелен наборным паркетом, созданным явно не в этом веке, вдоль стены стояли разнообразные спортивные тренажеры, вдоль противоположной — прямоугольные ресторанные столики. Шторы занавешивали окна только одной стены. Видимо, те, что выходили на улицу. За дверьми в конце зала поблескивал кафель. Похоже, там имелся туалет или душевая. Скорее, второе — должны же спортсмены ополаскиваться после занятий!
— Ты что, еще не выспался? — покачалa головой Леночка и взяла его за руку. — Пойдем.
Они пересекли зал, в котором уже потушили и разнесли по углам бронзовые жаровни, раздвинули столы, и теперь он не отличался от сотен подобных залов в различных музеях и старинных особняках. Некоторые женщины ушли, другие сменили юбки на трико и начали заниматься на тренажерах.
— А вас еще ни разу не замечали на таких… мессах? — поинтересовался Леша.
— Здесь нет посторонних, — пожала плечами Лена, выводя его из дверей в небольшую гостиную и поворачивая к узкой потайной дверце, открытой на витую железную лестницу. — Это частный фитнес-клуб. Когда в него пытается записаться кто-то незнакомый, ему просто сообщают, что свободных абонементов нет.
— А раньше, когда частных клубов не существовало?
— Это был клуб завода «Выборжец». Вход по пропускам.
Девушка поднялась на два этажа, прошла метров пятьдесят по коридору со множеством дверей, толкнула одну из них, и они оказались в комнате метров двадцати, с широкой постелью, довольно потрепанной мебельной стенкой, видеодвойкой, музыкальным центром и журнальным столиком между двумя низкими креслами. На стене рядом с входной дверью висело зеркало размером в человеческий рост.
— Ну вот, это моя келья в стенах обители.
— Если это называется кельей, — хмыкнул Леша. — Тогда в каком случае вы употребляете слово «хоромы»? — Он с интересом попробовал постель: — Двухместная?
— Садись к столу. — Лена открыла один из шкафчиков, оказавшийся холодильником, извлекла из него глубокую тарелку с застывшим в густом соусе мясным рагу, поставила в микроволновую печь. — У меня для тебя есть два известия: одно приятное, другое не очень. Ты какое хочешь услышать первым?
— Конечно, приятное.
— Через шестнадцать дней мне исполняется двадцать пять лет. Заканчивается мой обет чистоты, и я могу перестать быть девственницей.
— Это здорово, — согласился Дикулин. — Хотя две недели — тоже изрядный срок. А какой будет к этому известию неприятный комментарий?
— Почти два месяца назад в моем магазине тебя убил заезжий колдун. Заколол мечом.
— То есть я мертвый? — поднял Леша руки и покрутил их перед лицом.
— В зеркало давно не смотрелся?
Дикулин повернулся к зеркалу у двери и осекся. Оттуда смотрел незнакомый старик: глубоко провалившиеся глаза на изрядно усохшем лице, недельная щетина, впалый живот. Но самое главное: на груди, на самом сердце, по коричневой от крови рубашке тянулся длинный разрез. Память немедленно услужливо подсказала, откуда взялся разрез, выдав картинку широкого лезвия, входящего в грудную клетку,
