современный рельеф Кавказа, проявляется в ярко выраженной сейсмичности и в настоящее время'.
- Спасибо за цитату, - усмехается Омегин. - Утешил, называется!..
- А справка, между прочим, достоверная, - подтверждает сидящий рядом с Омегиным пожилой литератор из Еревана. - Кавказские горы действительно очень еще молодые. У нас в Армении особенно сейсмичен район между Ереваном и Араратом. Он так и называется - Араратской группой очагов. А в полосе Черноморского побережья - это районы Анапы, Туапсе, Сочи, Сухуми, Поти и Батуми.
- А Гагра? - с тревогой в голосе спрашивает какая-то женщина с ребенком.
- Тут это очень редкое явление, - успокаивает ее ереванец.
Алексей все посматривает на Кречетова, который не произнес пока ни слова, но по всему чувствуется, что очень внимательно прислушивается к разговору. Русину кажется даже, что он встревожен чем-то. Продольные складки на его лбу стали заметно резче, сузились чуть-чуть и глаза.
'С чего бы это?.. - недоумевает Алексей... - Не испугался же он...'
- Простите, пожалуйста, товарищ, - обращается вдруг Кречетов к местному жителю, сообщившему о землетрясении. - Вы не помните, когда это было?
- Как не помнить - хорошо помню. Около двух часов это было. Как раз перед обедом. Я тут у вас в Литфонде на кухне работаю. А когда тряхануло, у меня в руках противень с соусом был, ну, я и плеснул его на халат шефа. Знаете, что потом было? Хуже, чем само землетрясение!
Все невольно смеются. Это разряжает обстановку, порождает шутки, воспоминания подобных же случаев. А Кречетов даже не улыбается. Он достает записную книжку и торопливо листает ее. Это не ускользает от внимания Русина. Связь между сообщением о землетрясении в Гагре и беспокойством профессора Кречетова теперь кажется ему несомненной.
В вестибюле центрального корпуса Дома творчества прибывших встречает сестра-хозяйка и приглашает в кабинет директора. Директор очень вежлив, приветлив, но сдержан. Он знает, что сейчас предстоит самый драматический момент его деятельности - распределение комнат. Он уже не раз слезно просил делать это в Москве, но там тоже понимают, что сие такое, и не хотят 'ущемлять' его прав.
С трепетом протягивает он руку к путевкам протиснувшегося к нему ближе всех полумаститого москвича, и сухощавое кавказское лицо его покрывается заметной бледностью.
Более четверти часа длится эта неприятнейшая процедура распределения комнат, и конечно же, никто не остается довольным. Даже тот полумаститый, которому досталась самая лучшая угловая в приморском корпусе на втором этаже. А Русин доволен. И не потому, что он тоже получил комнату в приморском корпусе (правда, на первом этаже и к тому же над котельной), а по той причине, что рядом с профессором Кречетовым.
Спустя еще полчаса удается устроить и Варю неподалеку от Дома творчества. Профессор очень доволен, а Варя просто в восторге - она ни разу еще не бывала в таких домах с отдельными комнатами и лоджиями, выходящими на море. В штормовую погоду брызги от волн иногда перелетают тут даже через высокий барьер.
- Нравится тебе? - спрашивает Варю Леонид Александрович, хотя и так видит, что ей все нравится.
- О, тут прекрасно! - восклицает Варя.
- Вот и будешь находиться у меня, сколько захочешь.
- Я бы и ночевала тут в лоджии...
- Нет, ночевать будешь на той квартире, которую мы сняли. А тут, как говорится, 'не положено'. А бояться тебе нечего. Мне твою хозяйку сам директор порекомендовал. Да и я за тебя вполне спокоен, раз тут, в Гагре, нет твоего неандертальца.
- Неандертальца? - удивляется Варя, но, вспомнив, что дядя называет так Вадима, густо краснеет. - Ну, почему вы так о нем, дядя Леня?
- Сам не знаю, - смеется Леонид Александрович. - Такое впечатление он на меня производит. А какого ты мнения об Алексее Русине?
- Не знаю даже... Очень уж серьезный какой-то...
- А тебе, значит, несерьезные больше нравятся?
- Ну, почему вы это решили, дядя Леня? - надувает губки Варя.
- По этому неандертальцу твоему... Ну ладно, ладно! - снова смеется Леонид Александрович. - Пошли на пляж! Смотри-ка, там уже почти все фантасты.
Из лоджии им видно, как Фрегатов, Семенов и Омегин раскладывают на пляжной гальке свои поролоновые матрасики.
- Уж очень они шумные, эти фантасты... - морщится Варя. - Не говорят по-человечески, а все спорят.
- Тебе, значит, скучно с ними?
- Да, не весело, - простодушно признается Варя. - Этот, Омегин, кажется, еще ничего... А остальные...
- Ну да, я так и знал, что Омегин тебе понравится, - усмехается Леонид Александрович.
- Почему же?
- У него есть что-то общее с твоим неандертальцем... Ну, все! Больше не буду. Даю слово! И пошли!..
Но в это время в их дверь раздается деликатный стук.
- Войдите! - кричит Леонид Александрович, почти не сомневаясь, что это Русин. Но в дверях показывается широкоплечий молодой человек в морском кителе.
- А, Виктор Тимофеевич! - весело восклицает Леонид Александрович. Уже разыскали, значит? Ну и оперативность! Даже дорожную пыль не даете смыть...
- Да что вы, профессор...
- Ладно, ладно, шучу! С пылью еще успеется. А ты, Варя, не жди меня, иди сама, я задержусь немного. Вот познакомьтесь, - кивает он молодому человеку, - это моя племянница Варя. А этот богатырь - кандидат наук Виктор Тимофеевич Пронин.
- Ну, как у вас тут? - спрашивает он Виктора Тимофеевича, когда Варя уходит. - Экспериментировали вчера?
- Экспериментировали, Леонид Александрович. А как это вы догадались?
- А ко мне вы прямо со своего 'Наутилуса'? - не отвечая, снова спрашивает его профессор.
- Да, с батискафа.
- Прямо к берегу на нем причалили?
- Да нет, он в открытом море, а сюда я на моторке. Вон к тем камням пришвартовался. Семен Михайлович послал меня узнать, когда вы...
- А я сейчас. Вот только ключ передам Варе.
- Но ведь вы же не отдохнули с дороги...
- У меня почти целый месяц впереди.
24
Корнелий с Вадимом прилетели на Кавказ самолетом на день раньше профессора Кречетова и поселились на окраине Старой Гагры. Им еще вчера удалось раздобыть моторную лодку, на которой они курсируют теперь вдоль пляжа Литфонда, держась на таком расстоянии, чтобы рассматривать его с помощью оптики. Этим занимается лично Корнелий, вооруженный мощным двенадцатикратным морским биноклем. Профессора Кречетова неоднократно видел он, когда тот приходил к Вариному отцу, не сомневается к тому же, что на пляже будет он в обществе Вари. Пока, однако, ни Вари, ни Леонида Александровича ему не удается обнаружить.
- Зря мы так рано... - ноет Вадим. - Да и не пойдут они на пляж сегодня. Устали, наверно, с дороги.
- Устали! - усмехается Корнелий. - Ты не видел разве, какой профессор здоровяк? Да и Варя не усидит, а одну он ее на море не отпустит.
- Но не видно же их нигде. Смотри, сколько народу на пляже - видать, вся писательская братия вывалила, а их все нет. Небось полно всяких литературных знаменитостей. Будут теперь вокруг Вари увиваться...
- Можешь не волноваться, знаменитостей пока что не видно. Во всяком случае, ни Федина, ни Симонова телескоп мой не обнаружил. Да и вообще знаменитости в эту пору сюда не ездят. Они сейчас в Дубултах или Коктебеле. Это уж я точно знаю. У них не тот возраст, чтобы отдыхать, а тем более творить тут что-нибудь
