Последнее утверждение вызвало у Бебута внутреннюю усмешку. В то же время, слова Валерии Леонидовны как-то не укладывались в любовную гипотезу. Скорее они говорили о каких-то деловых отношениях.
Лера неторопливо выпила до дна бокал с шампанским, потом неуловимым движением вытянула откуда- то из-под роскошной груди карточную колоду и, отодвинув в сторону посуду, начала разбрасывать карты по столу.
Профессор с интересом следил за порханием ее полных белых рук.
– Вот смотри. Пиковый валет… Червовый король лег под пикового валета… А вот и бубеный король лег… А вот и крестовый… Тут, правда, еще дама пиковая почему-то сверху ложится… Но это ничего! Дама-то своя, пиковая! А чужим королям ничего и не достанется! Смотри-ка сам, дорогой! Ну? Видишь?
Сшитое из квадратных кусочков лицо профессора склонилось над картами.
– Только тут еще … – в голосе Леры появилось удивление. – Большую бурю показывают карты…
Бебуту показалось, что последние слова гадалка произнесла со страхом в голосе. Только вот был ли он искренним? Уж майор-то знал, от Валерии Циклаури можно было ожидать любого спектакля.
– Бурю? – склонив голову набок, посмотрел на гадалку Ненароков.
– Бурю… Грозу… Неведомое! – словно в испуге отстранилась от разбросанных карт Лера.
– Да, что такое? – тоже встревожился Роман Григорьевич. – Что это значит?
Валерия Леонидовна всмотрелась в лежащий на столе иероглиф из карт.
– Не знаю, хороший мой. Не знаю. Только показывают карты такое, что и слов для того не придумано… Бурю… Бурю… Неведомое!
– Да, что за Неведомое? – почти крикнул Ненароков.
Валерия Леонидовна не отвечала. Она молча собрала карты и спрятала их под грудью.
– Все, что могла, я тебе, милый сказала! Дальше сам думай… Идти мне надо! Засиделась я с тобой, красивый…
Профессор вытащил из внутреннего кармана черный бумажник, достал оттуда несколько купюр и протянул их гадалке.
Лера взяла деньги и засунула их в складки пышной юбки.
– Ну, так и быть, еще скажу тебе… Не бойся высокого, не бойся низкого, бойся близкого! – низким голосом произнесла она и поднялась.
Встал и профессор.
– До свидания, красивый! Скоро снова встретимся! Так и знай! Петух еще три раза не прокричит! Солнце еще кругом не обернется!
Гадалка повернулась и направилась к выходу с веранды.
Проводив глазами ее неторопливо плывущую фигуру, Профессор опустился на стул и налил себе шампанского.
Стоящий за деревом Бебут некоторое время раздумывал. Затем он неторопливо обошел веранду и вошел в нее с улицы. Подойдя к стойке, он попросил сделать ему маленькую чашечку двойного натурального кофе с одним сахаром.
Пока сверкающий никелем кофейный автоматик деловито урчал, Бебут косил краем глаза в сторону Профессора. Роман Григорьевич, уйдя в себя, вертел в руке пустой бокал. Наконец, он откинулся на спинку стула и оглядел окружающий мир.
Майор принял из рук бармена чашку кофе и повернулся лицом к столикам на веранде.
Профессор заметил его и замахал рукой. Бебут подошел к его столику.
– Садись, Ермолай, посиди! А то утомился поди по Кормиловску бегать. – сказал Ненароков.
Майор сел на стул и поставил на стол свою чашку.
– Решили развеяться, Роман Григорьевич? – спросил он, кивая на шампанское.
– Ну, а что ж… День-то какой!… – профессор повел рукой вокруг.
День стоял, действительно, хороший. Но что-то в нем настораживало. Словно потрескивали в легком, пронизанном солнцем воздухе невидимые электрические разряды.
Ермолай поднял глаза и взглянул на небо. Вверху над ним оно было ясным и голубым, а вот на востоке, там, где лежала тайга, гигантским сизым занавесом от земли до стратосферы вставали грозовые облака.
– Похоже, гроза собирается. – сказал он.
– Гроза? – переспросил профессор.
– Гроза. – подтвердил майор и указал на восток.
– Да, гроза… – задумчиво произнес Профессор.
Он повертел бокал с шампанским, но пить не стал.
– Роман Григорьевич, а кто сейчас секцию рукопашки ведет? – спросил майор.
– Один тренера из области… Хороший спортсмен, в прошлом сам призер центральных соревнований…
– Откуда ж такая роскошь? Ему же, наверное, хорошо платить приходиться… Не из бюджета же городского отдела образования… Да и с жильем как-то устраивать?
– Завод помог. Семен ему персональную зарплату установил. И жилье предоставил.
– Чего это Лапкин так расщедрился?
– Да он и никогда и не жмотничал… – пожал плечами Профессор.
– Ну, да! Помните вы, для школы просили компьютерный класс купить, он же отказал!
– Так это когда было? Тогда у него у самого штаны по швам разъезжались! А как дела пошли, он школе стал хорошо помогать… Кабинет физики за счет завода в прошлом месяце отремонтировали!
– Прямо странно… Не похоже на Лапкина.
– Почему? – возразил Профессор. – Очень похоже! Ты зря о нем плохо думаешь.
– А, если на завод придут чужие, ведь все по-другому может быть… – отхлебнув кофе, заметил Ермолай.
– В том-то и дело… – вздернул брови над синими глазами Роман Григорьевич. – В том-то и дело!
18. Исчезновение
Ермолай ехал к Лапкину.
Он смотрел на дома, сложенные из толстых кедровых бревен и вспоминал. Перед его внутренним взором проплывал кусочек давно ушедшего времени. Этот случай произошел еще в школе, за год до ее окончания. В начале сентября. Погода тогда стояла отличная – солнечная, теплая, сухая.
Роман Григорьевич отправился со своим классом в лес. Стоял сентябрь. Погода была отличная – солнечная, сухая, теплая.
Шли, как будто собирать грибы. Но, истинная цель похода была иной. Роман Григорьевич хотел сдружить ребят нового класса. В начавшемся учебном году его составили из учеников трех других.
Но при этом грибы собирали всерьез. Чтобы было интереснее, Роман Григорьевич объявил соревнование – кто за два часа до объявленного обеда соберет больше? Победителю Профессор обещал приз – электрический фонарик, но не на батарейках, а с динамомашиной внутри. Она самостоятельно вырабатывала ток при нажатии на укрепленный снизу рычаг. В то время в магазинах такие фонарики почему-то перестали продаваться.
Ермолаю тогда очень хотелось иметь осветительный прибор, чья работа зависит не от батареек а только от тебя самого. Ему казалось почти сверхъестественным, что в этом маленьком приборчике луч света в буквальном смысле рождается собственными руками. Женька Ожерельев, хотя по обыкновению и молчал, но тоже смотрел на фонарик алчными глазами.
Ермолай вполне мог надеяться на победу.
Он любил собирать грибы и интуитивно находил места, где они могли быть. Лучше него собирал грузди, может быть, только Женька. Он как-то сказал, что якобы чувствует запах мицелия – грибницы, которая тонкими нитями тянется под землей на десятки метров. Ермолай тогда ему не поверил. Но результат походов за грибами – губами, как называли их в Кормиловске – всегда был у Ожерельева отличный. Но, можно было обойти и его. На тренировке по дзюдо, Женька подвернул лодыжку и заметно прихрамывал. По этой причине он был не в лучшей форме – грибы любят тех, кто много ходит.
Самый большой энтузиазм по поводу соревнования и обещанного приза проявила Полина Теплинская.
