На Андрея он не смотрел, и новик спрятал саблю. Ему было странно, что взрослыми мужиками командует мальчишка вдвое моложе. Может, он из какого местного дворянского рода? Или единственный умелый рыбак, и от него зависит вся группа? Если приходится скрываться все светлое время, то на охоту или собирательство надежды нет, только на сеть. Хотя вокруг под деревьями наверняка с осени еще немало грибов, прихваченных морозом, едоков дожидаются.
Зверев выглянул в окно. От далекого озера к дому тянулась широкая полоса следов.
«Да-а, если мытники даже зимой, при таких подсказках, добычи найти не способны, они действительно невероятно тупы. Тварей, кстати, вроде не видно…»
Андрей прошел по подполу, в котором они сидели, поднялся на этаж выше. Здесь было тепло – как раз сюда через щели в подгнившем полу проникал от печи весь жар. Как следы былой сытой и покойной жизни стояли вдоль стен окованные железом сундуки, большой стол на многодетную семью, возвышались заставленные глиняными кувшинами полати. В углу пылился оставленный сгинувшей хозяйкой ухват. Богатый дом, бортники не бедствовали. Отсюда в лес детей наверняка никто не носил. Но кара рухнула на всех.
Новик поднял крышку одного из сундуков – и тут же захлопнул из-за поднявшейся пыли. Видимо, здесь хранились ткани, которые истлели от сырости. Крыша-то дырявая, все уже давным-давно дожди заливают. Однако он полюбопытствовал, открыл второй. Там были свалены любовно обмазанные жиром топоры, молотки, гвозди, стамески, копейные наконечники, несколько длинных клинков для мечей – без рукоятей. Ох, хорошо жил бортник. Железо во все времена недешево, и уж тем более, когда мечи и копья в ходу. А тут – целый сундук такого добра! Пудов десять, наверное, весит. Как бы сквозь пол трухлявый не провалился.
– Ты чего там делаешь, чужак? – окликнул его Энвин.
– Наконечники нашел для копий.
– А проку с них? Пока одну тварь колешь, другая тебе уже бок отгрызет. То ли дело бердыш – им и колоть, и рубить, и резать одновременно можно.
– Может, как раз на бердыши их и перековать?
– Хорошо бы… А ты умеешь? Кузнеца у нас уж года два, как задрали.
– Кабы и умел, – осторожно закрыл крышку Зверев, – для кузни уголь нужен, меха, свет. И звону от нее столько, что все мытники в округе слетятся.
Он вернулся вниз, сел на стоящую у стены колоду, откинулся на спину, закрыл глаза… И почти сразу его разбудил детский плач.
– Этот ребенок погубит нас всех! – буркнул Энвин. – Попомните мое слово. И сам не выживет, и нас сгубит.
Новик ненадолго задремал, – а когда открыл глаза, за окном уже смеркалось. Оно и понятно: минувшую ночь всю бродили, вот весь день и проспал. Андрей поднялся, потянулся, вышел на улицу, отер лицо снегом, вернулся назад:
– Ну что, идем?
– В вороньей слободе встречаемся, – напомнил рыбак и закинул бердыш за спину. – Пошли.
До полыньи с сетью они добрались где-то за час. Еще столько же занимались расчисткой лунок и проверкой снасти. А вот на то, чтобы пройти через озера в противоположную сторону, а потом пересечь сосновый бор – понадобилось четыре часа. Самое обидное – эти муки были принесены только ради двух лещей, десятка мелких карасиков и одного судака. Для шести взрослых людей – только подразниться.
– Завтра обратно, к деревне, пойдем? – поинтересовался Зверев, бросив косточки в догорающую печь.
– С чего ты так решил, чужак? – не понял Энвин.
– Ну, – пожал плечами Андрей, – сколько с вами живу, вы каждую ночь с места на место бегаете.
– Первое место ты мытникам выдал, второе опасное. А здесь не глупо и отдохнуть. Лес кругом. Коли заметят, в любую сторону убегать можно, мытников от стариков за собой увести, – развалившись на ломаных санях, сообщил паренек. – И тепло здесь…
И правда, подпол избы, где они обосновались, был широким, высоким и сухим. Внизу, наверное, еще прежние хозяева сложили печурку, труба из которой уходила наверх, в дымоход старой печи. Потолок сохранил былую плотность, не рассохся, не сгнил, не пошел щелями. Для шести человек здесь было вполне вольготно. Не имелось только окон. Но оно и спокойнее: не нужно бояться, что в них вот-вот появятся матовые глаза. Люди не видят, что творится вокруг – зато и снаружи не видно, что тут есть живая плоть, до которой так много охотников.
Интересно, откуда на самом деле взялись эти твари? Мутация? Случайное перемешивание ДНК брошенного в лесу ребенка с какой-то птицей или летучей мышью? Невероятно… Целенаправленное выведение новой породы человека, «биологического оружия»? Судя по бердышам и состоянию домов – рановато для таких открытий. Колдовство? Но какой в нем смысл? Поголовное истребление всех людей на планете… Патологическое стремление к уединению? Или эти твари вовсе прибыли с другой планеты и теперь производят зачистку для будущих переселенцев…
Знать бы, куда он попал. Если это реальный мир, если это Земля… Тогда какое это время? Может, это двадцатый век, но магия взяла верх над наукой? Ведь колдовство – тоже знание. Только древнее и основанное на каких-то иных причинно-следственных связях…
Он вздрогнул и понял, что, оказывается, уснул. Вокруг все посапывали, даже ребенок. Новик осторожно поднялся наверх, в избу, выглянул из окна – и сразу увидел мытника. Тот сидел, свесив ноги, на коньке крыши соседнего дома спиной к нему. Слобода вообще была поселком крупным и зажиточным – из окна виднелись пять больших домов, по высоте вполне сопоставимых с двухэтажными. Странно, что стеной селение не обнесли. Хотя от мытников, конечно, это не защита.
Андрей, стараясь двигаться бесшумно, отступил к люку, спустился вниз.
– Ты где был? – моментально насторожился Энвин.
