уже к вечеру, вызванные старпомом Кукиным матросы разнесли обоих по каютам.
8
Ограниченный карантин, о котором сообщил старпом Кукин по внутреннему радио, а вернее, о мерах предосторожности, кои должны соблюдать пассажиры при приеме питьевой воды, и о временной изоляции больных в нижних отсеках парохода, как ни странно, никакой паники не вызвал. Некоторые подумали, что речь идет о гриппе или пищевом отравлении. В любом случае это касалось лишь тех, кто подхватил заразу. Многие же и вовсе радио не слушали и воду не пили, предпочитая более крепкие напитки.
А количество больных увеличивалось. Кубрик пришлось превратить в лазарет, выселив оттуда всех здоровых и поместив инфицированных цыган и матросов, которых регулярно навещал пуштун Мезари вместе с красавицей Глашей, оказавшейся хорошей сестрой милосердия. Но особо помочь или облегчить страдания они не могли. Некоторые больные вяло лежали на койках, уставившись в потолок и пребывая в полной прострации, другие бредили, полыхая жаром, третьи вели себя злобно и агрессивно, так что их приходилось привязывать полотенцами к спинкам кроватей. У входа в кубрик днем и ночью дежурил кто-то из матросов - на случай побега из лазарета или попытки проникновения туда посторонних. Впрочем, таковых не было. Известие об ограниченном карантине заинтересовало только супругов Шиншиловых.
- Эге! - сказал Петр Петрович. - А не лопнули ли наши пробирки во время посадки на пароход?
- Ну и лопнули, - ответила ему Сарра. - Теперь их уже не вернуть.
- А не связан ли карантин с нашим вирусом?
- Ну и связан. Тебе-то что?
- А не перемрем ли мы все на этом проклятом пароходе?
- Ну и перемрем. А ты хочешь жить вечно?
В который раз поразившись мудрости жены, Шиншилов немного успокоился. Кроме того, оба они были отъявленными мизантропами, людской род презирали, а свое пребывание на земле считали явлением временным и в общем-то случайным.
Миновав с кратковременной остановкой Кинешму и развив предельную скорость, 'Коломбина' весело мчалась по Волге, приближаясь к земляным валам древнего Юрьевца. Берега в вечернем тумане были едва различимы, а вдоль них скопились десятки, сотни бревен, среди которых были и полусгнившие, и совсем свежие, только что срубленные для сплава по реке. А некоторые, особо вольные, устремлялись вслед за пароходом.
- Как бы нам не налететь на плот, - сказал Кукин вахтенному матросу, вглядываясь в даль. - Как бы нам пробоину не получить да на мель не сесть.
- Ну и налетим, и получим, и сядем! - совсем как Сарра Шиншилова, ответил кто-то сзади, вызывающе захохотав.
Обернувшись, Кукин увидел своего капитана в полной форме и в помповым ружьем в руках. За его спиной вырисовывалась гнусная фигура нового, непонятно откуда свалившегося пассажира - юнги, как представлял его всем капитан. 'Юнга' тоже держал в руках ружье, но так, словно это была обыкновенная палка.
- Покинуть мостик! - приказал капитан. - Я сам поведу корабль. Доложите курс. Или вы, сволочи, по звездам прете?
- Иоганн Яковлевич, вам нельзя, - как можно мягче сказал старпом. - Вы не в кондиции.
- Верно. Сейчас буду.
Капитан вытащил из-за пояса бутылку и стал пить, сжав зубами горлышко. Дуло помпового ружья при этом уперлось Кукину в грудь.
- Вы погубите пароход! - взвизгнул старпом. - Мы все потонем! Я напишу рапорт!
- Заткнись, дура. - Капитан тяжело оторвался от бутылки и поглядел на Кукина такими мутными глазами, что тому стало плохо. И как-то все равно, что будет дальше.
- Я остаюсь на мостике и буду вас контролировать, - покорно сказал старпом. - Если вы не возражаете. А эту образину уберите вон.
Костяная Нога решил не обижаться: в жизни ему приходилось выслушать немало лестного - он привык. Но капитан думал иначе. Взведя курок, он положил ствол на плечо старпома, а потом выстрелил. Дробь вдребезги разнесла боковое стекло, осколки посыпались на палубу, откуда раздались испуганные и гневные крики. Кукин от неожиданности присел, а вахтенный выпустил из рук штурвал.
- Спокойно! - заорал в рупор капитан. - Учебная тревога. Всем приготовить спасательные жилеты! Будем отрабатывать приемы десантирования на берег!
И в этот момент 'Коломбину' словно толкнули, и с такой силой, что все, кто стоял на ногах, попадали, а ружье 'юнги' выстрелило само по себе.
Глава седьмая
1
После того как 'Коломбина' едва не села на мель в районе Столпина, она продолжила плавание и благополучно вышла в Горьковское водохранилище. Сильный толчок произошел от столкновения с затонувшими бревнами, но видимых повреждений не было. А как можно было их увидеть, если на пароходе не было водолазов? Однако это послужило уроком капитану Бурмистрову, и он, несколько протрезвев, удалился с мостика, уводя за собой Костяную Ногу с ружьями. Старпом Кукин плевался и матерился им вслед, пока его запал и словарный запас не иссякли. Впрочем, настоящая беда поджидала где-то впереди, он чувствовал это кончиками пальцев.
Ночью Второв решил прослушать запись из тех кают, где он установил 'жучки'. Гагов, как Полярник и предполагал, никого к себе не водил и вслух сам с собой не разговаривал. Но гнетущая тишина и молчание оставляли какое-то тяжелое, зловещее впечатление. Казалось, что в каюте сидит биоробот, у которого напрочь отсутствуют все человеческие желания, и запрограммирован он на одну цель. Какую? Убить Лукомского? Недаром фото владельца парохода висит в его каюте. Многое прояснят отпечатки пальцев Гагова, когда он перешлет их в дактилоскопическую лабораторию 'Прим'...
А вот из жилища Гибралтарова отчетливо доносились шуршание и шелест. Очевидно, змеи расползались по каюте. Потом появился сам хозяин, насвистывая веселую мелодию. Свист оборвался.
- З-заразы, вырвались-таки, - проворчал колдун, топая ногами. Что он там делал, Второв не знал, но вскоре веселый свист возобновился. Может, змейки были уже не опасны? В любом случае факир нашел с ними общий язык. Затем к фокуснику зашел пуштун Мезари. Они обменялись приветствиями. Скрипнули стулья.
- Во сколько вы оцените мои услуги? - спросил Гибралтаров.
- Я не пожалею ничего, - ответил хирург.
- 'Ничего' - это и есть ничего. То есть даром, как я понимаю. Это меня не устраивает. Предлагаю другой вариант. Я помогаю вам, а вы помогаете мне. Идет?
- Согласен. Что я должен сделать?
- Также ничего. Всего-навсего убить одного человека, если понадобится. Вы же талиб, вам не привыкать.
- Я - пуштун! И я не убийца.
- Лучше быть живым талибом, чем мертвым пуштуном. А эта печальная перспектива не за горами, насколько я понимаю. Что-то я не вижу на вашем лице одобрения... Теперь вижу. Пойдемте на палубу, поговорим там.
Второв щелкнул от раздражения пальцами. Не могли обсудить свои делишки в каюте! Тоже мне, конспираторы. Придется взять обоих под особый контроль.
Затем пошла запись из апартаментов Юлии Полужанской. Тишина. Его молодая супруга, судя по всему, отсутствовала.
- Юленька, неверная, где ты? - пропел Гай, закуривая тонкую сигару.
- Здесь я, дорогой, за твоей спиной, - услышал он и в изумлении обернулся. - Ты забыл запереть дверь. Что слушаешь?
- Баха, - ответил Второв. - Оригинальная трактовка. Нежданный гость хуже татарина, если только это не татарка. Выпьешь чего-нибудь?
- Легкого вина.
- Имеется. Так что случилось, родная? Или ты пришла выполнить свой супружеский долг?
- Нет, хочу предложить тебе ещё одну сделку. Надо убрать одного человека.
'Они тут все просто помешались на убийствах, - подумал Второв. - Если так пойдет и дальше, придется вызывать к Астрахани бригаду санитаров'.
