горюй, у немца этот —Не последний самолёт…С этой шуткой- поговоркой,Облетевшей батальон,Перешёл в герои Тёркин, —Это был, понятно, он.
О герое
– Нет, поскольку о наградеРечь опять зашла, друзья,То уже не шутки радиКое-что добавлю я.Как-то в госпитале было.День лежу, лежу второй.Кто-то смотрит мне в затылок,Погляжу, а то – герой.Сам собой, сказать, – мальчишка,Недолеток- стригунок.И мутит меня мыслишка:Вот он мог, а я не мог… Разговор идёт меж нами,И спроси я с первых слов:– Вы откуда родом сами —Не из наших ли краёв?Смотрит он:– А вы откуда? —Отвечаю:– Так и так,Сам как раз смоленский буду,Может, думаю, земляк?Аж привстал герой:– Ну что вы,Что вы, – вскинул головой, —Я как раз из-под Тамбова, —И потрогал орден свой.И умолкнул. И похоже,Подчеркнуть хотел он мне,Что таких, как он, не можетБыть в смоленской стороне;Что уж так они вовекиРазличаются места,Что у них ручьи и рекиИ сама земля не та,И полянки, и пригорки,И козявки, и жуки…И куда ты, Васька Тёркин,Лезешь сдуру в земляки!Так ли, нет – сказать, – не знаю,Только мне от мысли тойСторона моя роднаяПоказалась сиротой,Сиротинкой, что не видноНа народе, на кругу…Так мне стало вдруг обидно, —Рассказать вам не могу.Это да, что я не гордыйПо характеру, а всё жВот теперь, когда я орденНацеплю, скажу я: врёшь!Мы в землячество не лезем,Есть свои у нас края.Ты – тамбовский? Будь любезен.А смоленский – вот он я,Не иной какой, не энский,Безымянный корешок,А действительно смоленский,Как дразнили нас, рожок.Не кичусь родным я краем,Но пройди весь белый свет —Кто в рожки тебе сыграетТак, как наш смоленский дед.Заведёт, задует сиваяЛихая борода:Ты куда, моя красивая,Куда идёшь, куда…И ведёт, поёт, заяривает — Ладно, что без слов,Со слезою выговариваетРадость и любовь.И за ту одну стариннуюЗа музыку-рожокВ край родной дорогу длиннуюСто раз бы я прошёл,Мне не надо, братцы, ордена,Мне слава не нужна,А нужна, больна мне родина,Родная сторона!
Генерал
Заняла война полсвета,Стон стоит второе лето.Опоясал фронт страну.Где-то Ладога… А где-тоДон – и то же на Дону… Где-то лошади в упряжкеВ скалах зубы бьют об лёд…Где-то яблоня цветёт,И моряк в одной тельняшкеТащит степью пулемёт… Где-то бомбы топчут город,Тонут на море суда…Где-то танки лезут в горы,К Волге двинулась беда…Где-то будто на задворке,Будто знать про то не знал,На своём участке ТёркинВ обороне загорал.У лесной глухой речушки,Что катилась вдоль войны,После доброй постирушкиПоразвесил для просушкиГимнастёрку и штаны.На припёке обнял землю.Руки выбросил вперёдИ лежит и так-то дремлет,Может быть, за целый год.И речушка – неглубокийРодниковый ручеёк —Шевелит травой-осокойУ его разутых ног.И курлычет с тихой лаской,Моет камушки на дне.И выходит не то сказка,Не то песенка во сне.Я на речке ноги вымою.Куда, реченька, течёшь?В сторону мою, родимую,Может, где-нибудь свернёшь.Может, где-нибудь излучинойПо пути зайдёшь туда,И под проволокой колючеюПроберёшься без труда,Меж немецкими окопами,Мимо вражеских постов,Возле пушек, в землю вкопанных,Промелькнёшь из-за кустов.И тропой своей исконноюПротечешь ты там, как тут,И ни пешие, ни конныеНа пути не переймут,Дотечешь дорогой кружноюДо родимого села.На мосту солдаты с ружьями,Ты под мостиком прошла,Там печаль свою великую,Что без края и конца,Над тобой, над речкой, выплакать,Может, выйдет мать бойца.Над тобой, над малой речкою,Над водой, чей путь далёк,Послыхать бы хоть словечко ей,Хоть одно, что цел сынок.Помороженный, простуженныйОтдыхает он, герой,Битый, раненый, контуженный,Да здоровый и живой… Тёркин – много ли дремал он,Землю-мать прижав к щеке, — Слышит:– Тёркин, к генералуНа одной давай ноге.Посмотрел, поднялся Тёркин,Тут связной стоит,– Ну что ж,Без штанов, без гимнастёркиК генералу не пойдёшь.Говорит, чудит, а всё жеСам, волнуясь и сопя,Непросохшую одёжуСпешно пялит на себя.Приросла к спине – не стронет.– Тёркин, сроку пять минут.– Ничего. С земли не сгонят,Дальше фронта не пошлют.Подзаправился на славу,И хоть знает наперёд,Что совсем не на расправуГенерал его зовёт, —Всё ж у главного порогаВ генеральском блиндаже —Был бы бог, так Тёркин богуПомолился бы в душе.Шутка ль, если разобраться:К генералу входишь вдруг, — Генерал – один на двадцать,Двадцать пять, а может статься,И на сорок вёрст вокруг.Генерал стоит над нами, —Оробеть при нём не грех, — Он не только что чинами,Боевыми орденами,Он годами старше всех.Ты, обжегшись кашей, плакал,Ты пешком ходил под стол,Он тогда уж был воякой,Он ходил уже в атаку,Взвод, а то и роту вёл.И на этой половине —У передних наших линий,На войне – не кто как онТвой ЦК и твой Калинин.Суд. Отец. Глава. Закон.Честью, друг, считай немалой,Заработанной в бою,Услыхать от генералаВдруг фамилию свою.Знай: за дело, за заслугуЖмёт тебе он крепко рукуБоевой своей рукой.– Вот, брат, значит, ты какой.Богатырь. Орёл. Ну, просто —Воин! – скажет генерал.И пускай ты даже ростомИ плечьми всего не взял,И одет не для парада, —Тут война – парад потом, —Говорят: орёл, так надоИ глядеть и быть орлом.Стой, боец, с достойным видом,Понимай, в душе имей:Генерал награду выдал —Как бы снял с груди своей —И к бойцовской гимнастёркеПрикрепил немедля сам,И ладонью:– Вот, брат Тёркин, —По лихим провёл усам.В скобках надобно, пожалуй,Здесь отметить, что усы,Если есть у генерала,То они не для красы.На войне ли, на парадеНе пустяк, друзья, когдаГенерал усы погладилИ сказал хотя бы:.– Да…Есть привычка боевая,Есть минуты и часы…И не зря ещё ЧапаевУважал свои усы.Словом – дальше. ГенералуПоказалось под конец,Что своей награде малоПочему-то рад боец.Что ж, боец – душа живая,На войне второй уж год…И не каждый день сбиваютИз винтовки самолёт.Молодца и в самом делеОтличить расчёт прямой,– Вот что, Тёркин, на неделюМожешь с орденом – домой… Тёркин – понял ли, не понял,Иль не верит тем словам?Только
