профессор с простыми стеклами. - Ведь этого не может быть.
- Не может, - согласился главный профессор. Профессора, испуганно поглядывая на Толика, сели в свою машину и уехали, так и не разрешив Толику играть за взрослых. Толик вздохнул и побрел в раздевалку переодеваться.
- Рыжков! - окликнули его сзади. Толик остановился. Вытирая вспотевший лоб, к нему быстро подходил тренер.
- Что это значит, Рыжков? - спросил тренер, кивая на сломанное бревно.
- Я нечаянно, - скромно ответил Толик.
- Нечаянно?! - закричал тренер Алтынов. - Ты говоришь 'нечаянно'?! Хотел бы я видеть человека, который может сделать это нарочно!
- Я же не виноват, что я такой сильный родился.
- Слушай, Рыжков, - тихо спросил тренер. - Объясни мне, пожалуйста, кто ты. Ты человек? Или ты бог? Или ты сумасшедший? Я слово даю - никому не скажу. Как ты это сделал?
- Это очень просто, - усмехаясь сказал Толик. Он взял еще бревно и так же легко переломил его о другое колено. - Нужно только нажать посильнее - и все. - Иди домой, Рыжков, - устало сказал тренер. - Я ничего не понимаю. Приходи послезавтра. Мы с тобой поговорим. А сегодня я очень устал.
Схватившись за голову, тренер побрел обратно в медицинский кабинет, чтобы спросить у доктора, нет ли каких-нибудь порошков от сумасшествия. Тренер думал, что у него начинаются галлюцинации. Хорошо еще, что он не видел, как Толик, рассерженный тем, что ему все-таки не разрешили играть за взрослых, подошел к груде бревен, пнул ее, и она рассыпалась, как будто была из спичек.
Тренер не знал, что он только что разговаривал с самым сильным человеком в мире.
После собрания, на котором Толик уже в десятый раз рассказывал о своей победе над львом, к нему подошла Лена Щеглова.
Теперь она разговаривала с Толиком очень уважительно.
- Рыжков, - сказала Лена, - у нас к тебе есть просьба. Мы хотим выставить твою кандидатуру в старосты класса. Ты как на это смотришь?
- Валяйте, - согласился Толик. - Могу и старостой.
- Кроме того, - сказала Лена, - к Первому мая мы готовим концерт для родителей. Ты обязательно должен выступить.
- А чего я буду делать?
- Ничего. Просто расскажешь про свой мужественный поступок. Ну, про льва.
- Я уже сто раз рассказывал.
- Ну и что же, - сказала Лена. - Каждый будет делать что умеет. Леня Травин, например, будет играть на скрипке.
- Я и сам могу на скрипке, - небрежно сказал Толик. - Даже почище твоего Травина.
- Ты?!
- Я. Могу еще танцевать. Могу петь. Все что угодно могу.
- И на пианино играть?
- Хоть на двух пианино.
Лена с сомнением посмотрела на Толика. Но спорить с героем ей не хотелось. Еще обидится и выступать не будет.
- Тогда приходи на репетицию, - сказала Лена.
- Я и без репетиции могу.
- А как тебя объявлять?
- Объявите, что выступает Рыжков - и все.
- Спасибо, - сказала Лена. Она протянула Толику руку. Толик взял ее ладонь в свою, и вдруг Лена закрутилась на месте и завизжала. Толик сначала не понял. А Лена, чуть не плача, трясла рукой и дула на побелевшие, слипшиеся пальцы.
- Сумасшедший! - кричала она. - Что я тебе, лев, что ли! Чуть руку не раздавил!
Толик совсем забыл, что он был теперь самым сильным человеком в мире.
До конца дня Толик неплохо повеселился. Он ходил по школе и пожимал руки. Это было очень интересно. Особенно если пожимать руки старшеклассникам. Встретит какого-нибудь десятиклассника. Тот скажет:
'А-а-а, победитель львов...' Толик скажет: 'Да, это я' - и протянет руку. Десятиклассник небрежно протягивает ему ладошку, а в следующую секунду начинает корчиться и плясать на месте.
После третьей перемены все уже знали, что у Толика Рыжкова стальное рукопожатие, и никто не рисковал протягивать ему руку. Бороться с ним тоже никто не хотел, потому что любого Толик швырял на землю одним мизинцем. Слава Толика росла с каждой минутой. Из незаметного четырехклассного человечка он превратился в знаменитость. Это было ужасно приятно.
Правда, были тут и некоторые неудобства. Играя на большой перемене в пятнашки с мячом, Толик чуть не насквозь пробил мячом Сашу Арзуханяна. Не то чтобы очень насквозь, но синяк под лопаткой получился здоровенный. После этого никто не захотел играть с Толиком. Все боялись. И Толик ходил по двору один со своей славой. А ребята поглядывали на него с почтением, но близко не подходили.
Лишь один Мишка, которому жалко стало, что Толик ходит один, подошел к нему и сказал:
- Ну, давай поиграем во что-нибудь.
- Чего с вами играть! - ответил обиженный Толик. - Трусы вы все, вот что.
- Никто не трусит, - сказал Мишка. - Просто ты очень сильный. С тобой неинтересно. Тебе же вот со мной в хоккей неинтересно играть. И с Ботвинником тебе в шахматы тоже было бы неинтересно играть. Он тебя в два счета обыграет.
- Я сам могу хоть трех Ботвинников обыграть, - сказал Толик, - да мне не хочется.
По старой привычке Мишка постучал пальцем по Лбу, но вышло это у него как-то невесело.
- Ладно, - сказал он, - ты сначала со мной сыграй.
В шахматы Толик играть не умел. Но за последнее время он привык к похвалам и даже не представлял себе, что у него может что-то не получиться.
Сам того не замечая, все подвиги, которые он совершил с помощью коробка, Толик приписывал одному себе. Он, конечно, помнил о коробке, но ведь он и на самом деле стал самым сильным и самым ловким. А из-за чего это произошло - это уже неважно.
Толику было просто смешно, что Мишка осмеливается спорить с таким великим человеком.
- Я тебя левой рукой могу на Луну забросить, - сказал Толик.
- Ты сначала меня в шахматы обыграй.
- Да я могу... Я все могу!
- Ну а в шахматы?..
- С закрытыми глазами! - гордо сказал Толик.
- Тогда приходи ко мне после уроков. Можешь даже с открытыми.
После уроков Толик, не заходя домой, отправился к Мишке. Мишкина мама покормила их ужином, и они сели за шахматную доску.
Первый ход сделал Мишка. Толик закрыл глаза и двинул пешку. Мишка усмехнулся и двинул слона. Толик двинул еще пешку. Мишка передвинул какую-то совсем неизвестную Толику фигуру.
- Можешь открывать глаза, - сказал Мишка. - Тебе мат. Называется 'детский мат'.
- Почему это 'детский'! - возмутился Толик.
- Потому что на такой мат попадаются одни малыши. Которые совсем играть не умеют.
- Уж ты молчи, - сказал Толик. - Ты вот ко льву в клетку не полез!
- А я ничего и не говорю, - ответил Мишка. - Я и не говорю, что полез. А ты говоришь, что меня обыграешь. Вот и обыгрывай.
- Я могу и к тигру полезть!
- Я не про тигра, - сказал Мишка. - Я про шахматы.
Следующую партию Толик играл с открытыми глазами. Она закончилась ровно через пять ходов. Толик снова получил мат. Все еще надеясь на случайное чудо, Толик проиграл и третью и четвертую. После пятой партии Толик начал злиться.
- Дурацкая игра! - объявил он. - Клеточки всякие, фигурочки.
- Обыкновенная игра, - возразил Мишка. - Только тут думать надо.
- А я что - не думаю?
- Плохо думаешь.
- Значит, я дурак?
- Просто ты играть не умеешь, а хвастаешься.
- Я хвастаюсь?!
- А то я, что ли!
- Да я могу к трем тиграм в клетку залезть! Мишка усмехнулся и стал собирать фигуры. А Толик - великий и могучий Толик! - почувствовал, что еще одна секунда - и он разорвет Мишку на мелкие кусочки. И очень хорошо, что эта секунда не настала. Толик быстро сообразил, что если он разорвет Мишку на кусочки, то ему не с кем будет рассчитаться. А как рассчитаться, Толик уже придумал. Он не позволит, чтобы над ним смеялся бывший друг, а теперь жалкий, мелкий и слабосильный Мишка Павлов, который не может даже переломить бревно о колено. Толик сам над ним посмеется. Толик сунул руку в карман.
- Чего ты там шепчешь? - спросил Мишка.
- Сейчас узнаешь! Ставь шахматы.
Первую партию Мишка проиграл на четырнадцатом ходу. Вторую - на пятнадцатом. Третью - на двенадцатом. Толик ходил не задумываясь. За него все само думалось.
- Толик, ты же раньше никогда не играл в шахматы, - с удивлением сказал Мишка.
- Я притворялся, - небрежно ответил Толик. - Ставь еще партию!
Мишка внимательно посмотрел на Толика и как будто хотел что-то спросить, но не спросил, потому что в эту минуту в комнату вошел Мишкин папа.
- Сражаетесь, молодежь? - сказал папа. - Одобряю. Это гораздо лучше, чем в футбол гонять. Ну и кто же кого?
- Он меня все время обыгрывает, - сказал Мишка.
- Что-то я не помню, чтобы Толя увлекался шахматами, - сказал папа.
- Я потихонечку, - пояснил Толик. - Я все время сам с собой играл.
- Ты сыграй с ним, - предложил Мишка. - Он здорово играет.
- Боюсь, что ему будет со мной неинтересно, - сказал папа. - Все-таки у меня - первая категория.
- Ничего. У меня категория еще меньше, - подбодрил папу Толик, который не знал, что первая категория вовсе не самая слабая, а самая сильная.
Мишка еще раз расставил фигуры.
После пятого хода папа сказал:
- Гм...
После десятого хода папа сказал:
- Ого!
Толик двигал фигуры молниеносно. И после каждого его хода папа надолго задумывался и почесывал подбородок. Мишка с тревогой следил за папой. Он знал, что, в отличие от остальных людей, в трудных положениях шахматисты скребут не затылок, а подбородок.
После семнадцатого хода папа несколько оживился и сказал:
- Ну-ка, ну-ка, тэк-с, тэк-с, тэ-э-эк-с... Мишка знал, что на языке шахматистов, в отличие от языка остальных людей, это означает: 'Вот тут-то ты, братец, и попался'. Очевидно, до полной папиной победы
