горца одарившей его вдвое большей суммой. Матросик так и намеревался запускать их в трюм по очереди.
Первым в кромешной темноте оказался Гай Второв. Включив фонарик, он начал осматриваться. Ящиков вокруг было так много, что на их вскрытие не хватило бы предобеденного времени. Выбрав наугад один из них, Гай отодрал прихваченным с пожарного щита ломиком доски и развернул промасленную бумагу. 'Калашниковы' лежали в ряд, словно сельдь в банке. Отдельно находились рожки с патронами. 'Все ясно, - подумал Второв. - В остальных ящиках тоже оружие. И куда же его везут?' Забив доски обратно, он спрятался в дальнем углу трюма и погасил фонарик, решив подождать следующих экскурсантов. Кто-то непременно должен был явиться: либо юнцы, либо кавказцы. Либо кто-то еще. И ему не пришлось скучать слишком долго.
3
Обидевшись на Лукомского, Дима Дивов (это был его сценический псевдоним, а по паспорту он носил скучную фамилию Стаканов) отправился в бар. Семейство же Флюговых вместе с владельцем парохода и его бравыми телохранителями удалилось в каюту банкира. В баре, кроме двух девушек-студенток, попивавших сок, никого не было. Уставившись на эстрадного пижона, сверкающего, как свежевымытый лимузин, девицы стали шептаться. У Димы было много поклонниц, но ещё больше - поклонников. Он был сексуально ориентирован в разных направлениях. Решив отомстить всем Флюговым сразу, он подсел к девушкам.
- О! - произнесла Карина Шумахер. - Как это мило! А мы и сами хотели предложить вам присоединиться.
- Втроем веселее, - поддержала Лена Строгова.
- Значит, устроим групповуху? - логично заключил кенар.
Девушки переглянулись, но нисколько не смутились.
- Как угодно, - сказала брюнетка. - Почему нет?
- Угощайтесь нами, - добавила блондинка.
Дима не ожидал столь быстрой капитуляции и заподозрил подвох. Если девушка говорит тебе 'угощайтесь', то можно и отравиться. Он внимательно оглядел их с ног до головы.
- Что-то не так? - спросила Карина. - Вам показать медицинскую справку? Не волнуйтесь, мы ведем здоровый образ жизни. Но за вами охотимся давно.
- Вот уже полтора года, - подтвердила Елена.
Фразы эти прозвучали довольно зловеще, хотя девушки улыбались, не спуская с него глаз. Они выглядели очень спортивно, с накачанными мускулами и, наверное, не женскими кулаками. Кикбоксингом занимаются, что ли?
- Охоти-ти-тесь?.. - заикаясь, переспросил Дивов, переходя зачем-то на шепот.
- Охохотимся, - насмешливо прозвучало в ответ. - Вы нам жутко нравитесь. Готовы съесть с потрохами. Пошли?
Девушки пружинисто поднялись, а Дима впервые понял, что означает выражение 'ватные ноги'. Человеком он был безвольным, быстро сдающимся и не умеющим сопротивляться. При малейшей угрозе насилия он складывал на груди лапки и притворялся мертвым. А с мертвым можно делать все что угодно. Дивов почувствовал, как его берут под руки, поднимают со стула и ласково ведут к двери, нашептывая при этом в оба уха:
- Будь пай-мальчиком, не дергайся, расслабься и не привлекай внимания - кричать станешь потом...
'Пропал, - подумал кумир всех тусовок. - Они меня изнасилуют или вырежут печень'.
В дверях они столкнулись с кинорежиссером Микитчиком, и тот загородил путь, вскинув вверх брови.
- А меня в свою компанию возьмете? - спросил он.
Дима поспешно закивал, как китайский болванчик, но Карина сурово ответила:
- Морда треснет. Посторонись.
Дивов плохо помнил, как его привели в каюту девушек. Дали что-то выпить, отчего он взбодрился и даже попробовал шутить.
- С чего начнем? Предлагаю с конца, - сказал он, пытаясь ущипнуть блондинку.
- Заткнись, - оборвала Елена.
Вся их любезность испарилась, как роса на лепестках розы. Остались одни шипы. А когда девушки вытащили кожаные браслеты и плетки, Дима и вовсе впал в полное уныние.
- Любовь по-турецки, - пояснила Карина. - Не пробовал? Тебе понравится.
- Он будет в восторге, - добавила Елена. - В полном отпаде.
- Кайф! - согласилась подруга. - Чего-то наш козлик на грани обморока. А ну-ка, встряхни его как следует.
Блондинка пребольно щелкнула Диму в нос, дернула за кадык и влепила пару оплеух.
- Лучше? Подай голос, - сказала она. - Он язык проглотил.
- Язык нам его и не нужен, - ответила Карина. - Пусть им и подавится. Но рот все равно заклеим.
Дивов напоминал выброшенную на берег рыбину, блестящую чешую заменяли крупные капли пота. Его, тяжело дышащего, но бестрепетного, привязали браслетами к кровати, залепили рот пластырем. Предварительно, разумеется, раздев догола. Девушки тоже сбросили с себя всю одежду, но певцу сейчас было не до их прелестей. Впрочем, рельефной мускулатурой они напоминали мужчин из секции бодибилдинга.
Карина вытащила из чемодана вибратор.
- Детка, - сказала она, наклоняясь к лицу Димы. - Ты был на гастролях в Мариуполе два года назад?
- Дернуть его за яйца, чтобы вспомнил? - предложила Елена.
- Он и так все отлично помнит. Видишь, моргает глазками?
- С одним глазиком придется расстаться. Это роскошь, - сказала подруга, вынимая из сумочки длинную вязальную спицу. - Хирургическая операция займет пару секунд. Сначала будет больно, потом - хорошо. Включи музыку на полную громкость.
Каюта наполнилась ураганным ревом рок-группы. Карина подняла плетку и слегка хлестнула себя по упругой ляжке.
- Начнем? - радостно сказала она.
4
Пропажу часиков Полужанская обнаружила поздно утром, когда проснулась после своих ночных похождений. Она очень расстроилась. Часы ей подарил человек, с которым она связывала определенные надежды на будущее. Они были платиновые, среднего - между мужским и женским - размера и держались на простом, но надежном кожаным ремешке.
Дело даже не в стоимости подарка. Просто даритель, гражданин России, Израиля и США, господин Лукомский, был не только её давним любовником, но также верным другом и преданным псом. Они не афишировали свою связь, но Юля знала о своем влиянии на старого фавна, а тот, в силу катастрофической утраты мужских сил, мог находить физическое удовольствие в постели только с ней.
Вопрос о супружестве вставал много раз, но постоянно откладывался. Теперь наступил решительный момент. Подарив неделю назад эти часики, Лукомский предложил ей отправиться вместе с ним на 'Коломбине' в Астрахань и там сочетаться браком. И покинуть эту страну навсегда. Но на пароходе с первого же дня он повел себя очень странно. Разрешил посещать его каюту только ночью (телохранители были предупреждены об условном стуке в дверь). О предстоящей свадьбе больше не говорил. Был нервным, каким-то чересчур встревоженным и напуганным. Но у Полужанской имелся в запасе сильный ход. Лукомский всегда боялся потерять её, превратиться в полного и заслуженного импотента, а она, пользуясь этим, частенько грозила выскочить замуж за первого встречного. Короче, вела себя как капризная принцесса, грозя оставить нерешительного женишка с носом, вернее, с собственным фаллосом. Лукомский тянул, мямлил, гнал пургу. Он явно чего-то опасался, хотя потерять Полужанскую навсегда тоже боялся.
Юлия решилась на отчаянный шаг.
Минувшая ночь прошла со скандалом. Швырнув на колени Лукомскому свой паспорт, красавица мстительно произнесла:
- Смотри, индюк плешивый, чего ты добился: я вышла замуж за Чарского. Но у тебя остается последний
