– Я в этом не уверена.
– Неужели? – Он передразнил ее шотландский акцент.
– Я раньше тебя ревновала к ней.
– Но не теперь, надеюсь? – Он притянул ее к себе и поцеловал в кончик носа.
– Нет, – тихо произнесла она. – Сейчас мне ее жаль.
– Ты шутишь? – удивился он. Джессалин говорила серьезно:
– Нет, я так чувствую.
– Почему?
– Потому, что она потеряла тебя, Нейл. Потому, что она больше никогда не насладится твоими поцелуями и не почувствует тебя внутри себя. Потому, что я не могу представить, как бы я смогла без этого, жить.
Ее слова глубоко запечатлелись в его сердце, и слезы благодарности блестели в его глазах, когда он перевернул ее на спину и стал показывать, как сильна его любовь к ней.
Десять дней спустя Джессалин стояла у окна малой столовой и разглядывала сад маркизы Чизенден.
– Вы встали очень рано, моя девочка. Ваша рана все еще беспокоит вас?
Джессалин обернулась и увидела, что маркиз Чизенден остановился рядом с ней. У него были темные, почти черные глаза, тонкие губы, орлиный нос и подвижные выразительные брови. Он не был красив такой классической красотой, как Нейл, но Джессалин знала, что в молодости он разбил немало сердец.
– Нет, милорд. Она полностью зажила.
– Что вы думаете о саде моей жены? – спросил он.
– Он великолепен.
– Но…
– Он действительно прекрасен, – ответила она.
– Но не так очарователен, как фиолетовый и белый вереск, цветущий на холмах вокруг Гленонгейза, правда?
Она вопросительно посмотрела на него.
– Вы закрутились в таком водовороте раутов, балов и официальных приемов, что у меня не было времени познакомиться с вами поближе. – Он улыбнулся. – Полагаю, Нейл в своей студии?
– Да, – кивнула Джессалин. – Он не хотел упустить утренний свет.
– Что он там делает? – спросил маркиз. Джессалин поморщилась:
– Пишет мой портрет.
– А Шарлотта?
– Бабушка еще спит, – ответила Джессалин, называя маркизу так, как нравилось леди Чизенден.
– Тогда вы не смогли бы уделить немного внимания старику?
– Разумеется, да, – улыбнулась она. – У меня еще не было возможности поблагодарить вас за мое приданое и за все, что вы сделали для меня и для клана Макиниес.
– Не нужно благодарностей, – твердо произнес он.
– Но, сэр…
Маркиз предложил Джессалин руку:
– Идемте со мной, и я вам все объясню. – Он привел ее в свой кабинет и закрыл за ней дверь. – Посмотрите. – Он показал на портрет над каминной доской.
Джессалин изумленно открыла рот, когда увидела этот портрет. Это было как посмотреться в зеркало. Женщина на портрете была похожа на нее как две капли воды. У них были одинаковые глаза, волосы и даже цвет лица и фигура. Это было невероятно.
– Она была первой шотландской графиней Дерроуфорд. Моя жена, леди Хелен Роуз Макиннес. – Он улыбнулся Джессалин: – Она была вашей двоюродной бабкой. Младшей сестрой вашего деда и тетей вашего отца. По-моему, вы носите ее имя.
– Да, – пролепетала Джессалин. – Но я не знала…
– Она умерла много лет назад. – Маркиз вздохнул. – В этом марте исполнилось уже пятьдесят два года. Она умерла, давая жизнь нашему сыну. Он пережил ее всего на две недели. Уверен, ваш отец не помнил ее. Он был младенцем, когда она умерла, а большинство членов клана Макиннес не знали о моем родстве с ними. Но Каллум был вождем, поэтому ему рассказали. Он знал. – Он повернулся к Джессалин. – Я двадцать два года ждал возможности заплатить мой долг благодарности клану Макиннес за Хелен Роуз. Я был так взволнован, когда Каллум написал мне и спросил, не могу ли я помочь спасти его клан, и был очень обрадован предстоящей женитьбой Нейла на вас. Я хотел снова стать частью клана Макиннес. Все могли забыть Хелен Роуз, но я ее не забыл. – В его черных глазах блеснули непролитые слезы. – Я любил ее со всей пылкостью юности, и даже сейчас я храню как сокровище память о времени, проведенном с ней.
– Ей нравилось жить в Лондоне? – спросила Джессалин.
– Она была счастлива, когда мы были вместе. Но я был молод, ужасно амбициозен и часто уезжал из дома. Думаю, она очень старалась полюбить Лондон, но страшно скучала по Шотландии. Я видел это в ее
