– Только куриный бульон с гренками.
– Давайте! Блины.
– Сколько?
– Две порции. Мне со сметаной, жене с икрой. Гулять так гулять! И стейк.
– Стейк придется ждать, – флегматично сказала официантка.
– Мы уже никуда не торопимся.
– Что пить будете?
– А что, и спиртные напитки есть?
– Пиво, – зевнула женщина.
– А чай?
– Какой чай? – она мигом проснулась. – Вы о чем?
– Об обычном чае.
– На что это вы намекаете? – обиделась официантка. – У нас в меню нет такого алкогольного напитка!
– Давайте безалкогольный чай.
– Вам чайник или в пакетике? – подозрительно посмотрела на него женщина.
– Чайник!
– Черный, зеленый? – с опаской спросила она.
– Зеленый!
– Это просто чай.
– И я о нем.
– Ждите. Ваш заказ скоро принесут, – и, сунув в карман фартука блокнотик, она поплыла к барной стойке.
– Что ж они так долго? – нетерпеливо ерзала на стуле Саша, дожидаясь заказа. – Я просто умираю от голода!
Алексей и опомниться не успел, как жена проглотила куриный бульон с гренками и жадно уставилась в его тарелку. К счастью, в этот момент принесли блины. Он молчал, боясь спугнуть неожиданно проснувшийся у Саши аппетит. Просто смотрел, как она ест.
– Интересно, долго – это сколько? – спросила Саша, разделавшись с солидной порцией блинов с икрой.
– Ты о чем?
– О стейке!
И в этот момент у Алексея в мозгу что-то щелкнуло. Сначала он не понял, что случилось. А потом вдруг сообразил: открылся замочек. Он в этот момент смотрел на Шаль. Та пила апельсиновый сок.
«Вот оно! Ай, спасибо тебе, женщина, что ты решила перекусить в буфете „Медрая“!
– Что с тобой, Леша? – испуганно спросила жена. – У тебя такое странное лицо.
– Ты вот что, родная... – Алексей полез в карман и, достав портмоне, протянул его Саше. – Вот деньги. Стейк скоро принесут. Не наешься – закажи десерт. А я сейчас.
– Ты куда? – удивленно спросила Саша.
– Мне надо в туалет.
Стараясь не упустить мысль, он вышел из буфета. Шемякиных в холле у регистратуры уже не было, ушла и Владимирская. Подойдя к окошку, Алексей спросил:
– Скажите, госпожа Сазонова была на сегодня записана?
– А зачем вам это? – подозрительно спросила девушка, сидевшая в регистратуре.
– Мне надо узнать, была ли у нее предварительная запись или же записи не было.
– Мы не имеем права давать такую информацию, – сухо ответили ему.
– Я из милиции, – Алексей протянул в окошко удостоверение, которое всегда носил с собой.
– А что случилось?
– Пока ничего. Мне просто нужна информация. Гляньте-ка в свои записи.
– Хорошо, – девушка кивнула и щелкнула мышью. Во время пятиминутной паузы Алексей напряженно ждал. – Да, есть такая. Сазонова Галина Сергеевна. Она записывалась на обследование еще перед Новым годом. У меня стоит дата: двадцатое января. Пятого числа, на десять часов утра. То есть сегодня. По предварительной записи.
– Спасибо!
«Выходит, Семен Ильич мне соврал», – подумал Алексей, отойдя от окошка регистратуры. «Он сказал, что мамусе стало плохо, и они решили пойти в ближайшую клинику, чтобы сделать ей укол. А зачем он это сделал? Какая мне разница, записывался он предварительно или пришел в „Медрай“ спонтанно? Разница есть... Вот оно!»
Алексей машинально направился к украшенным фонариками дверям буфета. Потом и в самом деле решил зайти в туалет. Там было всего две кабинки, обе заняты. Он подождал какое-то время, подергал за ручку, потом потерял терпение.
«Поднимусь-ка я на второй».
На лестнице он столкнулся с Ираидой Осиповной, которая помогала Синьбороде преодолевать ступеньки.
– Я же говорила вам, что все будет хорошо. Осторожнее, ногу сюда...
– Ираида Осиповна, – обратился к ней Алексей.
– О Господи! – вздрогнула консьержка. – Опять вы!
– У меня к вам последний вопрос.
– Как вы меня замучили со своими последними вопросами! Я же вам уже все сказала! В подъезд никто не заходил!
– Да я знаю, – с досадой отмахнулся Алексей. – Помните, мы с вами заговорили об опекунстве? То есть, не так. Я сказал: «Какой Семен Ильич заботливый сын». А вы мне: «Вот и я говорила Анне Павловне: оформи опекунство». Почему вы так сказали?
– Ну да, я так сказала. Потому что Галина Сергеевна живет, как в раю. Семушка и в самом деле о ней заботится, как о родной матери. Она без конца об этом рассказывает. У них дома всегда есть свежие фрукты, соки...
«Соки!»
– Так он ей не сын?
– Нет, что вы! Семушка ее опекун!
– И давно?
– Года три.
– На каких условиях?
– Я не знаю подробностей. Но знаю точно, что Семушка наследует ее квартиру.
– Почему же он живет с ней? Не отдельно? Он ведь ей не родной.
– Где ж ему жить? – удивилась Ираида Осиповна. – У него нет собственного жилья. Он приезжий. А в чем, собственно, дело?
– Все в порядке, – машинально ответил Алексей.
– Ирочка, мы идем? – жалобно спросил у консьержки Синьборода, успевший во время ее диалога с Алексеем отдышаться.
«Уже Ирочка!»
– Да, да... Извините, но нам пора, – сказала Ираида Осиповна и подставила плечо Синьбороде. – Осторожнее. Ногу сюда... Осталось каких-то десять ступенек...
Они пошли вниз, Алексей же, напротив, зашагал наверх. Вот и второй этаж. Табличка «Процедурная». И надо же! Семужка и мамуся!
– Богатым будете, Семен Ильич, – пошутил он. – Только что вас вспоминал.
– Представляете, Алексей Алексеевич! Я добился! – радостно сообщил ему Семужка. – Нам сейчас сделают укол! Без всякой ЭКГ! Я дошел до начальника!
«Какой заботливый сын... То есть опекун...»
– Выпей, мамуся, таблеточку, – Семен Ильич полез в карман. – Это тебя поддержит, это витамины...
